Наталья Александрова - Легенда о «Ночном дозоре»

– Я пока не сказал, но вообще меня интересует любая пресса о выставке «Ночного дозора» Рембрандта. О вашей выставке, в Галерее Пражского Града.

– Одну минутку. – Иржи повернулся к высокому стеллажу, протянул руку и ловко выдернул одну из папок. При этом, правда, все соседние папки попадали на пол, но Иржи воспринял это с философским спокойствием.

– Вот, здесь подобраны все печатные материалы о выставке. Если вас интересуют и телевизионные сюжеты – надо будет спуститься в подвал, там у нас хранятся видеоматериалы…

– Спасибо, пока просмотрю это. – Старыгин расчистил место на соседнем столе, пристроился рядом и принялся листать страницы.

Собственно, он и сам толком не знал, что ищет.

В папке были вырезки из чешских газет и журналов, посвященные открытию выставки, а также самой картине Рембрандта.

Старыгин не слишком хорошо понимал по-чешски, но даже он смог разобрать, что авторы большинства статей пишут все о том же – почему картина, изображающая ясный солнечный день, называется «Ночной дозор», кто изображен на ней, почему заказчики не были довольны работой Рембрандта…

Переворачивая страницу за страницей, Дмитрий Алексеевич перестал вчитываться в текст и только скользил взглядом по многочисленным фотографиям.

В основном на них были изображены лица посетителей выставки – дети и взрослые, простые люди и высокопоставленные особы, равнодушные и восхищенные взгляды…

Вдруг одно из лиц зацепило взгляд Старыгина. Он машинально перевернул страницу и снова вернулся назад, чтобы еще раз рассмотреть это лицо.

Оно было удивительно знакомо, хотя Дмитрий Алексеевич мог поклясться, что не встречал этого человека.

Что за ерунда?

Лицо приковывало его, не отпускало, не давало отвести взгляда…

Черт!

Он перевернул еще несколько страниц, чтобы найти снимок самой картины.

Здесь детали были слишком мелкими, однако мелькнувшая у него догадка, кажется, подтверждалась…

– Иржи, у вас здесь случайно нет приличной репродукции «Ночного дозора»?

– Почему же «случайно»? Совершенно не случайно! – Иржи поднялся, достал с полки толстую книгу в глянцевой суперобложке и, разумеется, тут же уронил ее себе на ногу. Беззлобно чертыхнувшись, он поднял ее и передал Старыгину.

Дмитрий Алексеевич раскрыл альбом на нужной странице и положил рядом с фотографией, которая так заинтересовала его.

Он переводил взгляд с одного изображения на другое, все больше убеждаясь в собственной правоте.

– Да, это капитан Франс Баннинг Кок, – раздался у него за спиной голос.

Старыгин вздрогнул и обернулся.

Катаржина смотрела через его плечо на фотографию.

То, что она тоже заметила удивительное сходство посетителя выставки с центральным персонажем картины, убедило Дмитрия Алексеевича в собственной правоте. Да, то же лицо, те же бесцветные глаза, такая же рыжеватая бородка… Впрочем, лицо это вполне заурядно, и в этом сходстве нет ничего сверхъестественного.

Вот только выражение лица…

На полотне Рембрандта капитан Франс Баннинг Кок, подтянутый и импозантный, в темной одежде, оживленной яркой перевязью, стоит в театральной позе, вытянув вперед левую руку, и передает приказ внимательному молодому лейтенанту.

На современной фотографии двойник капитана смотрит на картину Рембрандта странным, многообещающим взглядом… как будто ему известно будущее этой картины.

– Интересная фотография, – проговорила Катаржина. – Этот малый мог бы выступать на шоу двойников! Впрочем, в этом нет ничего сверхъестественного…

– Пожалуй, – задумчиво согласился Старыгин. – А нельзя ли поговорить с человеком, который сделал эту фотографию?

Иржи подошел к столу, взглянул на подпись под снимком.

– Фотография Вацлава Шольца. Я его хорошо знаю. Подождите минутку…

Он набрал номер на мобильнике, коротко переговорил и сообщил Старыгину:

– Вацлав сейчас занят, но он может встретиться с вами завтра, в ресторанчике возле Пороховой башни, в двенадцать часов дня, если вас это устроит.

Старыгин согласился, хотя сам не знал, что рассчитывает узнать у этого совершенно незнакомого человека.

Они распрощались с Иржи и вышли из здания галереи.

На улице пахло весной и временем, казалось, что древние камни Пражского Града что-то шепчут прохожим.

Катаржина предложила своему гостю пройтись по крепости. Из второго двора они перешли в третий, почти целиком занятый монументальным собором Святого Вита. В медленно опускающихся на город сумерках грандиозная громада готического собора, подавляющая и вместе с тем стройная, поражала воображение. Казалось, это древний рыцарь в темных стальных латах восседает над таинственным городом, как его подлинный правитель, и высокомерно посматривает на мелкую человеческую суету.

– Этот собор строился почти тысячу лет! – негромко проговорила Катаржина, увидев восхищенный взгляд своего гостя. – Еще в начале десятого века святой князь Вацлав заложил на этом месте церковь, посвященную Святому Виту. Через сто лет на месте этого храма построили романскую базилику, а в первой половине четырнадцатого века началось строительство готического кафедрального собора. И только в начале двадцатого века здание было полностью достроено!

Словно в ответ на слова Катаржины откуда-то сверху, с одной из готических башен, венчающих собор, донесся хриплый издевательский хохот. Казалось, сам собор рассмеялся над людишками, которые посмели нарушить его покой.

– Что это? – удивленно спросил Старыгин.

– Какая-то птица, – неуверенно отозвалась Катаржина и зябко поежилась. – Может быть, сова… или филин… они любят селиться на старых башнях…

– Может быть, – согласился Дмитрий Алексеевич.

– Ну что ж, пойдемте дальше. – Катаржина сбросила странное оцепенение, охватившее ее после таинственного хохота.

Они обошли громаду собора с юго-востока, полюбовавшись высоким резным порталом и великолепной готической розой круглого окна, и перешли в следующий двор, называемый Георгиевской площадью по имени древнейшей базилики Святого Иржи – то есть Георгия, чье стройное здание расположено в дальнем конце этой площади, напротив абсиды храма Святого Вита.

Когда они шли через эту площадь, Старыгину послышались сзади негромкие, словно крадущиеся шаги. Он оглянулся, но никого не увидел. Ему, правда, показалось, что в тени кафедрального собора стремительно промелькнула какая-то еще более густая тень, но он не был в этом вполне уверен.

– Что там? – спросила его Катаржина, заметив, что ее спутник настороженно всматривается в темноту.

– Да так… наверное, та самая сова пролетела, – смущенно отозвался Дмитрий Алексеевич.