Александра Давыдова - Не/много магии

— Гораздо смешнее потеря ее предшественницы. Трагедия в трех лицах: я, она и стихийное бедствие.

— Какое?

— А что, вас не тряхнуло, когда состав тормозил? — Антон покосился на Влада. Тот крутил на пальце брелок с серебристой рыбкой. Чешуя ее была покрыта сине-голубой эмалью. С того места, где сидел Антон, складывался любопытный оптический эффект — казалось, что рыбка бьется, как живая, а вокруг ладони «фокусника» колышется вода.

— Еще как. Мира выбила плечо, а я вывихнул запястье.

— Сочувствую.

— Ерунда. А ты знаешь, почему поезд остановился?

— Ну, я, грешным делам, сначала думал, что кто-то бросил лом в унитаз, чтобы проверить эту легенду. Потом узнал, что это какой-то недосуицидник был. На рельсах стоял. Потом смылся в последний момент.

— Очень жалко щетку? И шишка на лбу болит? — Мира открыла один глаз и внимательно посмотрела на Антона.

— Ну-у-у…

— Это классная деталь для коллекции. Мне нравится. Поэтому в обмен могу рассказать, почему поезд на самом деле встал.

Влад закатил глаза и покрутил пальцем у виска.

— Что? Ну, что? — Мира зашипела, как дворовая кошка, и бросила в парня огрызком яблока.

— Ты уверена, что это стоит делать?

— Да! — провозгласил Антон и, присоединившись к общему безумию, кинул ботинком в радиовентиль. Тот крякнул: «Мечты сбыва…» и заглох.

— Представь. Ты сидишь на работе днями и ночами, — Мира говорила, прикрыв глаза, «сказочным» голосом — напевно и завораживающе, как рассказывают истории перед сном. Это несколько не вязалось с темой повествования, но слушалось отлично. — Не сказать, что работа скучная. Наоборот. Разнообразная, сложная, интересная. Ты излучаешь энтузиазм и энергию, ты щелкаешь проекты, как семечки, и — главное — полностью уверен, что находишься именно на своем месте. Вот только в один прекрасный момент ты осознаешь, что попа не то чтобы приросла к стулу, но стала уже явно чуть более плоской, чем раньше. У тебя не бывает выходных, праздников, отпусков. Даже свой день рождения ты вынужден справлять в четырех стенах…

— По-моему, ты сгущаешь краски, — Влад недоверчиво улыбнулся.

— По-моему, если кто-то привык работать с открытым видом на море, ему не стоит навязывать этот стереотип окружающим.

— Понял. Молчу. В конце концов, ты у нас рассказчик.

— То-то. И вот, рано или поздно ты решаешь — довольно. Как ответственный человек, ты приводишь все бумаги в порядок, пишешь с десяток программ для автоматизации рабочих процессов, покупаешь трогательного круглого робота-уборщика, чтобы мебели было не скучно в твое отсутствие… Потом ты уговариваешь себя еще несколько дней — «ничего не случится, я только погуляю и вернусь обратно, небо не рухнет на землю, апокалипсис не настанет».

— А вот насчет апокалипсиса я бы… — Влад не успел договорить, Мира воинственно перебила:

— Фиг! У меня нет в собственности ни гигантского креста с Христом, ни Эйфелевой башни, ни статуи Свободы. Поэтому я не смогу плакать, попадая в формат фильмов-катастроф. Если будешь и дальше перебивать…

— Молчу. Нем, как рыба.

— Ты встаешь из-за стола и на цыпочках крадешься к двери. Выглядываешь в коридор. Пусто. Идешь к лифту. Как нарочно, наступаешь на самое скрипучее место этажа. Сам пугаешься, сам подпрыгиваешь. Плюнув на конспирацию, забегаешь в лифт и жмешь кнопку первого этажа. Свобод-а-а-а! Ты, раскинув руки, выбегаешь из здания, готовишься уже запрыгнуть на плечи ветру…

— Почему это люди не летают, как птицы?…

— Заткнись уже, а?.. Мешаешь. Так вот. Ты уже готовишься полететь, хотя некоторые уверены, что ты это не умеешь делать, и вдруг слышишь за спиной громовое «кхе-кхе». Ты оборачиваешься. А там — кто бы ожидал, да? — стоит босс. Пропитанный укоризной, как пончик — абрикосовым сиропом. И говорит: «Иди-ка ты, ситный друг, назад. Нагулялся». Согласись, разочарование?

— Д-да… — Антон кивнул. На разговоры о жизни уж точно не было похоже. А на театр абсурда — вполне. Эдакий слегка кафкианский.

— Короче, это всё предыстория. Чтоб нагнать напряжения, — Мира растопырила пальцы: между большим и указательным пробежала молния. Настоящая. Хотя и крохотная. В купе запахло озоном. — В общем, я оглянулась на босса, посмотрела вперед, на ветер свободы, и решила, что некоторое время меня вполне может заменить круглый робот-пылесос.

— Некоторое, прошу заметить. Не-ко-то-ро-е. Скромно замечено. Почти сто лет нам не срок…

— Слушай, если ты держался долго, это не значит, что у других такие же сильные нервы.

— Я после правого руля сломался, — Влад криво усмехнулся и, прищурив глаза, стал вылитым японцем. — Когда на работе его запретили, я молча встал и вышел.

— Уважаю, — разговор возвращался в понятное русло, что не могло не радовать.

— Только одна беда — босс всё никак не успокоится. Нанял убийцу…

— Инспектора!

От последнего возгласа в исполнении Влада Антону захотелось срочно спрятаться куда-нибудь. Нет. Градус неадеквата всё же никак не желал понижаться.

— А я говорю — убийцу. И вопрос вовсе не в терминологии. Теперь он гоняется за нами и мечтает вернуть обратно.

— Почему тогда убийца?

— Он считает, что лучший способ успокоить работника — это успокоить его навечно. Как бы объяснить. Чтобы понятнее. Антон, ты видел Марс?

— Хм.

— На нем нет жизни.

— Предположим. Правда, роботы ее там вовсю ищут.

— Но не найдут. Понимаешь, наши друзья когда-то жили там. Бродили и искали глупые истории, нелепые совпадения и неловкости. Одним словом — тепла. Недополученного у своих жителей. Там вообще с теплом не очень хорошо, если сравнивать с Землей. Просто в какой-то миг сердцам городов захотелось свободы. И тогда к ним вызвали инспектора, который остановил их всех. Привязал к улицам… к стенам марсианских каналов и убил. Экстренно.

— Достаточно, — Влад щелкнул ножом-рыбкой. — Ты рассказала достаточно, чтобы Антон понял, инспектор — не лучший способ привязать нас к месту. Поэтому мы боимся. Скрываемся среди людей — они производят помехи, чтобы спрятаться. Детали. Истории. Сказки. Радость. Грусть. Что угодно, лишь бы не пустота. А инспектор старается загнать нас в такие безлюдные места, где холод делает нас видимыми, как на ладони. Какое счастье, что даже в бескрайних сибирских просторах ходят поезда.

— Уже уральских, не сибирских, — дверь купе отъехала в сторону. Давешняя барышня в розовом заглянула вовнутрь. — Три часа до бывшей работы мальчика Е. У него отличный офис. Даже есть гигантский храм на холме на случай апокалипсиса. И недостроенная телебашня. Спорим, к ней привязаны сотни историй, падений и подвигов?