Келли Линк - Лучшее за год. Мистика, магический реализм, фэнтези (2003)

— Айви…

Он подошел и попытался обнять меня, но я вырвалась и ушла в спальню. Я принялась торопливо надевать футболку и джинсовые шорты.

— Нет. Нет. Кристофер… я не могу, нет.

— Айви.

Несколько мгновений он пристально смотрел на меня, потом пожал плечами, вошел в комнату и тоже оделся. Потом взял меня за руку.

— Айви, послушай. — Он притянул меня к себе, а свободной рукой указал на лежащую на кровати книгу. — Даже если она изменилась, даже если все изменилось, зачем предполагать самое худшее? Может, все будет не — так уж плохо. Может, это к лучшему.

Я затрясла головой и снова расплакалась.

— Нет, нет, нет…

— Послушай…

Кристофер вытащил меня обратно в гостиную. Солнце уже взошло, и золотистый свет лился в окна. Над зелеными верхушками деревьев на противоположном берегу пруда сияло темно-голубое небо. Над самой землей еще стелился туман, но он постепенно рассеивался. На легком ветру чуть покачивались сосны и березы. Я услышала лай лисы — нет, не лисы, а собаки.

— Послушай… — Кристофер указал на открытую дверь. — Почему бы нам не выйти? Вдвоем? Я буду рядом… черт, я понесу тебя на руках, если хочешь. Мы просто выйдем и посмотрим, ладно?

Я отрицательно потрясла головой, но не стала упираться, когда он медленно двинулся к двери, крепко обнимая меня за плечи — крепко, но не настолько, чтобы я не смогла вырваться при желании. Он не станет удерживать меня. Не станет выволакивать из дома насильно.

— Ладно, — прошептала я. — Ладно. Ладно.

Снаружи все казалось прежним. За ночь распустилось еще несколько астр, красновато-лиловых в туманном воздухе. Одна высокая желтая рудбекия еще цвела вовсю. Мы прошли через садик к берегу, к плоскодонке. В ней сидели стрекозы, красотки и одна бабочка: ярко-оранжевые крылышки с бахромчатой темно-синей каймой, похожие на обрамленные ресницами глаза. Когда мы вошли в лодку, бабочка вспорхнула, на мгновение зависла между нами, а потом понеслась стремительными зигзагами через пруд к западному берегу. Я неподвижным взглядом смотрела ей вслед, пока она не скрылась за террасой.

— Я никогда не был там. — Кристофер указал веслом в сторону, куда улетела бабочка. — Что там?

— Можешь посмотреть. — Мне было больно говорить, больно дышать, но я не умерла. От этого не умирают. — Катрин… она всегда говорит, что в ясный день оттуда можно увидеть Ирландию.

— Правда? Тогда поплыли туда.

Он погреб к дальнему берегу. Там все изменилось. Высокие синие цветы, похожие на ирисы; желтая осока, источающая слабый аромат вроде лимонного. Черепаха соскользнула с берега в воду; ее гладкий черный панцирь усеивали желтые и синие точки. Когда я вышла из лодки, в заросли тростника юркнуло крохотное существо, похожее на оранжевого крабика.

— Ты в порядке? — Кристофер склонил голову к плечу и улыбнулся. — Маленький отважный муравей. Отважная Айви.

Я кивнула. Он взял меня за руку, и мы двинулись вниз по склону. Мимо террасы, мимо валунов, которые я видела в первый раз. Мы прошли через рощицу деревьев, похожих на березы, только повыше и потоньше, с круглыми мерцающими листьями, серебристо-зелеными. Над землей здесь еще стелилась дымка, но она уже рассеивалась. Я чувствовала легкий туман, нежно обволакивающий ноги, влажный прохладный поцелуй на левом бедре. Я взглянула на Кристофера, увидела обрамленный лучами-ресницами золотой глаз у него на руке, который пристально смотрел на меня, и несколько капелек засохшей крови под ним. Ветви деревьев слегка покачивались над нашими головами, тонко шелестели листья. Спуск стал круче; между камнями густо росли мелкие фиолетовые цветы. Я в жизни не видела растений, которые цвели бы так пышно осенью. Снизу доносился шум волн — не рев и грохот Атлантического океана, а тихий рокот. И смех, приглушенны!: расстоянием, похожий на мамин. Туман почти рассеялся, но я все еще не видела впереди моря. Только ощущение огромного открытого пространства за шевелящейся завесой листвы и тумана — пространства, еще не озаренного солнцем в полную силу, сумрачного, серо-зеленого, но больше не пустынного, нет. Повсюду сверкали огни, золотые, зеленые, серебряные и красные; огни неподвижные и огни, которые медленно скользили по поднимающемуся занавесу — словно широкие проспекты и бульвары, расплывчато сияющие голубые и золотые гирлянды свисали с веревок, натянутых над широким песчаным берегом.

— Вон, — сказал Кристофер и остановился. — Вон, видишь? Он повернулся ко мне и улыбнулся, осторожно дотронулся до уголка моего глаза, сине-золотого, а потом указал вдаль.

— Теперь видишь? Я кивнула.

— Да. Да, вижу.

Снова послышался смех, теперь прозвучавший громче. Кто-то произнес имя. Трава и листья деревьев затрепетали, когда все вокруг внезапно залил яркий свет солнца, вышедшего наконец из тумана у меня за спиной.

— Пойдем! — Кристофер повернулся и пустился бегом вниз по склону.

Я глубоко вдохнула и оглянулась назад. Я видела серый выступ Террасы, а за ней серо-бело-зеленые заросли, тесно обступающие Уединенный Дом. Похоже на картинку из маминой книги: частая сетка перекрестных штрихов, за которой скрываются улей, соты, другой мир.

— Айви! — донесся снизу голос Кристофера. — Айви, ты должна увидеть это!

— Иду! — крикнула я и пошла следом за ним.

Чайна Мьевилль

Детали

Чайна Мьевилль — автор нескольких рассказов и трех романов: «King Rat», «Perdido Street Station» (завоевал премию Артура Кларка и Британскую премию фэнтези) и «The Scar». Писатель родился в 1972 году, живет и работает в Лондоне.

О рассказе «Детали» Мьевилль говорит следующее: «Я попытался выразить почтение Лавкрафту, хотя стиль моего рассказа совсем не похож на лавкрафтовский. Счастливой случайностью было то, что Джон Пелан и Бенджамин Адамс в то же время собирали антологию с подобным же замыслом: отдать дань уважения мастеру, а не сделать имитацию или пародию».

Мьевиллю прекрасно удалось передать лавкрафтовский дух, не применяя его типичных приемов. А это не так-то легко!

«Детали» впервые был опубликован в сборнике «The Children of Cthulhu».

Я никогда не отказывался, когда мальчишка, мой сосед сверху, предлагал пострелять из пневматического пистолета или закидать проезжающую машину вареной картошкой. Я был не в стороне, а вместе со всеми. Но когда ребята собирались к желтому дому, чтобы подслушивать под окнами или нацарапать пару слов на кирпичной стене, я отказывался идти с ними. Одна девчонка стала меня дразнить, однако ее заставили заткнуться. Друзья вступились за меня, хотя сами и не понимали, почему я туда не хожу.