Шеррилин Кеньон - Грехи ночи (Иас и Дэнджер)

— И насколько ты древний?

— Да уж постарше Илиона буду, — он откровенно издевался.

— Интересно, это ты научил Эша так изворачиваться или он тебя?

Он спасовал подушкой обратно и переключил свое внимание на телевизор как раз в момент появления Елены.

— Они ведь даже не представляют себе Елену. Черт, она была действительно прекрасна. Ты бы ее видела. Ее смех звучал как ангельское пение. А ее тело….Неудивительно, что всех ее обожателей заставили поклясться, что они не убьют ее мужа из слепой ревности.

Дейнджер предпочла не комментировать. Она была не сильна в дискуссиях о прелестях других женщин. И ее жутко раздражали его дифирамбы женщине, мертвой тысячи лет.

— Жаль, что мы все не Елены.

Она наблюдала, как краска смущения заливала его лицо, пока он осознавал свою бестактность.

— Ты тоже ничего.

— О да, — сарказм так и сочился из нее, — Забудь, малыш. Поздняк метаться.

На этот раз ему нечего было добавить.

Пока не дошло дело до постельной сцены между Парисом и Еленой. Алексион скосился на Дейнджер.

— А эта задница тебя не привлекает?

Дейнджер подавилась попкорном. Боже милостивый, этот мужчина хам несусветный. Он готов буквально вывернуть ее наизнанку. Страшно даже представить, что сорвется с его губ в следующий раз. Откашливаясь, она мерила его недоверчивым взглядом.

— Не особо, — пробормотала она, отдышавшись. — Я не фанатка Орландо Блума, разве что, он классно смотрится в роли Леголаса из «Властелина колец». В общем, наверно, Леголас единственный эльф, которого я не променяю на пачку крекеров. Нужно отдать должное директору кастинга. Тот, кто разглядел в нем «шикарного блондина эльфа» заслуживает отдельной номинации.

Он кивнул на Эрика Бана, в роли Гектора. — А этот как тебе?

— Он хорош, но не в моем вкусе. Я не западаю на брюнетов. Мне больше нравятся блондины, вот почему я обожаю Орландо как Леголаса, а не Париса.

Невозможно было не заметить искру интереса в его глазах.

— Приятно слышать.

Дейнджер не понимала, почему ее так забавляло дразнить этого мужчину, которого следовало бы опасаться, но ей было уже не совладать с собой.

— Это вряд ли тебе хоть чем-нибудь поможет.

— Почему нет? Я же блондин.

— Да, но ты не человек. — она глянула на экран, где Бред Питт в качестве Ахиллеса дрался с двоюродным братом. — А вот и снова он. — томно вздохнула она. — Клянусь, этот мужчина и есть бог.

Алексион фыркнул, — Он вовсе не бог, и не было никакого кузена у Ахиллеса. Будь Бред твоим кузеном, ты была бы на моей волне.

— Волне? Ей следовало бы быть, как минимум, цунами, мистер Шарм. Ты еще ни чем не удивил меня, но зато умудрился свергнуть с небес Бреда. И это твой самый большой промах. Только посмотри на его торс.

— Не впечатляет.

— А зря.

Он хмыкнул, возражая. — Я видел и получше.

Она лукаво изогнула брови.

— Да не в этом смысле, — негодующе оправдывался он. — Я имел ввиду…Я бы никогда…

— Не парься, грек. Ты уже поймал волну и она унесла тебя далеко от берега.

Алексиону следовало бы прийти в ярость от такого поворота, но он, на удивление, не злился. Несчетное количество лет прошло с тех пор, как его так задирали. Стоит признать, ей палец в рот не клади.

Он следил, как она ела попкорн. — Отчего он белый?

— Сколько еще вопросов ты собираешься мне задать?

— Я всего лишь любопытствую. Справедливости ради, после всех твоих расспросов, за тобой должок.

— Ага, только не в самом разгаре моего киносеанса. — со вздохом она запустила руку в попкорн. — Обычно он белый, пока не польешь его чем-нибудь. Она протянула ему миску. — Угощайся.

— Воздержусь. Я все равно ничего не почувствую. — напомнил он.

— Это воздушные шарики без масла и соли. Они довольно безвкусные, но ты можешь ощутить их структуру, или я ошибаюсь?

Прикинув, он набрал в горсть немного и зажевал. Она была права, что-то странное наполнило его рот. Оно было хрустящее и невесомое.

— Зачем ты это ешь, если оно такое безвкусное?

— Мне нравится. И это полезно.

— Ты же бессмертна. Для тебя не существует вредной еды.

Она угрожающе вспыхнула. — Не мог бы ты просто следить за сюжетом?

Дейнджер смутилась, когда он придвинулся к ней вплотную и продолжил есть попкорн. Такое незнакомое ощущение чей-то близости. Даже Келлер не разделял с ней кинопросмотры поздней ночью или, скорее, ранним утром. Она обычно расслаблялась после охоты на даймонов в полном одиночестве. В Тупело было относительно спокойно. Её это устраивало, хотя многие охотники становились крайне вспыльчивы, если не изматывались по полной.

Она провела кучу времени наедине со своей коллекцией DVD, или же болтая по телефону с другими Темными охотницами. Её лучшими собеседницами были местная охотница Эфони и, недавно переехавшая в Нью-Йорк, Зои. Обе были древними амазонками, практикующими весьма занятные способы завоевания мужчин.

Большинство которых не обходилось без участия кнутов, цепей и наручников.

Рука Алексиона коснулась её, когда они одновременно потянулись к миске. Она все еще вздрагивала от ее холода. Не удивительно, что он так и не снял пальто.

— Почему ты такой ледяной? — спросила она.

— Я что холодный?

— Как труп.

— Ну я вроде мертв, — такое чувство, что он был не в курсе того, что температура его тела могла поспорить с кубиком льда.

— Вообще-то, я тоже, но у меня есть сердцебиение и я значительно теплее. — У нее возникла странная догадка. Она взялась за его запястье и не смогла прощупать пульс. Под его пристальным взглядом она судорожно сглотнула. — Куда делся твой пульс?

Едва вопрос сорвался с губ, как она почувствовала удары. А его кожа буквально нагревалась под ее пальцами.

С видом оскорбленной невинности, она отбросила его руку. — Такого не может быть. Что, черт возьми, происходит?

— Я не хотел тебя обидеть, — прямо сказал он. — Только одна Сими касается меня, а она такая же холодная. Я и не подозревал, что моя кожа так себя проявит с тобой, иначе я бы сначала ее нагрел.

Его слова привели ее в полное недоумение. Он что, может управлять сердцебиением и температурой тела? Это совершенно неслыханно. — И как бы ты это сделал?

— Просто подумал бы и все.

Успокоившись, Дейнджер дотронулась до его лица. По осязанию это было лицо самого обычного мужчины. Разве что температура кожи еще не доходила до нормальной, но уже была значительно теплее.

Его темная щетина была жесткой под ее ладонью, и, покалывая, посылала через нее незнакомые импульсы. Закрыв глаза, он будто смаковал ощущение ее руки на своей коже. Он слегка повернул голову под ее осторожным прикосновением и открыл глаза. Глубоко сидящий голод в его взгляде почти пугал.