Виктор Точинов - Корабль-призрак

Казалось бы, план дальнейших действий ясен: Конторе надлежит перебросить в Эсбьерг еще несколько человек из оперативного и технического состава, и взять в плотный оборот господина Азиди. Пока что он сидит тихо, но, начав действовать, непременно должен выйти на связь с людьми, стоящими за кулисами всей этой истории. Они есть, они непременно должны быть, — не в бабушкиной же кубышке нашел арабо-датчанин деньги на покупку девяти траулеров?

План действий ясен — но Юзеф поступает с точностью до наоборот. Его куда больше интересует Говард Харпер и корабли-призраки. В результате Лесник катит сейчас в Оденсе, консультироваться насчет пресловутых мифических кораблей…

Пиликанье мобильника прервало невеселые размышления. Лесник поднес трубку к уху, но услышал лишь неразборчивое кваканье. Достал и прилепил к аппарату нашлепку дешифратора, выставил код, соответствующий сегодняшнему дню, — кваканье превратилось в голос Дианы:

— Лесник, есть новости. Рабочие склада Азиди получили указание от начальства: отправить шесть ящиков с приборами в порт. Поскольку сверхурочно работать здесь не принято, перевозка состоится завтра. Для справки: именно шесть его судов стоят сейчас у причальной стенки.

— Черт… А я как раз подъезжаю к проливу…

— Заканчивай свое дело спокойно. С начальным этапом варианта-два я и сама справлюсь.

Вариант-два основывался на простом допущении: если на судах будут устанавливать принципиально новые приборы, о которых даже ученые Конторы не смогли сказать ничего толкового, — значит, в монтаже и настройке будут принимать участие специалисты, хорошо знающие, что это такое и для чего предназначено. И одному из помянутых специалистов надлежит сесть на хвост, выбрать удобный момент и побеседовать по душам в укромном месте.

— Ладно, действуй. До связи.

Впереди показалась паромная переправа, связывающая материковую часть Дании с островом Фюн. Именно на этом острове находился Оденсе — город, вдвое превышающий Эсбьерг численностью населения, куда более древний и богатый историческими памятниками. А также известный всему миру как родина великого сказочника Андерсена…

Дела минувших дней — III Северное море, октябрь 1904 года

В победу верили все. Что смогут противопоставить дикари-островитяне всей военно-морской мощи Империи? Предательски напасть в нейтральном порту на «Варяг», — такое они умеют. Исподтишка ударить в спину порт-артурскую эскадру, подорвать на мине «Петропавловск» и отправить на дно славного адмирала Макарова и знаменитого живописца-баталиста Верещагина, — и на это узкоглазые мартышки способны.

Но тягаться в открытом бою с прославленным многими победами российским флотом? Не смешите, милостивые государи… У нас за спиной Гангут и Наварин, — а у япошек? Напомните-ка: когда они в море-то впервые вышли на чем-либо более основательном, чем туземная джонка?

В победу верили все… Но кое-кто из европейских «друзей» России очень не желал этой победы.

Балтийская эскадра под командованием адмирала Рожественского получила название 2-й Тихоокеанской — и покинула Либаву 2 октября 1904 года[2]. Предстоял долгий и нелегкий путь до Тихого океана, на помощь осажденному Порт-Артуру. Неприятности начались почти сразу, задолго до прихода в район боевых действий, — в мирных, казалось бы, европейских морях: в ночь с 8 на 9 октября произошел крайне загадочный инцидент с «миноносцами-призраками».

Эскадра, следуя своим курсом, столкнулась в Северном море, в районе Доггер-банки, с неизвестными быстроходными кораблями без ходовых огней, принятыми за миноносцы. Таинственные корабли выходили на дистанцию атаки — и Рожественский приказал открыть огонь по движущимся в сумерках силуэтам. После нескольких залпов «призраки» изменили курс и исчезли в сгущающемся мраке…

На следующий день грянул другой залп, куда сильнее, чем пушки русских моряков. Британское Адмиралтейство заявило, что русские расстреляли безобидных рыбаков — приводилось название потопленного судна, имена раненых и погибших. Английские газеты мгновенно подняли вой: не пропускать русских убийц! Интернировать эскадру в одном из нейтральных портов! При нужде обрушить на нее всю мощь Гран Флита!

В парламенте с завидной оперативностью начались слушания по делу — и истеричные предложения газетчиков обсуждались на полном серьезе…

— Зиновий Петрович, ну какие это рыбаки, право слово! Нас на мостике пятеро было, неужто мы миноноску от рыбачьей шхуны не отличим! Длинные, приземистые, с короткими мачтами. Рубка приплюснутая, полубак покатый… вроде бы.

— Труб сколько? — спросил Рожественский, мрачный как грозовая туча.

— Честно скажу — не считал. Не помню, были ли там трубы вообще. Так ведь ночь все-таки, много ли разглядишь… А вот бурун у форштевня был — точно вам говорю! И любой из нас подтвердит! Не могло же всем пятерым одновременно померещиться. То есть шли они не меньше чем на десяти узлах, и огней не держали. Зачем такой ход рыбакам-то? И маскировка зачем?

Вахтенный флаг-офицер Свербеев перевел дыхание и замолчал, ожидая привычной вспышки адмиральского гнева. Взрывной характер Рожественского давно стал притчей во языцех. Равно как и любимая манера Зиновия Петровича в сердцах хватануть биноклем о палубу или переборку. Запасы оптики на эскадре неумолимо таяли…

Однако к величайшему удивлению Свербеева, Рожественский лишь отвернулся к столу, поправил на нем какие-то бумаги. И ничем не давал понять, что разговор окончен. Словно бы желал услышать выводы подчиненного из смутной истории — но почему-то не хотел спрашивать напрямую.

— Наверняка англичане воду мутят, Зиновий Петрович, — сказал флаг-офицер, приободрившись. — Им наше присутствие в Китае и Корее давно как кость в горле. Думаю, или японцам тайно свои порты предоставили, или сами не погнушались — спустили вымпелы на миноносцах нового типа, ну и…

Рожественский долго молчал, никак не комментируя высказанную версию.

— Хорошо. Можете идти, лейтенант, — сказал наконец он. — Хотя нет… Сейчас же дайте вахтенным приказ: разбудить Колонга, Филипповского, Семенова, Леонтьева… — Адмирал перечислил еще несколько фамилий. — Через пятнадцать минут собрание в кают-компании.

Командующий помедлил и добавил словно бы с неохотой:

— И пригласите еще двух господ…

Он назвал фамилии.

— Есть разбудить офицеров!

Кажется, обошлось! Лейтенант Свербеев сдержался, не вздохнул с облегчением, и кинулся на мостик, — рассылать вахтенных по господам офицерам.