Деннис Уитли - И исходит дьявол

— Я пробовала это сделать много-много раз, но все зря. Я знаю все подробности подготовки. Я собрала нужные травы в нужное время. Я даже растопляла жир, но меня, наверное, обманули. Может быть, он был взят из покойницкой, а вовсе не с кладбища, как полагается.

У Рекса от такого жуткого признания неприятно защемило в груди и по коже пробежали мурашки. Уму непостижимо — эти люди не только верят в средневековые дикости, но и вовсю ими занимаются. Ему живо представилось страшное видение предыдущей ночи. Да, теперь он уже не пытался оценивать современными мерками то, к чему могут привести отвратительные деяния этих людей, заложивших душу ради древних символов.

Пожилая француженка задумчиво созерцала Рекса. Она была явно в смешанных чувствах.

— Впрочем, это не имеет значения, — сказала она, — мы все равно туда поедем, я и Танифь, и это должно быть интересно. Она еще не видела, что такое Большой Шабаш.

В этот момент щелкнули, открываясь, двери лифта и в коридор вышла Танифь. Рекс успел взглянуть поверх головы старухи на умное, красивое лицо девушки, но графиня не умолкала и он вынужден был опустить взгляд на нее.

— Она еще не видела, — прошипела она в зловещем ликовании, — и после того, как Он совершит то, что предстоит совершить, кто знает, следующим можете оказаться и вы. Но нужно поторопиться.

С трудом поднимаясь из кресла, Рекс с отвращением ощутил невольную причастность к происходящему. Дьявольский подтекст сказанного не оставлял никаких сомнений. Он был достаточно начитан и знал, что в старину каждый шабаш венчался самыми невероятными и ужасными оргиями. Земля поплыла у него под ногами, когда Рекс представил, куда втягивают Танифь. Первой реакцией было схватить эту чудовищную уродину за горло и выпустить дьявольский дух из жирного тела, однако неимоверным усилием воли он продолжал изображать спокойствие.

Подошла Танифь, подала руку и улыбнулась. Ее, как и Саймона, необходимо спасти до наступления темноты. Как же это в Библии, да-да, вот именно, Саймон и Танифь пребывают «во Власти Пса».

ТАНИФЬ УПРЯМИТСЯ

После часа приглушенного бормотания старой графини и ее завуалированных намеков Рексу стало казаться, что даже воздух вокруг сгустился и дышит смрадом, словно наэлектризованный грехом и похотью. С появлением Танифь атмосфера немного разрядилась. Рекс заметил, что посланная им сирень принята. Девушка держала в руке одну веточку и поднесла ее к лицу, когда Рекс широко улыбнулся ей в ответ.

— Итак, — сказала она низким, приятным голосом. Из-за благоухающей сирени глаза смотрели весело и насмешливо, — вы все-таки настояли на своем и мадам меня пригласила.

— В противном случае я бы просидел здесь хоть целый день, — честно признался Рекс, — раз уж, наконец, мы встретились, я надеюсь, вы уделите мне немного времени.

— Я бы с удовольствием… но только не сегодня. Столько всего нужно сделать. К тому же я опаздываю к портному.

Рекс благодарил судьбу за то, что старая графиня нечаянно сама сыграла в их пользу, приняв герцога за могущественного адепта, а его — за доверенного эмиссара.

— К сожалению, дело, по которому я пришел, не терпит отлагательств. Некоторые моменты мы просто обязаны обсудить.

— Обязаны? Вот как! — Танифь чуть заметно нахмурилась. — Что-то я не совсем понимаю.

— Послушай, ma petite, — быстро вмешалась мадам Д'Юрфэ, — ты действительно не все понимаешь. — Тут она разразилась длительной тирадой на непонятном иностранном языке, в которой Рекс все же уловил слова «де Ришло» и «Ипсиссимус» и догадался, что старуха дает Танифь свою интерпретацию того, что произошло накануне, основанную на его идиотских выдумках.

«Сколько же еще мне придется корчить из себя шута, — подумал Рекс, — и за что только такое несчастье?»

Танифь внимательно слушала, несколько раз кивнула головой, а потом взглянула на Рекса с новым интересом и с очаровательной простотой сказала:

— Надеюсь, вы меня простите. Я и не предполагала, какое положение вы занимаете в Ордене.

— Пожалуйста, забудем об этом. Если вы сейчас свободны, я приглашаю вас на обед.

— Это ставит меня в неловкое положение. Видите ли, мы уже собрались пообедать с женой одного румынского министра.

— Ну тогда, может быть, где-нибудь во второй половине дня?

Глаза зажглись удивлением:

— Но до четырех мы должны выехать. Иначе нам до сумерек не успеть, а я еще не начинала собираться.

Рекс понял, о чем идет речь, досадливо поморщился и сразу же попробовал исправить свой промах:

— Ах да, конечно, я все время забываю об этих извилистых английских дорогах, у нас там я привык ездить по-другому. Тогда предлагаю следующее: завожу вас к портному, а потом проедемся вокруг парка.

— Хорошо, но я должна вас предупредить — с вашей стороны потребуется терпение. К своим туалетам я отношусь очень придирчиво.

— Да, это видно, — пробормотал Рекс себе под нос, окидывая взглядом изящные линии ее стройной фигуры, одетой без вызова, но как нельзя более подходяще для ясного весеннего дня. — Итак, едем? — спросил он, поднимая со стола шляпу.

Про себя Рекс с изумлением отметил, что расстается со старой графиней, как будто это была обычная приятная пожилая дама, сопровождающая свою юную воспитанницу на балы, и которой, как будто бы, он только что имел честь быть представленным на торжественном званом ужине. Глаза графини в момент расставания выражали хорошо знакомое Рексу опасение матери, имеющей дочь на выданье. Не знай Рекс, что, сказанные вслух, эти слова означали бы предание анафеме ее веры, он мог бы поклясться, что сейчас она молится за их счастье и прикидывает в уме, как не опоздать заказать день в церкви святого Георгия на Хановер-сквер[3] и кого из гостей еще следует пригласить.

— И где же вывешиваются произведения вашего великого художника? — спросил Рекс, помогая молодой даме сесть в автомобиль.

— У меня их два, — ответила Танифь, — «Скьяпарелли» прямо напротив, на той стороне площади, я пробуду там минут двадцать, не больше. А потом поедем на Найтсбридж[4] и заглянем в «Артелль». Вы не передумали меня дожидаться?

— Никак нет, мисс. Времени у нас предостаточно.

— И ночь впереди, — медленно добавила она, — я рада, что вы будете рядом, а то я немного нервничаю.

— Ну это вы напрасно. — Рекс весь как-то сразу напрягся, но девушка, казалось, успокоилась. Истинный смысл сказанного до нее не доходил.

Остановившись на Верхней Гросвенор-стрит, он с напускной веселостью крикнул ей вдогонку: «Учтите, двадцать минут и ни секундой больше». Затем Рекс развернулся, проехал чуть-чуть и остановился перед зданием клуба «Спортсмэнз Интер-нэйшинал», членом которого являлся.