Стивен Кинг - Страна радости

Фред Дин самолично пришел ко мне, чтобы сообщить расписание выступлений и передать записку старого мистера Истербрука. Если устанешь, прекращай немедленно и скажи капитану команды, чтобы нашел замену.

– Все будет хорошо, – заверил я его.

– Возможно, но обязательно покажи записку Папане.

– Как скажете.

– Брэду ты нравишься, Джонси. Редкий случай. Обычно он не замечает салаг, пока кто-нибудь не напортачит.

Мне он тоже нравился, но Фреду я этого не сказал. Подумал, что это будет выглядеть подхалимством.

Четвертого июля все мои выступления ограничивались десятью минутами – не самый плохой вариант, хотя многие десятиминутки на самом деле растягивались на пятнадцать минут, – но жара стояла жуткая. «Девяносто пять градусов в тени», – сказала Роззи, однако к полудню градусник, висевший напротив трейлера техслужбы парка, показывал сто два[16]. К счастью для меня, Дотти Лассен починила второй костюм размера «икс-эль», и я мог их менять. Пока выступал в одном, второй Дотти выворачивала наизнанку и вешала перед тремя вентиляторами, чтобы высушить пропитанное потом нутро.

По крайней мере теперь я мог снимать костюм без посторонней помощи. К тому времени я раскрыл секрет. Правая лапа Хоуи на самом деле была перчаткой, а зная этот фокус, я мог легко расстегнуть молнию на шее. Стоило снять голову, и остальное шло как по маслу. Меня это радовало, потому что я мог переодеваться за занавеской. Отпала необходимость демонстрировать дамам-костюмершам мокрые от пота, полупрозрачные трусы.

Когда Четвертого июля начались мои послеполуденные выступления, меня освободили от всех прочих обязанностей. Я развлекал детей и их родителей, потом спускался в Под-страну, направлялся к лежке, плюхался на старый, продавленный диван и наслаждался кондиционированным воздухом. Когда чувствовал, что ожил, переулками добирался до костюмерной и менял один мех на другой. Между выступлениями выпивал пинты воды и кварты ледяного чая без сахара. Вы не поверите, что я отлично проводил время, но так оно и было. В тот день меня любили даже отъявленные паршивцы.

Итак, без четверти четыре пополудни. Я танцующей походкой иду по авеню Радости, нашему мидвею, а в динамиках над головой ревет Дедди Дьюдроп: «Чик-а-бум, чик-а-бум». Я обнимаю детей и раздаю родителям августовские купоны с «потрясающими» скидками: к концу лета посетителей в парке становилось заметно меньше. Я позирую для фото (некоторые делают Голливудские девушки, большую часть – орды потных, обгоревших родителей-папарацци). Восхищенные дети следуют за мной, не отрывая от меня глаз. Я ищу ближайшую дверь в Под-страну, потому что вымотался. Мне осталось только одно выступление в костюме Хоуи, потому что Хоуи, Счастливый пес, никогда не показывает синие глаза и стоящие торчком уши после захода солнца. Не знаю почему: такова традиция этого шоу.

Заметил ли я ту девочку в красной шапочке до того, как она упала на раскаленную мостовую авеню Радости, корчась и дергаясь? Думаю, да, но наверняка сказать не могу, потому что прошедшее время добавляет ложные воспоминания и искажает реальные. Я точно не заметил бы «щенячий восторг», которым она размахивала, или ярко-красную песболку с изображением Хоуи: в парке развлечений ребенок с хот-догом на уникальное зрелище не тянет, и в тот день мы продали не меньше тысячи песболок с Хоуи. Если я и заметил ее, то благодаря кукле, которую она прижимала к груди рукой, свободной от вымазанного горчицей «щенка». Большую старую Тряпичную Энн. Всего два дня назад Мадам Фортуна посоветовала мне высматривать маленькую девочку с куклой, так что, возможно, я ее и заметил. А может, я думал только о том, как покинуть мидвей, прежде чем грохнусь в обморок. В любом случае кукла не доставила девочке никаких хлопот. Проблема оказалась в «щенячьем восторге».

Я только думаю, что помню, как она бежала ко мне (естественно, они все бежали), но знаю, что случилось потом и почему случилось. Она откусила от «щенка», тут же глубоко вдохнула, чтобы закричать: «ХО-У-У-УИ», – и втянула откушенный кусок в дыхательное горло. Хот-доги – идеальная удушающая еда. К счастью для девочки, некоторая часть конского дерьма Роззи Голд – или Мадам Фортуны – застряла в моей голове, и я действовал быстро.

Колени девочки подогнулись, выражение счастливого экстаза сменилось удивлением, а потом ужасом, но я уже сунул руку за спину и взялся лапой-перчаткой за бегунок молнии. Голова Хоуи свалилась и повисла сбоку, открыв красное лицо и мокрые, свалявшиеся волосы мистера Девина Джонса. Девочка выронила свою Тряпичную Энн. Красная шапочка упала. Малышка уже хваталась за шею.

– Холли? – вскрикнула какая-то женщина. – Холли, что с тобой?

Удача по-прежнему была на моей стороне. Я не просто знал, что с девочкой, – я знал, что надо делать. Не уверен, что вы понимаете, как удачно все сложилось. Не забывайте, что речь идет о 1973 годе, и Генри Геймлих только через год опубликует статью о приеме, который с того момента будет называться приемом (или методом) Геймлиха. Однако этот прием всегда считался наиболее эффективным способом спасения человека, подавившегося едой, и мы овладели им на первом и единственном ознакомительном занятии, которое с нами провели, прежде чем мы начали работать в столовой Университета Нью-Хэмпшира. Обучал нас суровый ветеран ресторанных войн, лишившийся кофейни в Нашуа через год после того, как неподалеку открылся новый «Макдоналдс».

«Только помните, что давить нужно с силой, – объяснял он. – И не бойтесь сломать пару ребер, если человек умирает».

Я увидел, как лицо девочки побагровело, и не успел даже подумать о ее ребрах. Схватил ее в широкое, мохнатое объятие, левую лапу, которой обычно крутил хвост, прижал к середине груди, где сходились ребра. Сильно надавил один раз, и тут же измазанный желтым кусок хот-дога длиной не меньше двух дюймов выскочил из ее рта, как пробка из бутылки шампанского, и пролетел почти четыре фута. Нет, я не сломал ей ни одного ребра. Косточки у детей податливые, слава Богу.

Я и не заметил, что меня и Холли Стэнсфилд – так ее звали – окружила растущая толпа взрослых. Не заметил и того, что нас сфотографировали десятки раз. Снимок Эрин Кук потом опубликовали в «Хэвенс-Бэй уикли» и в нескольких газетах покрупнее, в том числе «Уилмингтон стар-ньюс». Эта фотография в рамочке до сих пор хранится у меня в одной из коробок на чердаке. На ней маленькая девочка сидит на руках странного гибрида человека и собаки с двумя головами, одна из которых свешивается на плечо. Девочка протягивает руки к своей матери. «Спид график» Эрин идеально запечатлел тот самый момент, когда мама упала перед нами на колени.