Келли Линк - Сумочка фей

Сумочкафей/ The Fairy Handbag

Келли Линк / Kelly Link

Перевела Lichttraegerin (В.Дмитриева)

Я раньше часто ходила со своими друзьями в магазины распродаж. Мы садились в поезд до Бостона и ехали в «Гармент Дистрикт», самый большой магазин винтажной одежды. Там все вещи распределены по цветам, и каким-то непостижимым образом вся одежда от этого кажется красивой. Это немного похоже на то, как будто вы проходите через шкаф, как в «Хрониках Нарнии». Только вместо Аслана, Белой Колдуньи и вселяющего ужас Юстаса перед вами предстает магический мир одежды, вместо говорящих животных вас окружают боа из перьев, свадебные платья, обувь для боулинга, рубашки с рисунком «огурцы» и ботинки «Доктор Мартенс». Все вещи распределены по вешалкам, так, что сначала вы видите черные платья, все вместе, будто вы оказались на самых больших в мире похоронах, которые проходят внутри помещения. А потом идут голубые платья – всех оттенков голубого, которые только можно вообразить, а за ними – красные и так далее. Розово-красные и оранжево-красные, и пурпурно-красные, и неоново-красные, как на табличках с надписью «выход», и красные как леденцы. Иногда я закрывала глаза, и Натали, Наташа, и Джейк вели меня к какой-нибудь вешалке и проводили платьем по моей руке. «Догадайся, какого оно цвета?»

У нас была теория, что можно научиться определять, какого цвета вещь, просто пощупав ее. Например, если вы сидите на лужайке, можно с закрытыми глазами определить, какой оттенок зелени у травы. Это зависит от того, насколько шелковисто-резиновой она кажется на ощупь. А когда щупаешь с закрытыми глазами одежду, все вещи из эластичного бархата кажутся красными, даже если они на самом деле не красные. Наташа всегда лучше всех угадывала цвета, но она еще и лучше всех умела жульничать и не попадаться на этом.

Однажды мы перебирали детские футболки и нашли одну с изображением кукол-марионеток из шоу «Маппетс» – Натали носила ее в третьем классе. Мы знали, что это была именно она, потому что на внутренней стороне футболки все еще было имя Натали, которое ее мама написала несмывающимся маркером, когда отправляла дочь в летний лагерь. Джейк купил эту футболку и отдал Натали, потому что в тот раз только у него были с собой деньги. Из нас троих работал только он.

Может быть, вам трудно понять, что такой парень, как Джейк делал в «Гармент Дистрикт»в компании девчонок? У Джейка было одно интересное качество – что бы он ни делал, ему всегда было хорошо. Ему нравится всё и все, но больше всего ему нравлюсь я. Где бы он сейчас ни был, я уверена, он радуется жизни и гадает, когда же и я появлюсь там. Я всегда опаздываю. Но он это знает.

Еще мы верили, что у вещей, как у людей, есть жизненные циклы. Жизненные циклы свадебных платьев, боа из перьев, футболок, обуви и сумочек связаны с «Гармент Дистрикт». Если вещи в хорошем состоянии, или в плохом, но от этого они становятся интереснее, после смерти они отправляются в «Гармент Дистрикт». Вы можете определить, что они мертвы, по их запаху. А когда вы их покупаете, стираете, снова их носите, и они начинают пахнуть вами, они переживают новое воплощение. Но все дело в том, что если ищешь конкретную вещь, нельзя сдаваться. Ее нужно очень хорошо искать.

В подвале «Гармент Дистрикт» потрепанные чемоданы, одежда и чашки продаются на вес. Можно купить восемь килограммов выпускных платьев всего за восемь долларов: облегающее черное платье, бледно-лиловое платье с буфами, розовое платье с лентами, переливающееся серебристое платье из парчи, настолько тонкое, что его можно продеть через кольцо от ключей. Я хожу туда каждую неделю в поисках сумочки фей, которая принадлежала моей бабушке Зофье.

Так вот, эта сумочка большая, черная и как бы волосатая. Даже с закрытыми глазами она черная на ощупь. Черная, как самый черный цвет в мире, и кажется, что если до нее дотронуться, рука может в ней увязнуть, словно в дегте или черных зыбучих песках, будто протягиваешь ночью руку, чтобы включить свет, но все, чего ты касаешься – это темнота.

В ней живут феи. Да, я знаю, как это звучит, но все же это правда.

Моя бабушка Зофья сказала, что это семейная ценность и что этой сумочке уже больше двухсот лет. Она мне это прошептала, когда умирала, и просила меня беречь ее. Быть ее хранителем. Я теперь за нее отвечаю.

Я ответила, что сумка не выглядела такой уж старой и что двести лет назад сумок еще не было, но это ее только разозлило. Она спросила: «Тогда скажи мне, дорогая моя Женевьева, куда же, по-твоему, пожилые дамы складывали свои пенсне, лекарства от сердца и спицы?»

Я знаю, что никто не поверит и десятой части этой истории. Ничего. Если бы я думала, что вы поверите, я бы не смогла вам этого рассказать. Пообещайте мне, что вы не поверите ни единому моему слову. Зофья всегда так говорила, когда рассказывала мне истории. На похоронах моя мама, то ли плача, то ли смеясь, назвала свою мать самой лучшей вруньей в мире. Думаю, ей казалось, что Зофья не по-настоящему умерла. Но я подошла к гробу, где лежала Зофья, и посмотрела ей прямо в глаза. Они были закрыты. В бюро похоронных услуг ее накрасили голубыми тенями и подводкой. Она выглядела так, будто бы собиралась вести новости на канале «Фокс», а не быть мертвой. От этого вида мне стало жутко и еще печальнее. Но это не должно было меня отвлекать.

«Ладно, Зофья, - прошептала я. – Я знаю, ты умерла, но это очень важно. Ты же знаешь, как это важно. Где сумочка? Что ты с ней сделала? Как мне ее найти? Что же мне теперь делать?»

Конечно же, она не сказала ни слова. Она просто лежала в гробу с легкой улыбкой на лице, как будто приняла все – смерть и голубую подводку для глаз, Джейка, сумочку, «Скраббл»1 и Бальзацивурлекистан, все-все – за шутку. Да, у нее всегда было странное чувство юмора. Вот почему они так хорошо ладили с Джейком.

Я выросла в доме, по соседству с домом, где жила моя мама, когда была маленькой. Зофья Свинк, ее мать и моя бабушка, присматривала за мной, когда мама и папа были на работе.

Зофья никогда не была похожа на бабушку. У нее были черные волосы, которые она заплетала в маленькие остроконечные башенки из косичек, и большие голубые глаза. Она была выше моего отца. И вообще она выглядела как шпионка или балерина, или предводительница пиратов, или рок-звезда. И вела она себя так же. Например, она никогда никуда не ездила на машине – у нее был мотоцикл. Все это сводило мою маму с ума. «Ну, почему ты не можешь вести себя, как положено в твоем возрасте?» - негодовала она, а бабушка просто смеялась в ответ.

Мы с Зофьей часто играли в «Скраббл».Она всегда выигрывала, несмотря на то, что по-английски говорила далеко не идеально. Просто она решила, что ей можно использовать бальзацивурлекистанские слова. Бальзацивурлекистан – это место, где около двухсот лет назад родилась Зофья. Так она сказала. (Моя бабушка заявляла, что ей двести лет, или даже больше. Иногда она утверждала, что видела Чингисхана, и он был гораздо ниже ее. Хотя, наверно, у меня нет времени рассказывать эту историю.) Бальзацивурлекистан, помимо всего прочего, был еще и чрезвычайно ценным словом, за которое в нашей игре давалось много очков, даже несмотря на то, что оно не умещалось на доске. Зофья написала его, когда мы играли в первый раз. Я тогда очень радовалась, потому что за слово «застежка-молния» я получила сорок одно очко.