Алые Евангелия - Клайв Баркер
Этот факт послужил неприятным напоминание о дверях на Дюпон-стрит, некоторые их них были даже видимы, но часть их умиротворенно укутались в крюки и цепи, однако все без исключения сговорились не дать ему вздохнуть хотя бы еще разок. Он покрутил отполированную ручку в обе стороны, надеясь случайно отпереть дверь, но дверь не открывалась не просто из-за неисправного механизма. Он оказался заперт здесь с… с чем, чего он не знал.
Он оглянулся на ванну. Волосы, появившиеся из сливного отверстия, теперь в нескольких местах приподнялись над поверхностью воды и переплелись, образуя, безошибочно различимый грубый контур головы, заполняемый затекаемой вверх водой, подобно рыбе, пойманной в сети. Гарри с трудом ответ взгляд от этой диковины, чтобы сконцентрировать внимание на том, чтобы открыть дверь. Он схватил ручку обеими руками и начал трясти дверь с заслуженной неистовостью, уговаривая ее открыться.
— Отрывайся, ты, сукина дочь!
Но не было ни движения, ни единого признака, пусть даже минимального, что дверь поддается его напору. Он опустил ручку и попробовал другой подход: стучать кулаками в дверь и кричать, чтобы кто-нибудь его спас. Он кричал и кричал, но ответа не последовало — только звуки от той твари, которая была с ним в комнате. Дважды он оглядывался на ванну, пока колотил в дверь, и каждый раз форма, напоминающая человека, сотканная из волос, воды и дерьма, была все ближе к завершению.
В первый раз Гарри увидел только голову, плечи и грубый набросок туловища. Во второй раз туловище было завершено, вплоть до агамного паха, бескостные руки при движении больше походили на щупальца, чем на человеческие конечности. Волосы даже не пытались создать подобие кистей из своих хитросплетений. Вместо этого они скатывались и скручивались вместе, пока не образовали два кулака в форме головок молотка, один из которых ударил в стену с поразительной силой. Плитки, на которые пришелся удар, раскололись, послав осколки достаточно далеко, чтобы проколоть кожу Гарри.
Фекальная вонь неуклонно усиливалась по мере того, как существо поднималось и покидало место своего рождения, смрад был на столько жгучим, что на глаза Гарри навернулись слезы. Он стер их тыльной стороной ладони и, на мгновение прояснив зрение, огляделся вокруг в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать в качестве защиты. Все что нашлось — простыня на нем. Не много, но лучше, чем ничего. Он начал снимать её, глядя на своего противника с молотоподобными конечностями. Существо выбиралось из ванны, роняя при этом крупные капли липкой, слизкой жидкости.
Вонь сшибала с ног. На глаза Гарри снова наворачивались свежие слезы, но у него не было времени стирать их. Существо вышло из ванны, закидывая левую руку через правое плечо, и накренилось к Гарри. В этот момент Гарри расправил простыню и высоко подбросил ее над зловонными водами головы врага. Простынь приземлилась на существо и прилипла к нему, как листья к мокрому тротуару.
Существо было явно дезориентировано. Ослепил ли Гарри чудовище на мгновение, что казалось маловероятным, или он просто сбил его с толку на короткое время, эффект был одинаковый. Тварь высоко взмахнула рукомолотом, намереваясь снести голову Гарри, но за четыре-пять секунд между ослеплением и ударом Гарри присел на корточки, уходя с траектории молота.
Удар чудовища прошел в дюймах от Гарри, но впервые, после того, как он попал в этот кошмар наяву, Гарри почувствовал, как от резкого движения открываются подживающие раны, нанесённые крюками Жреца Ада. Его рука коснулась ран на бедрах — кровь струилась по ногам на линолеум под ним.
Гарри протащил свою обессиленную задницу по полу в надежде обеспечить некоторое расстояние между собой и молотками. Только когда его позвоночник ударился о плиточную стену, и дальше некуда было двигаться, он осмелился взглянуть на врага. Простынь оказалась ценнее, чем он ожидал; впитывая серую грязь, пенящуюся между сплетенными волосами, образующими голову и спину чудовища, пропитанная простынь безжалостно цеплялась за существо, к его очевидному разочарованию.
Существо потянулось вверх, пытаясь избавиться от бремени, но его руки были созданы для убийства, а не для ухода за саванами, и в своем неистовом бешенстве оно металось всем телом взад и вперед, что приводило к частичному выплескиванию его жидкостей из хрупкой клети, формирующей каркас.
Существо споткнулось, и на секунду Гарри испугался, что существо упадет на него сверху, но оно закружилось на месте и упало в противоположную от него сторону, ударившись о дверь. Обрушившегося веса воды и нечистот неуклюжего тела твари оказалось достаточно, чтобы снести дверь с петель и опрокинуть ее на покрытый ковром пол.
Во время падения на боку существа образовался зигзагообразный разрыв, и темная жидкая материя вылилась из раны и была мгновенно поглощена ковром, лежавшим под его протестующим телом. Гарри обворожено наблюдал за тем, как это существо истекло, оставив после себя лишь оболочку из волос и фекалий, смутно напоминавшую человеческий облик.
В то время как Гарри пытался встать на ноги, он услышал голос Дэйла.
— Гарри? С тобой все в порядке?
Голос звучал так, будто Дэйл был с ним в комнате. Гарри, все еще в шоке, внимательно осмотрел комнату и увидел, что обои мерцают, словно пламя зажженной свечи. Гарри вздохнул.
— Дай передохнуть, — сказал он. — Не может быть, блядь, чтобы я спал.
А потом он проснулся.
11
— Я позвонил мисс Беллмер, — сказал Соломон, когда Дэйл и Гарри сели в гостиной со своими наиболее крепкими — на их усмотрение — напитками, чтобы поговорить о произошедшем за последние несколько дней. Соломон — мужчина не моложе семидесяти пяти лет, был толщим и высоким, с копной седых волос. Он был почти на фут выше Дэйла и, как минимум, на тридцать лет старше него. — У вас есть враги, мистер Д'Амур? — спросил он.
— Я сбился со счета еще до окончания школы, — ответил Гарри.
— Правда что ли? Не уж то? — воскликнул Дэйл с намеком на возбуждение в голосе.
— Ну, это все объясняет, — продолжал Соломон. — Что-то последовало за вами сюда и решило убить вас, пока вы были вдали от своих заступников.
— Заступников?
— Народ в твоей жизни, что знает, кто ты на самом деле, — предположил Дэйл.
— Наверное, это Кэз и Норма.
— И все? — удивился Соломон. — Не многим же людям вы доверяете, не так ли?
— Многих, кому я доверял, уже нет в живых.
— О, милый, — произнес Дэйл. — Я буду твоим другом.
— Простите, —
