Ходячие мертвецы. Падение Губернатора. Часть вторая - Киркман Роберт
На самом деле за весь период службы в Афганистане Боб видел лишь одну беременную женщину – местную переводчицу, которой было всего семнадцать, когда она залетела от какого-то парня из военно-торговой службы. Боб хранил ее тайну, пока у нее не случился выкидыш. Именно Боб сообщил ей об этом – хотя тогда он не сомневался, что она уже все знала. Он не сомневался в этом и сейчас. Женщина знает. Вот и все… Женщина всегда знает.
– Откуда кровь? – спросила Лилли.
Она лежала на той же кушетке, которую еще недавно занимал Губернатор, жизнь которого целую неделю висела на волоске. Боб ввел ей в руку – чуть выше запястья – иглу капельницы и повесил на стойку последнюю дозу глюкозы из своих запасов, чтобы справиться с обезвоживанием и стабилизировать состояние девушки.
Склонившись над ней, Боб старался говорить как можно более обнадеживающе.
– Такое случается в первом триместре, – заверил ее он, точно не зная, о чем говорит, и повернулся к раковине, чтобы вымыть руки. В тишине госпиталя струя воды с оглушительным шумом ударилась о цинковое дно. Напряжение в комнате зашкаливало. Стоя спиной к пациентке, Боб добавил: – Уверен, все в полном порядке.
– Боб, если тебе что-то нужно, просто дай знать, – сказал Остин.
В толстовке с капюшоном, со стянутыми в хвост волосами, он был похож на потерявшегося ребенка, который в любую секунду мог разразиться слезами. Его ладонь лежала на обнаженном плече Лилли.
Боб вытер руки полотенцем.
– Лилли Коул будет мамой… Никак не могу поверить, – развернувшись, он подошел к кушетке и улыбнулся Лилли, натягивая перчатки. – Именно это нам здесь и нужно, – с ложным воодушевлением в голосе произнес он. – Хорошие новости, – он приподнял простыню и осторожно прощупал Лилли живот, пытаясь припомнить, как распознать выкидыш. – Ты станешь прекрасной матерью, – повернувшись к подносу с инструментами, он взял плоскую лопатку из нержавеющей стали. – Есть люди, которые просто созданы для этого. Понимаешь? Я вот для этого не создан, видит Бог.
Лилли отвернулась от него и закрыла глаза. Боб понял, что она пытается не заплакать.
– Я плохо себя чувствую, – пробормотала она. – Что-то не так, Боб. Я знаю. Я чувствую.
Боб взглянул на Остина.
– Сынок, мне нужно провести гинекологическое обследование.
В остекленевших глазах Остина стояли слезы.
– Делай все необходимое, Боб.
– Милая, мне нужно все там осмотреть, – сказал медик. – Будет немного неприятно. Ты почувствуешь холод.
Не открывая глаз, Лилли едва слышно прошептала:
– Хорошо.
– Тогда начнем.
– Черт, да не дергайся ты!
В сумраке прихожей Филип Блейк орудовал плоскогубцами, надев на левую руку перчатку и обмотав ее толстым слоем клейкой ленты.
– Знаю, тебе это не по душе, но надеюсь, ты понимаешь, как сильно это нам поможет.
Засунув плоскогубцы в черную бездну рта своей мертвой дочери, он пытался ухватить ее верхние резцы. Пенни отчаянно кусалась, но Филип крепко держал ее, поставив сапог ей на живот. Вонь сводила его с ума, хоть он и старался не обращать на нее внимания.
– Это пойдет на благо нашим взаимоотношениям, – сказал он, наконец-то ухватив один из верхних зубов плоскогубцами. – Вот так!
Он вырвал зуб – раздался легкий хлопок, словно из бутылки вынули застрявшую пробку, – и отбросил его в сторону. Полилась кровь, изо рта девочки вылетели частицы мягких тканей. Пенни дернула головой, ее жуткие черты исказились, взгляд огромных, молочно-белых глаз устремился в безграничную пустоту за пределами этого мира.
– И еще один, – тихо пробормотал Филип, словно говоря с животным. – Он уже шатается, – он крякнул и вырвал второй зуб. – Вот. Видишь? Вовсе не страшно, правда? – он бросил зуб в стоявшую рядом мусорную корзину и снова повернулся к дочери. – Уже не больно, да?
Рот Пенни был полон черной, маслянистой жидкости. Филип вырывал один зуб за другим. Его лицо не выражало ничего и было столь же безжизненным, как обратная сторона Луны.
– Осталось всего ничего, – с ложной радостью в голосе произнес он, вытаскивая изо рта девочки нижние зубы. – Вот так, уже лучше.
Он вырвал последние зубы, почти не прилагая усилий. Разложение зашло уже очень далеко – мертвые корни не держались в деснах. На грязном сарафане девочки появились новые кровавые пятна.
– Вот и все, – успокаивающе сказал Филип. – Вот мы и закончили.
Пока Боб стоял в тишине госпиталя возле кушетки Лилли, перед его мысленным взором промелькнуло воспоминание об Афганистане. Однажды он ассистировал военно-полевому хирургу при проведении выскабливания – удаления всех тканей плода и плаценты после выкидыша или прерывания беременности – и теперь копался в памяти, надеясь обнаружить знания, полученные в тот день. Не смотря на Лилли, он осторожно приподнял простыню, прикрывавшую таз и ноги девушки.
Лилли отвернулась.
Боб начал обследование. Он помнил, какой на первых неделях нормально протекающей беременности должна быть на ощупь здоровая матка – по словам военно-полевого хирурга – и чем отличается матка после выкидыша. Уже через несколько секунд Боб нашел шейку матки. Лилли тревожно застонала. Сердце Боба обливалось кровью. Он прощупал матку: она была полностью раскрыта и полна кровью и отторгающимися тканями. Этого ему было достаточно. Он отстранился и отнял руки.
– Лилли, не забывай, пожалуйста, одну вещь, – сказал он, снимая перчатки. – Нет причин…
– О нет, – она уже плакала. Голова Лилли лежала на подушке, и слезы пропитывали наволочку. – Я знала… Я знала…
– О боже… – Остин прислонился лбом к поручню кушетки. – О Господи…
– И о чем я только думала?.. – Лилли тихо плакала, зарывшись лицом в подушку. – Какого черта я только думала?..
Боб совсем пал духом.
– Милая, не нужно корить себя. Ты ведь можешь попробовать снова… Ты молода, здорова, у тебя есть все шансы.
Слезы высохли на щеках у Лилли.
– Прекрати, Боб.
– Прости, милая, – ответил он, опустив взгляд.
Остин поднял голову, протер глаза, уставился в стену и протяжно вздохнул.
– Черт, – бросил он.
– Боб, дай мне полотенце.
Лилли села на кушетке. Выражение ее лица невозможно было разгадать, но одного взгляда на него было достаточно, чтобы Боб замолчал и выполнил просьбу девушки. Он взял полотенце и протянул его ей.
– Сними меня с чертовой иглы, – безразлично сказала она, вытираясь. – Я пойду.
Боб вынул капельницу, протер запястье Лилли и наложил пластырь на ранку.
Лилли слезла с кушетки. На мгновение показалось, что она не удержится на ногах, и Остин подхватил ее под руки. Она оттолкнула его и сняла со спинки стула свои джинсы.
– Все в порядке, – она оделась. – Все в полном порядке.
– Милая… Не торопись, – Боб подошел к Лилли, словно намереваясь закрыть ей путь к двери. – Лучше тебе немного полежать.
– Уйди с дороги, Боб, – отрезала Лилли, сжав кулаки и решительно выдвинув вперед подбородок.
– Лилли, почему бы нам не… – Остин оборвал свою речь на полуслове, стоило Лилли только взглянуть в его сторону. Выражение ее лица – плотно сжатые зубы, пылающие искры ярости в глазах – испугало юношу.
Боб хотел было возразить, но решил, что лучше просто позволить Лилли уйти. Он отошел в сторону и сделал Остину знак отступить. Лилли была уже на полпути к выходу.
Хлопнула дверь, и в комнате повисла оглушительная тишина.
Секунды, казалось, тянулись целую вечность. Филип Блейк склонился над своей восставшей из мертвых дочерью в сумраке прихожей. Небрежная стоматологическая операция словно застала Пенни врасплох. Она пошатывалась на тонких ногах и шевелила губами, обнажая окровавленные десны. Ее пустой взгляд был обращен на стоявшего перед ней человека.
Филип придвинулся к мертвой девочке. В памяти замелькали ложные воспоминания о том, как он укладывал дочку в постель, как читал ей сказки, как расчесывал ей золотистые локоны и целовал ее в фарфоровый лобик.
