Александр Варго - В моей смерти прошу винить… (сборник)
– Отсоси у пьяной обезьяны, придурок.
Макс не сразу понял смысл этого предложения и только поэтому продолжал улыбаться. Он даже собирался что-то сказать в шутку, но Орлов отключился.
«Отсоси у пьяной…»
– Ах ты, сука!
Макс снова набрал номер Богдана, но он не взял трубку, ни в третий раз, ни в двадцать третий.
– Сука! – выругался Маркелов и пошел на кухню есть шпроты с оливками.
Пьяный начальник был уже нормой. Он что-то орал, потом переходил на шепот. Вел беседу с собой любимым. Максим Маркелов, несмотря на помятый вид, был в приподнятом настроении и чувствовал себя бодро. Но благая весть о гибели Богдана была омрачена появлением полицейских.
Максим складывал «косынку», когда к нему за перегородку заглянуло не очень приятное лицо. Точнее, оно было вообще неприятным.
– Максим Маркелов?
– Он самый, – сдержанно ответил Макс и снова принялся выискивать подходящие карты. – Может, все-таки войдете? Раз вы уже здесь, – сказал он, увидев, что мерзкая рожа все еще нависает над перегородкой.
Второй уже стоял в проходе. После предложения Маркелова он подошел к его столу и присел на угол. Показал «корочку» в развернутом виде. Слишком быстро, чтобы Макс смог рассмотреть хотя бы фотографию. Но ему было наплевать на то, кто они и чего от него хотят.
– Нас интересует, где вы были вчера с полуночи до часу ночи, – спросил полицейский с мерзкой рожей.
– Могу я узнать, с какой целью интересуетесь?
Тот, что сидел на столе, чуть из штанов не выпрыгнул.
– Можешь, – прошипел он. – Но только у нас в кабинете. Хочешь?
Макс подумал, прежде чем сказать. Вот что ему нравилось в полиции, так это то, что общение с ними заставляет обдумывать каждую букву тех немногочисленных слов, которые приходится им сказать.
– Нет, пожалуй, – отказался Маркелов. – Давайте здесь.
– Где вы были с полуночи до часу?
– Дома, разумеется.
– Кто это может подтвердить?
– Вы знаете… – начал Макс и осекся. Он знал, что они имеют в виду. Орлова убили. Они пробили все звонки перед его смертью, и – оп-ля, придурок Маркелов как раз решил поиздеваться над потенциальной жертвой.
– Я. Я могу подтвердить.
Макс узнал голос, но еще не совсем понимал, что Маша спасла его.
– А вы, собственно, кто? – спросил мерзкий.
– Я – Маша, – просто ответила девушка. – Мы с Максимом были у него.
– И что, он никуда не отлучался? – недоверчиво спросил второй.
– А вы бы отлучились, когда по вам ползает обнаженная девушка?
Полицейские «зависли». «Милая девушка вполне может заставить представителя власти взвешивать каждое слово», – подумал Маркелов.
– Думаю, нет, – ответил и улыбнулся тот, что поселился на столе Макса. – То есть вы подтверждаете, что находились в квартире Маркелова всю ночь и он никуда не отлучался?
– Да, – уверенно ответила Маша.
– Что ж, тогда у нас вопросов больше нет. Извините за беспокойство.
Полицейские направились к выходу, но тут вдруг один с мерзким лицом остановился и пристально посмотрел в глаза Маркелову.
– А о чем вы разговаривали с Орловым по телефону?
Он едва не признался, не рассказал ментам о телеканале «ТеррорТВ». Надо же, выкрутился. Ни хрена ты не выкрутился, мудак. Тебя спасла девица-ресепшеонистка. Серая мышка, которую ты бы и не заметил, если бы не сталкивался с ней каждое утро. Она была неотъемлемой частью каждого утра, как чашечка кофе или собственное отражение в зеркале.
«Она тебя спасла. Придется ее отпустить».
Максим задумался. Нет. Это его заложники, и он не собирается делать никому поблажек. С его шоу выход только один. Он с нетерпением ждал вечера, чтобы замучить еще одно насекомое. Он хотел убить всех, прежде чем… Вот об этом-то он и не думал. Любому шоу приходит конец. И даже если к названию приставлять циферки 2, 3, 4, это уже будет другое шоу. Он боялся, что и его шоу закончится. Одно дело, если оно закончится с падением на пол отрезанной головы последнего заложника. А другое – если произойдет освобождение. Спецоперация, мать их! Уж тогда-то террористов никто не пожалеет. Попадаться в руки живым нельзя. Он и не собирался. Макс просто хотел досмотреть шоу.
Когда камера выхватила испуганное лицо Маши, он задумался. Максим не любил быть в долгу. Он улыбнулся. Выставил перед собой кулак с выставленным большим пальцем вверх. Макс себя чувствовал Цезарем на гладиаторских боях. Улыбнулся еще шире и перевернул кулак пальцем вниз.
Все закончилось быстро. Девушка даже не вскрикнула. Но вот только Маркелову показалось, что взгляд даже у отрезанной головы был осуждающим. Наплевать. Это его шоу. Его! И оно должно продолжаться!
Он выключил телевизор и уставился в черный экран. Макс заметил, что ничего не смотрит, кроме «ТеррорТВ». Даже его любимый «Дом-2» стал неинтересен. Просмотр новостей также отошел на задний план. Тем более большинство каналов – подконтрольные и правду показывать не хотят. Нет, может, и хотят, но кто же им даст? «ТеррорТВ» единственный канал, подконтрольный только ему.
Утро выдалось, мягко говоря, неудачным. Максим встал с ужасной головной болью, прошел в ванную и взглянул в зеркало. Вид абсолютно разбитого человека. Складывалось такое ощущение, что он не спал неделю. Он себя так и чувствовал. Макс умылся и, вытираясь, пошел на кухню. Погода просто добила его. Дождь забарабанил по карнизу, ветер срывал листву с раскачивающейся березы.
На работу было решено не ходить. Звонить он никому не стал. Холодов все равно пьет. Серая Машка с ресепшена мертва. Он усмехнулся. Она точно мертва. Сомнений быть не могло. Он вернул долг. Максим сегодня хотел досмотреть шоу. До победного, так сказать, конца.
Он сел на диван, поставил на столик кружку чая с лимоном и тарелку с бутербродами. Поискал пульт. Он, как всегда, лежал где-то на виду, но только не для Максима. Маркелов чертыхнулся, встал и включил телевизор. Он включился на том же канале, на котором вчера и выключился. «ТеррорТВ» – высветилось в левом верхнем углу.
– Ну-ка, кого мы сегодня «отпустим»?
Оператор сразу понял задор зрителя и направился к заложникам. Макс всматривался в жуткие лица, черепа, обтянутые кожей. Он теперь мало кого узнавал, они все были для него на одно лицо. Они его заложники, узники. Они его мясо, из которого он делает полуфабрикаты для утоления собственного голода. Но сегодня он жаждал особого угощения. Куропатку с трюфелями. Поднявшийся за окном ветер стучался, просился на его шоу. Но Макс знал, что никого не пустит, никому не даст заглянуть в телевизор. В телевизор и в свою душу.
Камера остановилась у трясущегося человека, сидящего особняком. Он отвернулся к стене и все время вздрагивал. Что-то было знакомое в этом недочеловеке. И от этого внутри разливалась сладостная нега. Ожидание, что это окажется кто-то, с кем он, возможно, выходил на перекур или пил кофе в комнате отдыха, приносило удовольствие. Когда один из здоровяков в маске схватил заложника за волосы, Макс даже привстал. Террорист повернул узника лицом к камере. Максим сел. Он продолжал вдавливать собственное тело в диван, будто хотел укрыться от нависшей над ним угрозы. Он еще раз посмотрел на человека с осунувшимся лицом. Максиму не надо было идти в прихожую и играть в «найдите десять отличий» перед зеркалом. Отличий практически не было. Перед камерой сидел его двойник. Единственное отличие было в том, что человек на телеэкране выглядел так, будто с цветного оригинала сделали черно-белую ксерокопию.
– Нет, – прошептал Маркелов. – Не надо.
Он хотел поскорее проснуться, чтобы этот кошмар исчез, улетучился. Ведь так не должно быть по-настоящему, в реальной жизни. Это его шоу и с ним ничего не должно случиться. Ничего. Он вспомнил эпиграф к книге Пронина «Террористы и заложники». Он говорил о том, что люди делятся на террористов и заложников, но один и тот же человек может быть и заложником по отношению к одним людям, и террористом по отношению к другим. Что сейчас и происходит. Но как? Когда? Когда, мать вашу, произошла смена декораций? Когда он успел стать заложником? Вот оно в чем дело! Неожиданно для себя он все понял, но только от этого легче не становилось. Кто-то еще смотрел это шоу. Какая-то сука сейчас смотрела, как его убивают!
– Нет, – сначала шепотом. – Нет! – Максим закричал во все горло.
Ветер ударил в окно. Что-то затрещало, и экран покрылся снегом. Маркелов все еще продолжал смотреть на рябь, хотя понимал, что больше уже ничего не увидит. Никогда. Шоу закончилось. Он не знал, как это происходит, как они убивают в реальности, но знал, что не доживет до следующего утра. Он не хотел так. Он не хотел подыхать, как безвольная овца. Он не заложник, он террорист.
Решение пришло, когда из прихожей раздалась трель звонка. Максим вскочил с дивана и начал метаться по квартире.
– Откройте, милиция! – выкрикнул из-за двери мужчина и тут же выругался: – Тьфу ты, полиция! Откройте, полиция! Маркелов, мы знаем, что вы дома!
