Готика плоти (ЛП) - Ли Эдвард
- О, и я сожалею о вчерашнем вечере, - добавила она и перестроилась вокруг медленного грузовика.
- Извини, что?
- Насчет того, чтобы прийти к тебе. Ты, должно быть, думаешь, что я полная шлюха. Я могу сказать, что ты довольно ориентирован на бизнес, никакой чепухи. Должно быть, тебе это очень неловко.
- Моя хрупкая психика не пострадала, - сказал он. - Это доставило мне дискомфорт, и это сделало мой день.
Она не смеялась.
- Я была пьяна и в депрессии. Я всегда пью слишком много, когда у меня депрессия.
Уэстмор нашел ее внезапную открытость вдохновляющей.
- Мы все время от времени напиваемся - возьмем пример парня, который провел бóльшую часть своей взрослой жизни с бокалом, - он подумал об этом, а затем решил, что спросить не помешает. - Из-за чего у тебя была депрессия?
Губы ее, казалось, были поджаты, когда она вела машину.
- Не могу сказать, что я действительно дружила с кем-то из убитых девушек. Но многие из них были милыми, а теперь они все мертвы.
- А как насчет Хилдрета? Ты с ним дружила?
- Хороший вопрос, - теперь она казалась самой нечитаемой: солнцезащитные очки скрывали ее мысли. - До того, как он купил T&T, мы снимались во многих фильмах... и едва выдерживали конкуренцию. Никто не зарабатывал много денег. Следующее, что мы знаем, все изменилось: мы живем здесь, компания обновлена, новое оборудование, новая студия, и вдруг мы зарабатываем большие деньги и живем светской жизнью. Поэтому, когда человек делает это для тебя, ты считаешь его другом... но...
- Но что-то было не так, - заключил Уэстмор.
- Ничто не было правильным, и мы все решили не признавать это. На самом деле мы больше даже не были кинокомпанией; мы выпускали несколько релизов в год, потому что этого хотел Хилдрет, и никто не задавал вопросов, когда счета были выставлены. Они отсняли достаточно материала в этом особняке, чтобы сделать пару сотен фильмов в год, но почти ничего из этого так и не было распространено, потому что Хилдрет, похоже, не слишком заботился об этом. Он не хотел, чтобы порнокомпания была инвестицией в бизнес. Он хотел от нас чего-то другого, а мы никогда этого не признавали. Мы были слишком заняты вечеринками и не видели света. Так что, да, мы все хотели думать о нем как о нашем лучшем друге, потому что он дал нам новую жизнь. Тогда мы все на собственном горьком опыте узнали, что новая жизнь была фальшивой. Он был просто эксцентричным психопатом с кучей денег, который использовал нас для своего безумия, - она остановилась и посмотрела прямо перед собой. - Он казался самым милым парнем в мире, но на самом деле он был самым злым человеком, которого я когда-либо встречала.
Уэстмор был заинтригован этой информацией.
- Он хотел тебя для чего-то другого? Чего?
- Я не уверена. Думаю, это образы. Он всегда говорил об образах, образах плоти, энергии похоти - стимулирующей среде. Звучит безумно, не так ли?
- Конечно, он и был сумасшедшим.
- Я не знаю об этом.
- Ты только что сказала, что он был злым, он был психопатом.
- Ни одна из этих вещей не означает, что он сумасшедший. Он был... чем-то другим. Чтобы это понять, нужно было быть там. Думаю, Три-Шара и Джаз приблизились к той его части.
- Но теперь они все мертвы. Некому рассказать эту историю.
Она ничего не сказала, ее угрюмость бросала на нее тень.
- Образы плоти? - Уэстмор продолжил. - Стимулирующая среда? Для меня это звучит безумно. Что все это значит?
- Только Хилдрет знал.
- Да, но что ты думаешь?
- Все, что я могу сказать, это подожди, пока ты не доберешься до дома. Подожди, пока ты не проведешь свою первую ночь в этом месте, - ее голос стал грубым. - Оно начнет проникать в тебя.
Он больше не хотел на нее давить; он мучает ее. Эта тема уже утомила ее и, вероятно, просто продолжала напоминать ей о том, с чем она столкнулась третьего апреля. Вместо этого он сказал:
- Я с нетерпением жду этого. Ты разожгла мое любопытство.
Больше тишины. Уэстмор отпустил это. Торговые центры и движение транспорта пронеслись как в тумане. Он попытался расслабиться, очистить разум и закрыть глаза на солнце.
Спустя мили она слабо рассмеялась и сказала:
- Раньше ты спросил меня, экстрасенс ли я?
- Ага?
Теперь она выезжала на длинную лесистую дорогу.
- Я нет, но люди, с которыми ты собираешься встретиться, да.
* * *
После душа в одном из роскошных люксов на третьем этаже Кэтлин прогулялась по территории. Она всегда считала себя практичной в таких ситуациях, но теперь... ей стало не по себе. Она никому не сказала: она почувствует себя слабой и глупой, а ей нельзя показывать себя такой. Но она чувствовала это; она чувствовала это на своей коже:
"В этом доме что-то есть".
Стоя на солнце, она оглянулась на особняк. Послышался шум двигателя автомобиля, затем она увидела черный кабриолет, едущий по дороге во внешний двор перед входными воротами.
"Черт возьми", - она быстро сорвала несколько лепестков с одинокого рододендрона и бросила их в траву между своими ногами, не отрывая глаз от машины.
Это было древнее, но простое предсказание, восходящее к ацтекам. Если два или более стебельков-лепестков смотрели в сторону от нее, это считалось положительным предзнаменованием; если они указали на нее: дурное предзнаменование. Она отвела взгляд от машины и посмотрела вниз.
"О, здорово", - подумала она.
Стебель каждого лепестка был направлен на нее. Она в последний раз покосилась на машину и подумала, что видит за рулем блондинку и мужчину в очках на пассажирском сиденье.
"Интересно, кто они..."
Кэтлин была многогранной; она увлекалась многими вещами. Лично она считала себя медиумом, поскольку давно отказалась от дальнейших занятий телекинезом, но обладала и другими способностями: кристаллологией, гаданием, хиромантией. В разгар страсти или похоти она могла читать мысли. Но в основном она была медиумом - ничего особенного. Иногда что-то приходило к ней. Иногда они действовали через нее.
Она поклонялась Богу и Будде, Нергалю и Ра, Мухаммаду и Матери-Земле... потому что знала, что они все одинаковы.
Единственной ее серьезной проблемой был грех... но это уже другая история.
"Боже, как красиво", - подумала она, пробираясь мимо территории.
Особняк остался позади нее, она направилась в лес босиком, бледно-салатовый сарафан облегал ее тело. Солнце играло в ее светлых волосах, но жара резко упала, когда она прошла мимо плакучей ивы, которой было около ста лет. Здесь, на холме, она не заметила ни одной пальмы, только стофутовые сосны и раскидистые ивы, чьи ветви свисали, покрытые испанским мхом. Глубже на опушке леса она обнаружила, что идет по красивым клумбам из полевых цветов - коврам пикси и розового и белого солода земляничного дерева.
"Посмотри на меня, я Девушка Природы, я счастливая фея леса, - подумала она, а потом добавила: - Черт!", - когда ее босая нога приземлилась на стебель песчаных отрогов.
Она отпрыгнула, чувствуя себя нелепо, чтобы прислониться к дереву и вытащить их.
"Боже, эти вещи причиняют боль!"
За пределами лес, казалось, стал более густым, кудзу и другие лианы тянулись по деревьям, как скрученные кордоны. Ароматы леса манили ее, но сначала она не видела смысла идти дальше: лозы слишком густые, заросли слишком буйные, но потом она заметила проход и что-то похожее на ворота.
Возможно, сюда ее привели наклонности, потому что она вышла не просто на прогулку.
Она что-то искала.
"Это оно..."
Продолговатая форма земли выглядела высеченной в густоте леса: кладбище. По периметру стоял железный забор с шипами, покрытый ржавчиной. Неровные ряды камней усеивали землю вокруг. Некоторые камни были датированы серединой 1800-х годов, а указатели сзади представляли собой случайные вырезки из гранита с высеченными вручную именами, которые уже невозможно прочитать. Кэтлин вернулась в самый дальний угол и заметила дату 1600-х годов.
