Дом пламенных клятв - Оливия Вильденштейн
Его зловонное дыхание обволакивает меня, сопровождая слова, которые заглушает мое громоподобное сердцебиение. Я не хочу здесь быть. Не хочу терпеть Данте. Не хочу быть его женой.
– Отпусти меня, – хриплю я, пытаясь его оттолкнуть, однако он словно сделан из камня, а я из воды.
Его хватка становится сильнее, а тело преодолевает разделяющее нас расстояние, в обнаженную кожу впивается ткань, которую я прижимаю к себе, в сердце же – отвращение.
Я закрываю глаза и пытаюсь вытащить себя из этой обсидиановой ямы, подальше от этого мерзкого фейри. Сознание наполняется образами Лора, его нежными прикосновениями, страстным голосом, его пьянящим запахом. Я пытаюсь улететь к нему, как уже делала много раз, однако окружающие меня обсидиановые плиты обрезают моему разуму крылья.
Влажные ресницы вздымаются, и я вкладываю в свой взгляд весь бушующий в сердце ядовитый ураган. Глаза Данте сужаются, как и обхват пальцев. Он что-то бурчит, но я вновь ничего не слышу.
На этот раз не из-за пульса.
Я его не слышу из-за гомона вокруг. Брови приподнимаются, когда голоса становятся четче, затем еще выше, когда лицо Данте сменяется лицами Киэна и Джианы.
Какого…
Это не может быть воспоминанием, поскольку я никогда не сидела в небесной таверне с ними обоими. Я опускаю взгляд и замечаю чьи-то руки. Руки, выходящие из моего тела, но не мои. Тонкие коричневые пальцы испещрены розовыми шрамами.
– Это случилось, – сдавленно произносит Бронвен. – Мериам ее выпустила.
О боги мои, я в сознании Бронвен!
Но как она еще дышит? Неужели Лор не узнал о ее причастности к моему похищению?
– Позовите Лоркана! – велит Бронвен, и ее поспешные слова останавливают мои вопросы, а также дыхание. Я увижу свою пару!
Киэн и Джиана одновременно вскидывают брови, уставившись на меня – на Бронвен, – затем Киэн встает и превращается в ворона – вероятно, чтобы воспользоваться узами, которые в птичьем облике соединяют его с королем.
Мгновение спустя он вновь становится человеком.
– Уверена, что смотрит именно Фэллон, акав?
– Та, Киэн. – Комната двигается, когда Бронвен кивает.
Вокруг стола собираются вороны. Я узнаю Колма и Фионна, пару, которая меня охраняла, и владельца таверны Коннора с сыном Ридом. И Лазаруса! Гигантский фейри-целитель тоже здесь, в морщинках вокруг глаз и рта застыло беспокойство.
Рид спрашивает что-то на вороньем. Отвечает ему Джиа:
– Бронвен знает, потому что Фэллон использует ее глаза.
Она в Небесном Королевстве…
Она в безопасности…
Ох, Джиа!
Серые глаза подруги возвращаются к Бронвен, широкие и сияющие, как серебряные монеты.
– Фэллон за нами наблюдает.
Внезапно в памяти всплывает разговор с Бронвен, когда я спросила, понимает ли она, кто использует ее зрение, и древняя провидица ответила отрицательно.
«Почему ты солгала, Бронвен?» – вопрошаю я через связь, которая нас сейчас связывает.
Если она меня слышит, то не отвечает. Я уже собираюсь задать более насущные вопросы – о благополучии людей, которых успела полюбить, – когда толпа перевертышей расступается вокруг густого облака темного дыма.
Дыма, который материализуется в… в…
Пульс совсем сбивается с ритма, меня охватывает невыносимое желание выпрыгнуть из головы Бронвен и упасть в объятия Лоркана.
– Где она? Спроси ее, где она! – Лор ударяет кулаком по столу. Кулаком из плоти и крови.
Данте солгал!
Габриэле не сразил одного из воронов короля, ибо мужчина передо мной цел и во всей красе.
– Ты и сам знаешь, что шаббинная связь не такая же, как парная. Я не слышу ее, Морргот, – спокойно отвечает Бронвен.
– Данте, ты ее задушишь! – Встревоженный голос дедушки вырывает меня из мыслей Бронвен и от Лора.
Задыхаясь, я пытаюсь ухватиться за магию, которая позволила мне воспользоваться глазами Бронвен, больше всего на свете желая вернуться к своей паре через множество невидимых слоев мироздания, однако хрупкое видение ускользает, как песок сквозь пальцы. Я хватаюсь за горло, которое ноет больше от горя, чем от нападения Данте.
Поверх его плеча мелькают выпученные глаза дедушки. То есть Юстуса. Генерал мне не родня. Не такая, как те, кого я только что лицезрела.
– Вам следует осторожно с ней обращаться, Ваше Величество. Фэллон не бессмертна. – Юстус едва разжимает зубы, произнося эту ложь.
Ведь это ложь, верно? Ведь теперь я бессмертна?
– Не так уж сильно я ее душил, – ворчит Данте. – Кроме того, от нехватки воздуха глаза не становятся белыми. От чего, Котел тебя побери, у нее радужки побелели?
– Она пыталась связаться со своей парой.
От потрясения все тело каменеет.
– Парой? – Данте выплевывает это слово, как некое богохульство.
– У воронов есть предназначенная им пара.
– Я без тебя знаю, Росси, не вчера родился! – Ноздри Данте раздуваются, а радужки темнеют, становясь чернильными, как Марелюче в сумерках. – Чего я не знал, так это того, что у моей невесты есть пара. Кто? – хрипит он так, будто это его только что пытались задушить.
– Багровый Ворон, Маэцца.
Кровь вскипает от ярости. Как он мог меня предать?
«Говорил же, Фэллон, он тебе не друг», – шепчет дьяволенок на плече. Наверное, следовало бы встревожиться от того, что я слышу его голос, но, поскольку он говорит здравые вещи, я прислушиваюсь.
Сверля генерала взглядом, я невольно задаюсь вопросом: когда же он выдаст другой секрет, который обо мне знает? Когда сообщит Данте Реджио, что по моим венам течет магия?
Глава 16
Бесконечно долгое время никто не произносит ни слова. Ни Данте, ни двуличный генерал, ни я. Все мы существуем в тишине, переваривая секреты, которые храним друг от друга.
– Давно ты знаешь? – рассекает густой воздух вопрос Данте.
Полагаю, он обращается к Юстусу, поэтому молчу и пользуюсь возможностью еще немного повозмущаться про себя.
– Понял только сейчас, Маэцца. У ее матери тоже побелели глаза в ту ночь, когда мы подстерегли ее в Храме, прямо перед тем, как нам удалось обратить ее пару в камень.
У меня брови начинают сходиться на переносице, однако я спешу вернуть их на место, пока никто не заметил. В самом ли деле Юстус считает, что так общается между собой пара, или же он меня прикрывает? Боги! И почему мне так упрямо хочется отыскать хотя бы искорку добра в этом фейри? Ведь ясно, что душа у него такая же мутная, как ракоччинские каналы, да такая же грязная.
– Разве обсидиан не блокирует силы воронов?
– Парные узы – это не сила перевертышей. Тем не менее беспокоиться
