Мокруха - Джон Ширли
Но ему даже сидеть было адски больно.
Если бы непрожаренный гамбургер мог ощущать себя, подумал Митч, он бы чувствовал себя так, как я сейчас.
Он посмотрел на свои руки. Я сам это с собой сделал. Я сам с собой сделал.
Ему снова и снова приходилось это повторять, убеждая себя. Чувство ирреальности происходящего не оставляло.
Дверь раскрылась, и вошёл Палочка-Выручалочка, неся на пластиковом подносе бутылочку перекиси водорода, бинты и губку.
Кривоногий и куклолицый Палочка-Выручалочка. От него воняло креозотом и горячим собачьим жиром. Он игнорировал придушенные вопросы Митча, громко насвистывая себе под нос без определённого мотива, будто пытался заглушить их. Он заставил Митча лечь на постель и сменил повязки, смочив раны пузырящейся перекисью.
Он улыбался, перебинтовывая Митча ловкими пальцами без ногтей, улыбался, забирая то, что приносил, улыбался, выходя из комнаты.
— Увидимся в бане, — сказал Палочка-Выручалочка на прощание.
Он не запер дверь за собой. Митч уставился на слегка приотворённую створку, и надежда поднялась в его голове, как навострённые уши гончей. Потом вошёл Больше Чем Человек, и гончая издохла.
— Привет, Сэм, — сказал Митч с усилием.
— Кагдила, Митч? — спросил Больше Чем Человек. Митч всегда думал о Сэме Денвере как о Больше Чем Человеке. Так его ребята на улице прозвали. Больше Чем Человек нёс деревянный поднос, на котором стояли чашки с пыреем, помидорами и брюссельской капустой. Рядом лежали какие-то таблетки, наверное, витаминки. Деревянная вилка. Керамическая кружка сока, наверное, морковного.
Больше Чем Человек был мускулистый, загорелый, носил белую льняную куртку, а под ней — раскрашенную в технике сибори цветастую футболку. Льняные брюки, белые парусиновые туфли без носков. У него была небольшая бородка, под затуманенными голубыми глазами прорезались морщинки, зачёсанные назад светлые волосы начинали редеть. Но двигался он с неожиданной энергией юноши.
Митч знал, что Больше Чем Человек не носит оружия, а ещё он знал, что это не важно.
— Пырей, Митч! — провозгласил Больше Чем Человек моложавым добродушным голосом. — Пырей! — Тут голос его сделался немного отстранённым, точно он в действительности сам себя не слушал, вопреки заложенной в слова сердечности. — Пырей прочищает кровь, перестраивает клетки, обновляет чакры, реэнергетизирует жизненные потоки! Не слишком, а как раз в меру, немного альфа-альфа, немного томатиков! Господи, Митч, да ты уже через пару дней по крышам скакать будешь!
— А то, — сказал Митч. Он был сердит. Его тошнило, но он был сердит. — Я его съем, Сэм. — Он держал язык за зубами. Можно ли вообще задавать вопросы этому человеку? Позволит ли он это?
— А витамины! — провозгласил Больше Чем Человек, поставив поднос Митчу на колени. — Вот витамин А. В морковном соке тоже полно витамина А! То, что нужно больным и выздоравливающим! Он сделает тебя сильным! У нас тут скоро большой хэппенинг, все знаменитости! Ты там нужен!
— Отлично, — сказал Митч. О чём это он? О песнях?
— В том числе и от рекординговых лэйблов, — подмигнул Больше Чем Человек. — Они тут зависают. Страдание создаёт характер — ты уже почти готов. Лежи и поправляйся, а потом увидишь, как рекординговые лэйблы падут к моим ногам.
Митч с каменной, тяжёлой, как глыба, уверенностью почувствовал, что Больше Чем Человек врёт. Не будет никакой карьеры в звукозаписи. Не для Митча.
Говори. Что угодно. Скажи что-нибудь, приказал себе Митч. Всё что угодно, только бы ему понравилось.
— Отлично. Я в восторге, Сэм!
— Пускай старый добрый Палочка-Выручалочка о тебе позаботится, и всё будет спок! — Больше Чем Человек с ослепительной флуоресцентной ухмылкой поглядел на Митча и двинулся к двери.
Митча охватила паника.
— А... Сэм! Послушай... Боль... Мне что-нибудь нужно... приглушить... она...
— Я тебе дам немного лекарства, но совсем немного, чтоб ты не присел на иглу! — весело откликнулся Больше Чем Человек, проходя в дверь. Голову он чуть скосил набок, совсем как Рональд Рейган в хорошем расположении духа. Впрочем, на возбуждённого какаду он походил больше. Иногда в промежности у Больше Чем Человека что-то дёргалось. Иногда глаза его затмевала дымка эйфории. Иногда улыбка его превращалась в клоунскую маску.
— Но я думал про мозгосироп... про Награду...
Митч сказал это с колотящимся сердцем. Он на игле? Да, пожалуй, он уже таки на блядской игле.
Усмешка Больше Чем Человека стала подобна сияющей рекламе. Он с тошнотной важностью оглядывал Митча.
— Награду, — сказал он наконец без всякого выражения, — требуется заслужить.
Митчу полегчало, когда Больше Чем Человек вышел и закрыл дверь. Даже несмотря на то, что он её не просто закрыл, а запер.
Митч принудил себя съесть принесённую пищу. Выпил витамины, заглотав их с помощью морковного сока. Потом пришёл Палочка-Выручалочка и принёс ему стакан какого-то средства, может, «дилли», судя по характерному ощущению после его приёма: будто тебя плавит и растворяет в постели. Дилаудид[24]. Боль начала отступать...
За дверью возобновился шум. Сначала показалось, что он доносится из холла, но потом звук стал приближаться.
Митч открыл глаза и уставился на дверь. Через минуту зрение сфокусировалось. Он стал слушать.
Это была не шаркающая походка Палочки-Выручалочки, а сухой царапучий звук, как если бы что-то волокли по лестнице... или что-то по ней взбиралось. Звук раздавался ещё некоторое время, а потом стих.
Глава 4
Окраина Бэйкерсфилда, Калифорния
Парень вполне себе ничего, подумала Констанс. Улыбка у него классная.
И член тоже, сказал ей Эфрам.
Да, подумала она вынужденно, и член тоже.
Впрочем, когда Эфрам ей что-то говорил, это не было похоже на обычный разговор. В её голове возникали не слова, а пара-другая картинок. Идеи. Но Эфрам был там, в ней, вместе с ней.
Она теперь знала его настоящее имя: Эфрам. Она ещё кое-что о нём знала. Она знала, что Эфрам убийца. Она уловила это в стробирующем калейдоскопе их ментального единения. Он был убийцей, но не позволял ей беспокоиться по этому поводу.
Они заприметили молодого человека в стейк-хаусе «Сиззлер»[25]. Он сидел через проход и в нескольких столиках от них. У него были длинные волнистые каштановые волосы, падавшие на плечи, новенькая джинсовая куртка с эмблемой «Леви Штраус» и золотые часы.
Он выложил на стол перед собой ключи от машины; на пластиковом брелке значилось BMW. У него было пригожее, симпатичное лицо, немного латиноамериканское. И член у него, наверное, вполне ничего.
