Стивен Кинг - Бессонница

Глава 3

Эд и Элен Дипно жили в маленьком особнячке — шоколадно-коричневом, ухоженном, как игрушка, домике вроде тех, что пожилые женщины часто называют милыми, — на четыре номера выше двухэтажного дома, в котором обитали Ральф и Билл Макговерн. Кэролайн любила повторять, что семейство Дипно принадлежит к «Церкви Современных Яппи»[16], хотя ее искреннее расположение к ним лишало эту фразу всякой ядовитости. Элен и Эд были умеренными вегетарианцами, считавшими как рыбу, так и молочные продукты вполне удобоваримыми, на последних выборах они голосовали за Клинтона, и на бампере машины, стоявшей на подъездной дорожке — теперь это был уже не «датсун», а новенький микроавтобус одной из последних моделей, — красовались наклейки с надписями: РАСЩЕПЛЯЙТЕ ДЕРЕВО, А НЕ АТОМ и МЕХ НА ЖИВОТНЫХ, А НЕ НА ЛЮДЯХ.

Дипно наверняка до сих пор хранили все пластинки, которые были приобретены в шестидесятые — Кэролайн считала эту черту одной из наиболее приятных в них, — и теперь, когда Ральф подходил к особнячку, сжав кулаки, он услышал, как Грэйс Слик, подвывая, напевает песню, популярную некогда в Сан-Франциско:

Алиса росла от таблеток,Алиса от них уменьшалась.А те, что дает тебе мамочка,Не действуют. Вот это жалость!

Музыка раздавалась из динамика размером с почтовую марку, стоявшего на миниатюрном крылечке. Оросительная установка вертелась на лужайке и издавала негромкое «иша-иша-иша», выбрасывая в воздух радужные струи, и влажное пятно на подъездной дорожке становилось все шире. Эд Дипно сидел без рубахи в садовом кресле, слева от бетонной дорожки, скрестив ноги, и так отрешенно смотрел на небо, словно пытался решить, похоже ли пробегавшее над головой облако на лошадь или на единорога. Одна босая ступня подергивалась в такт музыке. Раскрытая книга, лежавшая корешком вверх у него на коленях, вполне соответствовала музыке, льющейся из динамика. «Пастушки тоже понимают блюз» Тома Робинса.

Ни дать ни взять — чудесный летний пейзажик; идиллическая сценка из безмятежной жизни в маленьком городишке, которую вполне мог бы изобразить Норман Рокуэлл[17]. А потом озаглавить: «Воскресный полдень». Вот только нужно бы счистить кровь с суставов пальцев Эда и стереть капельку крови с левой линзы его круглых, как у Джона Леннона, очков.

— Ральф, ради Бога, не ввязывайся в драку! — прошипел Макговерн, когда Ральф сошел с дорожки и двинулся через лужайку. Он прошел через холодный душ оросительной установки на лужайке, почти не почувствовав его.

Эд повернулся, увидел его, и лицо у него расплылось в солнечной улыбке.

— Эй, Ральф! — сказал он. — Рад вас видеть, дружище!

В своем воображении Ральф увидел, как он подходит, толкает кресло Эда, переворачивает и вытряхивает его хозяина на лужайку. Он увидел, как глаза Эда расширяются за линзами его очков от шока и изумления. Видение было столь реальным, что он увидел даже, как солнце отразилось в циферблате часов Эда, когда тот пытался сесть.

— Возьмите себе пивка и присаживайтесь, — тем временем говорил Эд. — Хотите, сыграем партию в шахматы…

— Пивка? Партию в шахматы? Господи Иисусе, Эд, что с вами случилось?

Эд сразу не ответил, а лишь взглянул на Ральфа испуганно и одновременно злобно. Удивление в его лице перемешалось со стыдом; у него был в эту минуту взгляд человека, готового выпалить: «А-а, черт, родная… Я опять забыл вынести мусор?»

Ральф ткнул пальцем вниз с холма, мимо Макговерна, который стоял — он бы укрылся, если бы там было за чем укрыться, — возле мокрого пятна на дорожке, тревожно наблюдая за ними. К первой полицейской машине присоединилась вторая, и до Ральфа доносился треск радиосигналов из их открытых окон. Толпа сильно выросла.

— Полиция прикатила из-за Элен! — выпалил он, уговаривая себя не кричать, твердя себе, что крик делу не поможет, но все равно он кричал. — Они там, потому что ты избил жену, до тебя что, не дошло?

— А-а, — сказал Эд и уныло потер свою щеку. — Это.

— Да, это, — сказал Ральф, чувствуя, что застывает как в столбняке от злобы.

Эд уставился мимо него на полицейские машины, на толпу, собравшуюся у «Красного яблока»… А потом увидел Макговерна.

— Билл! — крикнул он. Макговерн отшатнулся. Эд или не заметил этого, или сделал вид, что не заметил. — Эй, дружище, подсаживайтесь! Хотите пивка? Холодненького…

Вот тогда Ральф понял, что сейчас он ударит Эда, разобьет его идиотские маленькие очки с круглыми стеклами и, может быть, осколок стекла врежется Эду в глаз. Он сделает это, ничто на свете не могло остановить его, только… В последний момент кое-что все-таки его остановило. В последнее время он слышал у себя в мозгу голос Кэролайн чаще других голосов — разумеется, когда он не разговаривал вслух сам с собой, — но этот голос принадлежал не Кэролайн; этот голос, каким бы странным это ни показалось, принадлежал Триггеру Вэчону, которого он видел лишь раз или два с того дня, когда Триг спас его от грозы, — дня, когда у Кэролайн случился первый приступ.

Эй, Ральф! Вы будьте чердовски осторожны! Эдод парень бешеный, как лисица! Можед, он хочет, чтоб вы ударили его!

Да, пожалуй, решил он. Может, Эд и впрямь хочет именно этого. Зачем? А кто его знает… Может, чтобы слегка замутить воду, а может, просто оттого, что он псих.

— Прекрати придуриваться, — сказал он, понизив голос почти до шепота. Он с удовлетворением увидел, как внимание Эда рывком переметнулось к нему, и обрадовался, заметив, как мутное выражение печали и недоумения исчезает с лица Эда. Оно сменилось другим — острым и внимательным. Ральфу показалось, что на него смотрит опасный зверь, который почуял неладное.

Ральф нагнулся так, чтобы взглянуть Эду прямо в лицо. — Это Сюзан Дэй? — спросил он все тем же тихим голосом. — Сюзан Дэй и все эти дела с абортами? Что-то насчет мертвых младенцев? Поэтому ты сорвал злобу на Элен?

У него в мыслях вертелся еще один вопрос: Кто ты на самом деле, Эд? — но, прежде чем он успел задать его, Эд вытянул руку, уперся ей в середину груди Ральфа и толкнул его. Ральф качнулся назад и рухнул на сырую траву, приземлившись на локти и плечи. Лежа там, согнув ноги в коленях, он увидел, как Эд неожиданно выпрыгнул из своего садового кресла.

— Ральф, не связывайся с ним! — крикнул Макговерн со своего относительно безопасного места на дорожке.

Ральф не обратил на него внимания. Он просто оставался там, где лежал, приподнявшись на локтях, и внимательно всматривался в Эда. Он все еще испытывал гнев и страх, но эти эмоции начали заслоняться каким-то странным холодным очарованием. То, на что он смотрел, было безумием — в чистом виде. Перед ним находился не суперзлодей из комиксов, не Норман Бэйтс, не капитан Ахав[18]. Перед ним стоял всего-навсего Эд Дипно, работавший на побережье в Лабораториях Хокингс, — один из этих яйцеголовых, как сказали бы старики, играющие в шахматы в зоне отдыха около развилки, но для демократа, в общем, ничего себе парнишка. Теперь «ничего себе парнишка» окончательно рехнулся, и произошло это отнюдь не сегодня в полдень, когда Эд увидел подпись своей жены на петиции, висевшей на доске объявлении в «Купи и сэкономь». Теперь Ральф понимал, что сумасшествию Эда исполнился по меньшей мере год, и это заставило его задуматься над тем, какие тайны скрывала Элен все это время за своим обычным веселым нравом и солнечной улыбкой и какие маленькие отчаянные сигналы — не считая ссадин, конечно, — он мог упустить.