Река – костяные берега - Полина Луговцова
Нюра постелила ему в крошечной комнатке, вместившей кроме кровати еще только небольшой комод и один стул. Двери не было: вход закрывался пестрыми пыльными шторами, и Борис расчихался после того, как задернул их. Радуясь, что его оставили в покое, он стянул сапоги, вылив из них воду прямо на пол, сбросил осточертевший костюм Грэя, мокрый и грязный, и рухнул в объятия пышной, старательно взбитой Нюрой перины. Даже обалдел от наслаждения: показалось, что упал в какое-то райское облако. В крошечное оконце заглядывал острый серебристый месяц, будто покачивающийся среди россыпи звезд. Но на самом деле это покачивалась панцирная сетка старой железной кровати, убаюкивая его плавными движениями и тихим скрипом, будто рассказывая сказку на ночь. Вспомнилось, как в детстве он засыпал под мамин голос, читающий очередную уютную историю так тихо, что слов было не разобрать, но ему это было и не нужно. В конце концов, самое главное в сказках — чтобы было кому их тебе прочитать. Так он считал тогда, в то счастливое время, когда мама была рядом. Он всегда вспоминал о ней перед сном.
Во сне Борис снова летал над рекой, но уже не под луной, а в первых, еще совсем робких утренних лучах. На этот раз он поднялся выше горы, откуда открылся вид на село Кудыкино, где жили бабка с внучкой. Склоны горы были голые, лишь кое-где поросли травой, да пара искривленных деревьев держалась каким-то чудом, низко склонившись и грозя вот-вот обрушиться. Борис отметил, что чего-то не хватает, и лишь потом понял, чего именно: на вершине горы не было ни звонницы, ни колокола, которые он видел в прошлом сне. Без них гора выглядела как-то жалко — будто королева, потерявшая свою корону, а вместе с ней и все былое величие. Борис вспомнил о седобородом старце в плаще с низко надвинутым на лицо капюшоном и сделал круг над горой, но того тоже нигде не оказалось. Пролетев над рекой вверх по течению, он попытался отыскать Машу, но не успел, потому что в этот миг сон закончился.
Борису показалось, что он проспал не больше часа, когда его разбудил запах жарящегося бекона. «Вот хитрая бабка! Мне, значит, картошку с луком, а сама давай мясо лопать!» Открыв глаза с этой мыслью, он подскочил, недоумевающе озираясь: его окружала знакомая обстановка съемной квартиры, в которой он жил последний год. «Но этого не может быть! А как же река, лодка, изба, бабка? Ведь не могло же все это мне присниться? Та-ак…» — Борис начал перебирать в уме последние события, чтобы найти что-то необычное, идущее вразрез с реальностью, но смог вспомнить лишь свои сны, в которых летал над рекой. Все остальное казалось вполне правдоподобным. Однако как бы там ни было, а главное, что он у себя дома и кто-то жарит на его кухне бекон!
Борис встал с постели, отметив, что под ним, как и положено, кровать с ортопедическим матрасом, а не скрипучая панцирная сетка, подхватил со спинки стула свой белый махровый халат, заодно исследовав взглядом пол — костюма Грэя не было видно, и, сунув ноги в мягкие домашние тапочки, прошлепал на кухню. У плиты хозяйничал Сашка Разгуляев. Увидев его, он выронил тяжелую сковороду, и та с грохотом подскочила на плите несколько раз, едва не исторгнув наружу шипящую яичницу.
— Ф-фу, напугал! Чего так рано? Я уж думал, ты до обеда проспишь после вчерашнего! — воскликнул друг, внимательно присматриваясь к нему. — Ты как, в порядке? Голова не болит?
— А что, должна? — переспросил Борис, пытаясь переварить словосочетание «после вчерашнего». То есть, как? Ведь с тех пор, как он покинул яхту, переплыв на проходящую мимо баржу, прошло больше суток!
— Ну, еще бы! — Разгуляев хохотнул. — Мало того, что все мы здорово перебрали, так ты еще и фокус учудил! Не помнишь, что ли?
— Я помню, что на баржу переплыл. В тишине побыть захотелось. А там на меня бревно упало.
— О, помнит, надо же! — Разгуляев округлил глаза и помотал головой, показывая крайнюю степень недоумения. — Вот нафига туда полез, спрашивается?! Да если б не Машка, ты бы запросто в ящик сыграл! Это она тебя увидела. Как еще узнала-то в темноте? В общем, на помощь позвала, и капитан наш сгонял за тобой и вытащил тебя с помощью спасательного круга как раз в тот момент, когда ты за борт этой баржи вывалился. Так что повезло тебе нереально. Должен будешь человеку. Хорошо, что тот сознательный попался — трезв был как стекло, хотя ребята наши весь вечер пытались его напоить.
— Говоришь, вчера, что ли, дело было? — недоверчиво уточнил Борис и ощупал голову: на лбу обнаружилось болезненное место.
— Ну, ты даешь! Только что сказал, что все помнишь, а теперь спрашиваешь! Наверное, стряс что-то все-таки. Вроде, башка твоя цела, мы тебя даже на МРТ скатали, представь! Все пьяные, еле языками ворочаем, как завалили толпой среди ночи в больницу «скорой помощи»… Едва упросили, чтоб тебя проверили. Ты в такой отключке был — мы думали, тебе крышка. Но выяснилось: ниче, нормально, просто ты крепко дрых, а в голове порядок. Ушиб не так чтоб серьезный. Доктор сказал дома пару дней отлежаться, и можно в строй. Ну и везунчик же ты!
Борис медленно опустился на круглый табурет рядом со столиком из закаленного стекла. Он не мог поверить, что последние сутки, проведенные на реке, ему просто приснились. Хотя… Ведь был ушиб головы! Может быть, это как-то повлияло, и поэтому ему приснился такой реалистичный сон? Настолько реалистичный, что он даже видел сон во сне. Главное — чтобы то, что происходит с ним сейчас, неожиданно сном не оказалось. Незаметно для Сашки Борис себя сильно ущипнул и даже зашипел от боли: точно, не сон!
— Что? Голова болит? — мгновенно встревожился Сашка, отвлекаясь от сковородки. — Давай еще раз к врачу сгоняем, а?
— Не, не надо. Пройдет. Тем более, МРТ сделали. Не о чем беспокоиться.
— Как скажешь. Я вот тут кое-чего сообразил к завтраку, как смог. Знаю, ты с утра любишь пашот и мягкий сыр, но тут уж, извини, придется давиться глазуньей с беконом.
— Издеваешься? Я даже без понятия, что за фигня твой пашот! Вилку дай! — Борис придвинул табурет поближе к столу, на который Сашка водрузил сковородку, подставив под нее разделочную доску.
От друга пахнуло свежим перегаром: значит, правда то, что вечеринка на яхте завершилась совсем недавно. «Что ж, — подумал Борис, подцепив вилкой прозрачный ломтик
