Брайан Ламли - Психомех

— Пожалуйста! — взмолился Гаррисон.

— Ну, как хочешь. — Теперь голос немца был больше похож на карканье. — “Вики Малер, темнота. Шкала времени: сейчас”.

— “Смерть. Шкала времени: через год!"

— Нет! — закричал Гаррисон. Он потянулся вперед и выхватил картонку из пальцев Шредера, действуя инстинктивно, но абсолютно точно. Скомкав картонку, он бросил ее на платформу телескопа. Шредер схватил его за трясущийся сжатый кулак.

— Ричард, Шенк мог и ошибиться. Такое тоже случается. Он всего лишь человек. И он будет готов допустить, что мог ошибаться. — Он помолчал. — Но не.., часто.

Лицо Гаррисона исказилось, зубы сжались.

— Вики должна умереть? Как? Почему?

— Вики приехала сюда из санатория Зиберта, где он проверял ее глаза. Зауль надеялся, что, возможно, есть шанс хотя бы частично вернуть ей зрение. Пока она была там, он обнаружил болезнь. Очень редкую. Он знает, что именно из-за нее Вики ослепла и что это заболевание прогрессирует. Один из видов рака. Сейчас как раз переломный момент. Насколько он переломный, покажут результаты анализов, которые будут готовы послезавтра.

— А Вики знает об этом?

— О, да. О болезни, но не о гороскопе.

— И что эти анализы покажут вам?

— Сколько времени ей осталось.

— И никакого лечения?

— Об этом даже нет и речи.

— Вы сказали мне, что этот гороскоп может ошибаться.

— Я.., солгал.

— Этот Шенк, должно быть, мошенник! — взорвался Гаррисон. — Он наверняка знал, что она была в санатории. Должно быть, узнал почему. Он связался с Зибертом. Он жулик. Если она должна умереть... — он почти задохнулся на этом слове, — ., она должна умереть. И зачем этот таинственный ублюдок вытащил такое на свет?

— Нет, нет, Ричард, — Шредер попытался успокоить его. — Адам — хороший друг. Я знаю его более двадцати лет. Он очень честный человек.

Гаррисон схватил смятую картонку и свой гороскоп и засунул их в карман.

— Я попрошу Кениха прочитать их мне.

— Неркели ты думаешь, что я буду врать тебе в таких вопросах? — вздохнул Шредер.

— Допустим, что я не хочу верить вам. Но я верю. И я слеп! У Вилли хорошие глаза. Подтверждение уничтожит мои сомнения.

Гаррисон почувствовал, что Шредер кивнул.

— Очень хорошо. Я понимаю, каково тебе сейчас.

— А что там с вашим гороскопом? — спросил Гаррисон, — и Вилли?

— Вот мой, — Шредер вручил ему карточку. — Там все просто: “Томас. Смерть. Шкала времени: через шесть месяцев”.

Гаррисон схватил Шредера за руку.

— Господи! Этот Шенк — кровавый убийца. Нет, — колдун. Разве вы не видите, что он колдун? Он сказал вам, что вы скоро умрете, и вы, доверяя ему, просто настраиваете себя на смерть!

— Нет, — ответил Шредер, на фоне страсти Гаррисона его голос звучал тихо. — Я знал об этом раньше, чем Адам сказал мне, даже раньше, чем об этом сказали мне мои доктора. Они только подтвердили то, что я сам чувствовал внутри. Мои кишки сдают.

— Но всему этому нет никаких доказательств, — Гаррисон безумно помотал головой. — Ничего из этого не должно произойти. Это всего лишь гороскопы, и все. Да к тому же еще и отвратительно составленные! Я все еще думаю, что этот Шенк — шарлатан.

— А мои доктора? А Зауль Зиберт? — Шредер покачал головой. — Нет, время покажет тебе, как ты ошибаешься. — И снова Гаррисон почувствовал неестественный холодок.

— А что там насчет Вилли Кениха? — спросил он. — Он тоже будет принесен в жертву этой сверхъестественной чепухе?

— Нет, с будущим Вилли все в порядке. В ею гороскопе говорится: “В. Кених. Шкала времени: шесть месяцев”, а дальше только одна единственная запись. Просто твое имя: “Ричард Гаррисон”.

Гаррисон опять затряс головой.

— Видите? Никакого смысла.

— Но почему тогда это так беспокоит и злит тебя?

— Я.., я не знаю. Послушайте, давайте играть начистоту?

— Очень хорошо, — сказал Шредер, — скажи мне, только честно, что ты думаешь обо всем этом.

Гаррисон кивнул и облизнул пересохшие губы.

— Вы верите, что по прошествии шести месяцев вы умрете?

— Я знаю это.

— И что где-то через восемь лет вы возродитесь, переселитесь.., в меня?

— Это возможно, но не без твоей помощи. По крайней мере, не без твоего разрешения.

— Каким образом?

— Сначала ты должен принять главное. А затем, когда я приду к тебе, ты должен принят; — меня.

— Два разума в одном теле?

— Я уже говорил тебе, что это не совсем так Скорее, объединение разумов. Мы не будем осознавать, что нас там двое. Я буду тобой, а ты — мной.

Гаррисон, нахмурившись, покачал головой.

— Бесполезно. Я, наверное, не понимаю, что такое реинкарнация.

— Странно, — сказал Шредер. — Такой умный человек, как ты... Да спроси любую амебу...

— Амебу? Еще загадки?

— Послушай, — сказал Шредер, — что такое амеба если не классический случай продолжительной реинкарнации? Мы могли бы принять за факт, что любая амеба, которую мы видим в микроскоп, является оригинальной первичной амебой из доисторических океанов. Карнокинез не только подтверждает преемственность видов, но и их оригинальную тождественность.

— Но мы не одноклеточные организмы, — заметил Гаррисон.

— Я знаю о нескольких своих предыдущих жизнях. — Шредер проигнорировал его замечание. — Их открыли при помощи гипноза. Если бы ты тоже, под гипнозом, “вспомнил” прошлые жизни, это было бы еще одним примером нашей совместимости.

— Но вы все еще не предъявили мне никаких доказательств.

— Доказательства предъявит время. Но, пожалуй, есть еще кое-что, что поможет мне убедить тебя.

— И что же это?

— Ты упомянул собаку из своего сна. Черную суку. И ты знаешь, как я отреагировал, когда ты сказал мне об этом.

— Да. Ну и что?

— Сейчас ты слышал о Черной собаке, “С”, упомянутой в гороскопе Шенка.

— Совпадение, — пожал плечами Гаррисон.

— За день до того, как Шенк приехал сюда, я получил письмо от одного человека из Миндена. Его имя Ганс Хольцер. Мы с Гансом давно знаем друг друга. Раньше он был психиатром, работал с контуженными на войне людьми. Он и сейчас психиатр, но только работает с собаками. Доберманами. Черными суками. Он тренирует их для слепых людей. Это самые лучшие, самые дорогие и самые необычные собаки-поводыри во всем мире. Я написал ему, что хотел бы приобрести для тебя такую собаку. И это было до Шенка, до того как я узнал о собаке из твоего сна. Подожди...

Он встал, подошел к телефону, набрал номер.

— Мина, мне требуется первое письмо к Хольцеру, написанное три недели назад. Да, мои собственные распоряжения о собаке для Ричарда Гаррисона. Пожалуйста, пусть кто-нибудь принесет его мне к двери библиотеки. Спасибо... — он положил трубку и повернулся к Гаррисону.