Джулия Плек - Древние. Возвышение

– Если бы мы узнали… вещи, которым она могла бы нас научить… – Изабель задумчиво накручивала на палец длинную рыжеватую прядь. Элайджа почти видел, какие расчеты производит сейчас ее мозг. – Я понимаю, вам не хотелось, чтобы за гримуаром охотились, но ведь эти записи совершенно для вас бесполезны!

– Они – фамильная реликвия, – повторил Элайджа низким голосом, похожим на грозный рокот. Изабель отбросила волосы за спину и сложила руки, как девчонка за школьной партой, демонстрируя этим странным жестом, что слушает. – И сейчас я предлагаю их в пользование, а не во владение. Они смогут помочь в том, что вы пытались сотворить сегодня ночью, чем бы оно ни было. Там есть заклинание, которое позволяет говорить с мертвыми: и с вашими предками, и с Хьюго Реем, который прошлой ночью завещал мне свой дом. Вы побеседуете с ним, чтобы убедиться, что я сказал правду, а потом в обмен на это заклинание вы немного поколдуете для меня.

Изабель с восторженным лицом слушала его условия, но в конце он заметил, что она в сомнениях сжала челюсти.

– Что за заклинание? – выдохнула она так, словно боялась услышать ответ. – Условия, которые вы предлагаете, кажутся мне соблазнительными, но я должна знать, что вы потребуете взамен. Я не могу предать свой народ или свои принципы, и неважно, какие дары вы за это посулите. – Несмотря на решительные слова, она облизала губы, и Элайджа уверенно улыбнулся.

– Тут все просто, – заверил он Изабель. – Это другое заклинание из гримуара – защитные чары. Они предназначены для жилища, для того, чтобы защитить дом и тех, кто в нем находится, от неприятных неожиданностей и нападений.

– И теперь у вас есть свой дом, – с облегчением подытожила Изабель.

Элайджа догадывался – она боится, что он запросит какую-нибудь ужасную цену. В порыве энтузиазма она уже почти признала, что дом принадлежит ему по праву.

Внезапно разделявшие их свечи по необъяснимой причине сами собой потухли. Изабель выступила вперед и протянула ему руку для пожатия. Это был уверенный жест, какой мог бы сделать мужчина.

– Приходите с книгой заклинаний на закате. Я буду ждать вас. – На миг она напомнила Элайдже ее смелую хорошенькую племянницу Вивианн. Но ради блага Клауса он надеялся, что Вивианн не так склонна к компромиссу и пересмотру своих ценностей.

Глава 12

Вскоре после того как нападавшие утратили эффект внезапности, французы стали их одолевать. Ребекка понимала, что оборотни хитры, что они использовали знание местности и устроили несколько засад, расположенных одна за другой. Их план был умен, но этого оказалось недостаточно, чтобы справиться с превосходящими силами хорошо организованных и куда лучше вооруженных французов. К тому времени, как взошло красное, будто кровь, солнце, волки уже снова растворились среди лесов и болот.

Когда наконец стихли звуки пороховых взрывов и звон металла, Феликса отозвали от Ребекки. Он коротко пояснил ей через дверь палатки, что понадобился для того, чтобы командовать людьми после боя и контролировать лечение раненых. Ребекке, все еще обдумывавшей сделанные в комнате Эрика открытия, понадобилось время, чтобы осознать: он описал обязанности командира, а не заместителя. А раз так, значит, Эрик командовать больше не мог.

Она знала: ее братья сочли бы, что это к добру. В обычных обстоятельствах Ребекка без долгих размышлений согласилась бы с ними, потому что знания Эрика о вампирах были опасны. Возможно даже, что он специально узнавал о Древних и что его прислали из Европы их отыскать. Вполне вероятно, отец направил на поиски в Новый Свет своих шпионов, намереваясь оставить честь убийства себе.

Следовательно, если Эрик геройски погиб в бою с «мятежниками», она должна радоваться, что ей не придется утруждаться и самой его убивать. Но все же, когда Ребекка думала о том, что Эрик Моке, возможно, мертв, у нее перехватывало горло. Она продолжала представлять себе его сильные руки, смеющиеся глаза и не могла поверить, что он желал ей зла. Сердце вампирессы твердило, что, если бы она спросила у Эрика об этой загадочной комнате, тот мог бы все объяснить. Ей ясно виделось это неслучившееся событие, и вселенная казалась невероятно жестокой, потому что вот так просто забрала у нее Эрика.

А кроме того, ей нужно было узнать, действительно ли в Париже у него осталась жена.

В поисках информации она рискнула выйти из своей палатки. Перед ней открылась мрачная картина, сопровождаемая соблазнительным, головокружительным запахом крови. В результате сражения пострадали в основном отдаленные участки лагеря, но им был нанесен колоссальный ущерб. Палатки снесли, растоптали и сожгли. От здания тюрьмы не осталось ничего, кроме пепла. По подсчетам Ребекки, погибло не так много солдат, но несколько десятков были ранены, и некоторые из них могли умереть. Мысли об этом разожгли ее аппетит. С тех пор как она кормилась, прошло уже несколько дней – почти неделя. Ребекка знала, что ей следовало выпить досуха и жену человека в повозке, и пожалела, что сейчас находится под надзором. Она почти не могла сдерживать свои грозящие вырасти клыки.

Ребекка сознавала, что в импровизированном лазарете наверняка будет еще хуже, но только там можно было получить ответы на все вопросы. Если Эрик жив, он там, и, если он при смерти, у нее может не оказаться другого шанса.

Внутри палатки-лазарета было жарко, душно и гадко. Кровь была везде, ее запах смешивался с вонью других телесных выделений, так что Ребекка сама не понимала, что она испытывает – жажду или тошноту. Однако, когда она увидела свежие кровоточащие раны, жажда победила.

Поднеся ко рту надушенный платок, Ребекка принялась искать Эрика. Обнаружить и узнать здесь одного конкретного человека оказалось на удивление трудно, все вокруг слилось в единую извивающуюся массу страдающей от боли плоти. Тут жаловались, и кричали, и молились, и смеялись, и никто не походил на тех солдат, которых Ребекка встречала прежде, хотя каждого из раненых она видела хотя бы раз.

Она узнала главного врача, плотного коротко-стриженого мужчину, больше похожего на мясника. Он выглядел озабоченным и раздраженным, а его нижняя челюсть была выдвинута вперед в мрачной решимости. Окликнув его, Ребекка попросила о помощи, но он то ли не услышал, то ли предпочел сделать вид, что не слышит. Она еще несколько мгновений наблюдала, как врач переходит от пациента к пациенту, отдавая резкие распоряжения своим помощникам и устало глядя на раны, а не на лица раненых.

Ребекка предположила, что Эрика, возможно, поместили отдельно от нижних чинов, в каком-нибудь отдельном закутке. Некоторые части длинной-длинной палатки были выгорожены занавесками, но озабоченные люди с покрасневшими глазами и окровавленными руками гнали ее прочь, стоило ей туда приблизиться. Казалось, ни у кого нет времени, чтобы успокоить ее или хотя бы ответить на вопросы, но, во всяком случае, до того, что она там находится, дела тоже никому не было.