Эдвина Нун - Темный кипарис

— Вы проводите меня до кареты, миссис Дейлия? — тихо произнес мистер Хок. Экономка собралась ответить, но в эту минуту оба заметили Стеллу, спустившуюся до площадки.

Экономка удивленно приподняла брови:

— Ах, мисс Оуэнз. Вы, должно быть, проспали?

Стелла была поражена:

— Простите?

— Завтрак был час назад, дорогая, — многозначительно произнесла миссис Дейлия. Улыбка украшала мистера Хока, в руке он держал темную матерчатую сумку, которой, судя по ее виду, пользовались часто.

— Извините. Доброе утро. — Стелла удивилась: неужели ее часы отстали на час? Ведь она не забыла завести их среди всех волнений прошедшей ночи?

— Уверен, — рассмеялся Артур Карлтон Хок, — в кладовой найдется достаточно яиц и бекона, оставленных для вас, мисс Оуэнз. Проследите за этим, миссис Дейлия, после того как я уеду.

Стелла улыбнулась в ответ на его веселое настроение и порадовалась совершенно иной манере общения после вчерашней сцены.

— А вы уезжаете? — спросила она.

— Да, на весь день. Боюсь, еще одна деловая встреча. Адвокат похож на доктора, а клиенты умудряются попадать в беду в самое неподходящее время.

— Не представляю себе лучшего адвоката, — сказала Стелла.

Миссис Дейлия, кажется, заподозрила что-то неладное.

— Вы опоздаете, мистер Хок. До Провиденса долгая дорога.

— Совершенно верно. Тогда увидимся позднее, мисс Оуэнз. Поздоровайтесь за меня с Тоддом.

— До свидания, сэр. Не беспокойтесь обо мне, Миссис Дейлия. Я сама позабочусь о своем завтраке.

— Как угодно, мисс Оуэнз.

Стелла наблюдала сквозь занавешенное боковое окно, как мистер Хок и миссис Дейлия шли к поджидавшей на дороге карете, запряженной четверкой. Похоже, день для поездки выдался неудачный. Нависшее над головой небо потемнело, и по нему неслись облака. Мистер Хок оживленно беседовал с миссис Дейлией. Экономка, накинув на голову мантилью, защищавшую ее от холодного утра, напряженно слушала. Стелла вздохнула и направилась в кухню, чтобы получить свой завтрак.

Похоже, мистер Хок постоянно находился в разъездах и никогда не рассказывал о своих адвокатских делах.

Гейтса нигде не было видно. Так же как Тодда. Но на кухне было тепло, уютно и приятно, как всегда. Кофейник все еще стоял на плите, в ноздри ей ударил аромат кофе. Стелла забыла о своих тревогах и планах и приготовилась получить удовольствие от завтрака в одиночестве.

Старинные часы в вестибюле пробили одиннадцать раз.

Стелла, сунув под мышку портфель, поспешно направилась в библиотеку. Тодд, должно быть, ожидал ее, как всегда. Уроки начинались ровно в одиннадцать. Но Стелла задержалась за второй чашкой кофе, пытаясь выработать какую-то стратегию для предстоящего занятия.

Войдя в библиотеку, она увидела, что Тодд уютно устроился в моррисовском кресле. Он поднял глаза, кинув быстрое «здравствуйте». Стелла кивнула в ответ и направилась к креслу напротив него.

Шторы были раздвинуты, в библиотеке было светло, и не было нужды зажигать свечи. В камине неспешно горели поленья.

— Ну, Тодд, как ты себя чувствуешь сегодня утром?

— Прекрасно, мэм.

— Хорошо. Готов энергично приняться за уроки?

— Думаю, готов.

Стелла раскрыла портфель, держа его на коленях, достала два рисунка и положила их обратной стороной вверх на маленькую подставку из красного дерева, стоявшую рядом с ней. Тодд, казалось, не обратил на них внимания. Как всегда, лицо его сохраняло серьезность. По выражению его голубых глаз невозможно было что-то понять.

— Тодд, расскажи мне что-нибудь.

— Мэм?

— Бывают дни, когда тебя не интересует учеба. Ответь мне сейчас честно. Разве это не так?

— Наверное, так.

— Что ж, когда наступают такие дни, чем тебе хотелось бы заняться?

— Мне всегда нравилось учиться, мэм.

Стелла спокойно покачала головой:

— Невозможно учиться, если твои мысли бродят где-то далеко. Может быть, ты предпочел бы заняться чем-то другим?

— Чем именно?

— Разве у тебя нет любимых занятий? — возразила Стелла. — Например, рисование?

Внезапно в глазах Тодда вспыхнуло подозрение. Его ответ выглядел странно:

— А вы действительно только воспитательница, мисс Оуэнз?

— А в чем дело? Кто же я, по-твоему?

Он не ответил на последний вопрос. Только на предыдущий.

— Да, я люблю рисовать, мэм. Очень люблю.

— Это прекрасно. — Стелла собралась с мыслями. Она потянулась за злобным портретом Харриет Хок и повернула его так, чтобы мальчик увидел его, неотступно наблюдая за его лицом. Эффект был невероятным. Юное лицо побелело, сделавшись бледным как мел, за исключением двух красных пятен на щеках. — Ты узнаешь свою работу, Тодд?

— Где вы нашли его? — Его голос, вероятно, поднялся из адских глубин.

— Какое это на самом деле имеет значение, Тодд? — тихо спросила Стелла. — Я нашла его и знаю, что этот рисунок сделан тобой, и это расстраивает меня. Ужасно расстраивает.

Тодд смотрел на нее странным взглядом, по его лицу было видно, что ему стыдно.

— Эта находка… означает ли это, что вы теперь откажетесь от меня?

Стелла изучала юное лицо.

— Почему ты считаешь, что я могла бы так сделать?

Он не захотел отвечать.

— Тодд, — мягко настаивала Стелла, — я хочу, чтобы ты рассказал мне все о себе и об Оливере. Прямо сейчас. Это ужасно важно.

Он смотрел недоверчиво.

— Разве вы не знаете об этом все?

— Конечно нет! — Стелла ответила резко, несмотря на свои благие намерения. — Я хочу услышать все в твоем собственном изложении.

— Это не имеет значения, — ответил он тупо.

— Нет, имеет. Я жду, Тодд. С самого начала, пожалуйста.

Он повернулся к ней лицом, оно было беспомощно и юношески прекрасно. Стелле хотелось прижать его к себе, однако она не посмела этого сделать. Он сам должен все объяснить, иначе она будет сомневаться в нем до конца своей жизни.

— Я нарисовал картину. Для своего отца. Он собирался в длительную поездку. Не на один месяц. Я подумал, что ему было бы приятно взять с собой портрет матери. Я хотел, чтобы он положил его в свою сумку, чтобы он был с ним всегда, куда бы он ни поехал.

— Продолжай.

Слова пробивались болезненно медленно, мучительными рывками.

— Это был первый портрет, который я нарисовал. Оливер рисовал так много всяких картин для отца. И я хотел сделать для него рисунок, только для пего. Я трудился над портретом в своей комнате, когда меня за этим занятием застал Оливер.

— А потом? — Стелла понимала, что его надо подталкивать, терпеливо добиваться продолжения истории.