Лана Синявская - Женщина-сфинкс
– Стоп, стоп, стоп! – замахал руками Саша. – Тут какая-то ошибка! Ты уверена, что правильно перевела?
– Ты вроде бы тоже в этом участвовал, – парировала Анна. – А в чем дело?
– В том, что у Левика Голубка – женского рода. Мужчина – Феникс, а у тебя все наоборот.
– Ничего не наоборот! – Анна сверилась с нужной строкой в книге. – Сам смотри. У твоего великого Шекспира Голубь является кавалером, а Феникс – его дамой. Цитирую дословно: «Twixt the turtle and his queen». Слово «queen» тебе переведет даже пятиклассник сельской школы. Оно обозначает «королева». А это, сам понимаешь, женщина.
– Действительно, – почесал в затылке Саша. – Как же раньше никто не заметил?
Анна выразительно хмыкнула, но воздержалась от комментариев. Успех вдохновил ее, и она продолжала читать уже бодрее:
Любовь между ними так сияла,Что Голубь видел свое правоСгореть на глазах у Феникс.Один для другого был как собственное «я».
Обладатели здравого смысла испуганы,Что сущность обернулась не тем, чем казалась.
– Обыватели всегда приходят в ужас по любому поводу, – не удержался от комментария Саша, – но воспитанный Левик почему-то об этом скромно умолчал.
Аня закончила строфу, игнорируя его замечание:
Одной Природы двойное имяОбозначает здесь не одного и не двоих.
Пораженный РазумВидит раздельное, слившееся воедино.Все не то, чем кажется,Простое обернулось гиперсложным.
И тогда он вскричал: как же двоеМогли достичь такого единения,Ведь различие всегда остается заметным?Но непостижимое для РазумаМожет понять и объяснить Любовь.
Наконец он исполнил ПлачО Фениксе и Голубе,Властителях Духа и Звездах ЛюбвиВместе с Хором на их Трагической Сцене.
– Дальше идет собственно Плач, который имеет столь же мало общего с вариантом господина Левика, как и все остальное, – автоматически пояснила Анна.
Красота, верность, совершенство,Милосердие, благородная ПростотаЗдесь лежат, став пеплом.
Смерть теперь стала гнездом Феникс,А верное сердце ГолубяОбрело покой в вечности.
Они не оставили потомства,Но это не признак их бессилия.Это был целомудренный брак.
Что-то кажется верностью, но ее больше нет.Красота хвалится, но это не она.Верность и красота погребены здесь.
К этой урне пусть направятся те,Кто верен, кто справедлив.Об этих умерших птицах вздохнет молящийся.
William Shake-speare – Уильям Потрясающий копьем.
– Знаете, почему-то в дословном переводе вся эта история совсем не похожа на – как ты сказал? – метафору, – призналась Анна. – По-моему, это самый настоящий некролог, где настоящие имена скрыты под птичьими масками.
– Это абсолютно бездоказательно! – возмутился Снежко. – С чего ты взяла?
– Фу, какое занудство! – сморщила носик Анна. – Я догадалась.
– Она догадалась! – по-бабьи всплеснул руками Саша. – Как мило! Ей не нужны доказательства, мотивы, причины. В этом вся беда! Женщина не ищет доказательств. Она догадывается!
– А большой и сильный мужчина обязан приложить для того же самого титанические усилия своего ума, да?
– Естественно.
– По-моему, Аня не так уж далека от истины, – не дала разгореться драке Ярослава Викторовна. – Очень похоже, что Шекспир имел в виду совершенно конкретную супружескую пару…
– Которая жила в сознательно-целомудренном браке и одновременно отошла в мир иной, сгорев на костре? – закончил за нее Саша. – Вы правда в это верите? Я лично – нет!
– Давайте лучше попробуем подумать, какие ассоциации вызывают эти птичьи клички, – предложила Яся. – Вот, например, орел почти в открытую назван королем. Давайте оставим это как версию. Лебедь, скорее всего, действительно священник – непременный участник погребальной церемонии того времени. Думаю, эту птицу выбрали из-за того, что по легенде лебедь, предчувствуя свою смерть, поет в первый и последний раз в жизни. В тексте поэмы об этом сказано прямо.
– А кто тогда ворон? Или, того хуже, «визгливый посланец дьявола»? – мрачно спросил Саша. – Есть версии?
Аня и Яся молчали.
– Я и не говорила, что будет легко. Просто эти аналогии – наша единственная ниточка к пониманию действительной ценности поэмы, – пожала плечами Ярослава Викторовна. – Мы можем попытаться проследить связь птичьих имен с реальными историческими личностями и выяснить, о ком идет речь. Подбирая клички, Шекспир наверняка исходил из личных качеств тех, кто скрывался под маской. То, что лежит на поверхности, только подтверждает это.
– Если следовать вашей логике, – не желал сдаваться Снежко, – то имя Феникс вообще не имеет никакого смысла.
– Почему это? – подбоченилась Аня.
– Да потому, что это бесполое существо – не мужчина и не женщина. Средний род. Ясно, деревня?
– Не хами! – Анна больно шлепнула его по руке. – Так не бывает.
– Бывает. Книжки читать надо, желательно умные. Феникс вообще существует в единственном варианте. Ему попросту не с кем спариваться.
– А где он живет? – спросила Яся. – Действительно в Аравии?
– Действительно, – неохотно подтвердил Саша.
– Вот видишь!
– Ничего я не вижу. Феникс – легенда.
– Ясно же, что Феникс – птица сказочная, потому и выбран главным персонажем, чтобы до читателя дошло: все это сказка и не более того.
– Но ведь остальные птицы вполне реальны, – не согласилась Анна. – У них есть свои особенности.
– А Феникс живет пятьсот лет. Это ты имела в виду?
– Но Феникс, чтобы возродиться, действительно сгорает на погребальном костре, который готовит для себя сам, – проявила эрудицию Яся.
– Ну и как вы представляете себе это в реальности? – Он покачал головой. – Даже для шестнадцатого века это чересчур.
– А вот в Индии… – начала было Анна.
– Это, – Саша постучал пальцем по книге, – написано и издано не в Индии. Давайте играть по правилам. В Лондоне ничего подобного не было, и быть не могло. Точка. Вопрос закрыт.
– А что, если попробовать посмотреть на Феникса с другой стороны? – неожиданно предложила Ярослава Викторовна.
– У него есть другая сторона?
– Естественно. Все в мире имеет две стороны, а то и больше. Разве ты этого не знал, Саша? Особенность Феникса в том, что он – один-единственный на всем белом свете. Именно поэтому он частенько использовался в литературе как символ уникальности личности. Возможно, прототипом жены являлась именно такая женщина или ее считали таковой.
– В чем же ее уникальность? – спросила Аня.
– Этого я, разумеется, не знаю, но что-то особенное в ней было, и Шекспир это отметил, назвав Фениксом. Хотя, возможно, так считал и не он один.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});