Александр Варго - В моей смерти прошу винить… (сборник)
– Почему бы и нет? – пожал плечами Маркелов и только сейчас заметил, что вид у Холодова немногим лучше его.
Они сели за стол для совещаний, друг напротив друга. Початая бутылка коньяка уже стояла между ними, нарезанный лимон рядом на блюдце, а вот рюмка была одна. Хозяин кабинета спохватился, встал и пошел за второй. Но Максим развернул его на полпути.
– Артем, я воздержусь.
– Что так? – Холодов явно был разочарован.
– На рабочем месте и все такое, – не найдя более веской аргументации, ответил Маркелов.
Артем возражать не стал. Сел, налил в рюмку и выпил.
– Хреновые времена настали, не так ли, коллега?
О-о! Это наверняка уже вторая бутылка.
– Сначала эта дрянь… Ну скажи мне, кому понадобилось насиловать эту блядь, если она давала всем направо и налево?
Макс едва не вскочил с места. Это было для него новостью. Признаться, он и Димкиному рассказу не очень-то верил. Оказывается…
– Она бы даже горбатому уроду с хером вместо носа дала. Только попроси.
Артем снова наполнил рюмку и выпил. Закинул дольку лимона в рот и, скривившись, начал, чавкая, жевать.
– Артем Дмитрич, я, наверное, пойду, – сказал Маркелов и встал.
– А этот хорек? Тридцать ножевых ран! Тридцать! Не две или три, а тридцать. Это ж как надо разозлиться на ушлепка, чтоб сделать из него сито, дуршлаг для макарошек.
Максим снова сел.
– А это лысое недоразумение. Кому на хер понадобилось сбивать этого старого осла? Не понимаю. – Он наполнил рюмку, взял в руку и покрутил. – Ну не принял он кого-то на работу, ну и что? – Артем выпил, скривился. – Ведь за это же не убивают. Черт! Заговор какой-то.
Нормальные люди вообще никого не убивают.
Роль слушателя Маркелова мало чем прельщала. Максим снова собирался встать, когда в кабинет влетела Маша. Девушка не из запоминающихся, но так как она была первой, с кем сталкивался работник с утра (Маша сидела на ресепшене), то она стала самым популярным персонажем их реалити-шоу под названием «Я работаю в офисе».
– Чего тебе? – спросил Холодов и снова налил в рюмку. Он был уже достаточно пьян, чтобы не смотреть в сторону собеседников.
– Артем Дмитриевич, мама Тришина звонила.
Макс не был уверен, но ему показалось, что эта фамилия принадлежит дрищу, болеющему гемофилией.
– Господи, что ей-то надо? – взмолился Холодов, даже не подняв головы на Машу.
– Сашка умер, – сказала девушка и разрыдалась.
– Вот видишь. – Артем посмотрел на Максима и развел руками. – А я о чем? Заговор.
– Мне надо работать, – сделал еще одну попытку Маркелов и встал.
– А кому сейчас не надо? Мертвым? Этому… как его? Тришкину?
Холодов махнул рукой и выпил.
Маркелов пребывал в глубочайшем шоке. Ему было наплевать на Сашку Тришина. Удивительно, что такое недоразумение дожило до двадцати двух лет. С такой болезнью жить – только мучиться. В шок его повергли слова Холодова об Анжеле. Она бы дала даже горбатому уроду с хером вместо носа. У Макса не было горба и хер лежал в штанах, а не между глаз. Может, причина в этом? В том, что он слишком хорош для этой потаскушки? Он поймал себя на мысли, что будь она сейчас жива, он бы изнасиловал ее. Изнасиловал и убил. Дважды. А может, и трижды. Эту суку не трахал разве что Федорыч – вахтер с первого этажа. Ну и Максим, разумеется. Он ненавидел эту тварь даже сейчас, когда ее нет в живых. Да что там… Он ненавидел всех этих ушлепков, снующих между перегородками, пьющими кофе из кружек с сердечками и говорящими, говорящими… О сексе, о пьянках, о лайках в соцсетях. Макс ненавидел их всех.
Когда вы перестанете смотреть наше шоу…
Хер вам, суки! The Show Must Go On, как говорится. Шоу должно продолжаться.
Маркелов вошел в квартиру, закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Шоу должно продолжаться, и оно будет продолжаться. Максим глубоко вдохнул, поставил сумку на обувную полку и, не разуваясь, пошел в зал. Взял пульт, повертел в руке. Он словно оттягивал момент, когда насладится еще одной смертью. То, что у шоу нет определенного времени, он понял еще вчера, поэтому включать телевизор не спешил. Шоу начнется в ту самую секунду, когда он включит сотый канал.
Ненависть и злоба еще не дали ему понять свое могущество. Когда вы перестанете смотреть наше шоу… В его руках были жизни этих насекомых, хвастающихся друг перед другом количеством друзей «ВКонтакте». Нажатием кнопки на пульте он мог убить любого из них. Лю-бо-го. Макс выставил пульт как пистолет и нажал на кнопку.
– Пиф-паф, кто-то сегодня умрет, – с улыбкой на губах произнес Максим.
Камера снова выхватывала измученные лица заложников. В их жестах, взглядах не было того страха, который был в первый день. Они устали. Устали бояться, устали жить. А вот хер вам. Шоу будет продолжаться. А чтобы оно продолжалось, ему просто нужно смотреть его. Уж это-то он может. Вот здесь на Макса можно было положиться.
Ему показали главбуха. Вздорная старушенция, наряжающаяся, как шлюха. Макс не удивился бы, узнай, что дама, подвыпив на одном из вечерних корпоративов, закрывалась у себя в кабинете с каким-нибудь курьером, чтобы «свести дебет с кредитом».
Нет, не сегодня.
Маша с ресепшена. Ее Максу хотелось убить меньше всех. Тролль с немытыми волосами из IT-отдела. А почему бы и нет? Он даже имя его вспомнил. Богдан Орлов. У Маркелова был его телефон. Как-то пару лет назад этот компьютерный гений колдовал над его ноутом. Да, наверное, его. К тому же ноутбук навернулся через месяц. Пожалуй, ублюдок должен умереть.
Бандиты схватили Богдана и вытащили на середину комнаты. Он не бился, не вырывался, не кричал и не умолял. Хотя Максим был почему-то уверен, что этот клоп будет визжать, как баба. Но покорность заложника не разочаровала его, даже наоборот. Он видел во всем одни только плюсы. Разумеется, если быть на стороне наблюдателя или террориста.
– Пусть споет что-нибудь, – сказал один из злодеев в камуфляже.
Второй ударил Богдана в грудь ногой и приказал:
– Пой!
– А что петь-то? – проблеял Орлов.
– Катюшу, – сказал Максим и криво усмехнулся.
– Катюшу, – повторил за ним террорист.
Маркелов не обольщался по поводу вокальных данных Богдана, но он его приятно удивил. Баритональный голос Орлова разливался по всему помещению. Макс посмотрел на лица заложников, сидящих у стен. Они воспряли, сбросили с лиц маски усталости и страха. Макс не знал, что на них так подействовало – громкий голос певца или мотив героической песни, но он был уверен, что они в любую минуту могут пойти за солистом, словно дети Гаммельна за Крысоловом.
– Стоп! – выкрикнул Маркелов.
В тот же момент бандит сбил с ног Орлова. Песня оборвалась, и лица заложников покрыла вуаль уныния и безнадежности. Так Максу нравилось больше. Он не хотел неожиданностей в своем шоу. Раз уж жизни заложников были в его руках (он посмотрел на пульт), значит, это его шоу и оно должно идти по сценарию. А сценарий у них один – замучить как можно больше офисных насекомых.
Здоровенный боевик схватил Богдана за сальные волосы, выгнул голову и полоснул ножом по горлу. Парень захрипел и задергал ногами. Кровь хлынула на камуфляж. Фонтан пульсировал и затихал. Богдан дернулся в последний раз и затих. Головорез встал с колена и подошел вплотную к камере. Он был весь в крови. Она попала даже на маску и в одну из прорезей для глаз. Кровавая слеза сбежала вниз к черной бороде (террорист, по мнению Маркелова, все-таки должен быть с бородой).
– Вы не смотрите шоу – больше никто не умирает, – с легким акцентом произнес террорист.
Очень простое правило, которое так и хотелось нарушить. Макс улыбнулся и нажал на красную кнопку. Плачущего кровью боевика поглотила тьма. Сегодня Маркелов был более или менее удовлетворен. Ненависть поутихла, и Макс даже захотел есть. Он прошел на кухню, достал из холодильника банку шпрот и банку оливок. Он не знал, чего хочет. Вроде бы не мешало поесть, а вроде… Ему захотелось вдруг совершенно другого.
Он ощупал карманы пиджака, джинсов. Развернулся и побежал в зал. Мобильник лежал на журнальном столике у дивана. Максим схватил его, открыл телефонную книгу, выбрал номер Орлова (он у него был записан как Богдан Комп) и нажал зеленую трубку. Долго никто не отвечал. Маркелов привык к этому – ушлепок с сальными волосами часто игнорировал его, раза с третьего, наверное, брал трубку. Ну а сейчас… Может, его уже? Может – да, а может – нет.
– Да, – сонный голос Богдана раздался в трубке.
– Богдан, друг мой. – Шутливый тон Максима наверняка сбил с толку собеседника. И пока тот не очухался, Маркелов продолжил паясничать: – Как семья? Как сам?
– Слушай, чего тебе надо? – Вместо «здравствуйте» Орлов огрызнулся.
– Да так. Думаю, дай-ка другу позвоню. Пока он жив еще.
На другом конце молчали. Пауза уже начала раздражать, когда Богдан сказал:
– Отсоси у пьяной обезьяны, придурок.
