Стивен Кинг - Мобильник (черновик перевода)

«Прекрати. Не выпускай эту крысу. Эта крыса может только бегать, кусаться и грызть собственный хвост».

Полная женщина, тем временем, продолжала кивать. А кудряшки прыгали вместе с ее кивками.

– Да, мы все кого-то потеряли, потому что пришло время великой Беды. Это все здесь есть, в откровении Иоанна Богослова, – она подняла книгу, которую несла, и, разумеется, это была Библия. Вот теперь Клай подумал, что лучше различает блеск глаз толстой женщины за очками «кошачий глаз». И блеск этот говорил не об интересе, а о безумии.

– Ну вот, и эти повылезали из нор, – в голосе Тома слышалось недовольство (прежде всего собой, за то, что позволил толстухе втереться в их компанию и завязать разговор) и тревога.

Толстая женщина не обращала на него ровно никакого внимания. Она гипнотизировала Алису взглядом, и кто мог отогнать ее прочь? У полиции хватало других дел, если она еще существовала. Их окружали только потрясенные, волочащие ноги беженцы, и им не было никакого дела до пожилой, безумной женщиной с Библией и в кудряшках.

– Сосуд безумия излился в разум нечестивых, и Город Греха подожжен очищающим факелом Ие-го-вы! – воскликнула толстая женщина. Губы она красила красной помадой. Зубы были очень уж ровными, то есть речь шла не о металлокерамике, а о старомодных коронках. – А теперь вы видите, как нераскаявшиеся убегают, да, истинно так, как черви уползают из лопнувшего брюха…

Алиса зажала уши руками. «Заставьте ее замолчать!» – вскрикнула она, и, тем не менее, тени-призраки, недавние жители большого города Бостон, продолжали идти мимо, лишь некоторые бросили на них мутный, лишенный любопытства взгляд, прежде чем вновь уставиться на лежащую перед ними темноту, в которой, где-то впереди, находился штат Нью-Хэмпшир.

Лицо толстухи заблестело от пота, она вскинула Библию выше головы, ее глаза сверкали, парикмахерские кудряшки прыгали и покачивались.

– Опусти руки, девочка, и услышь слово Господа, прежде чем ты позволишь этим людям увести тебя и прелюбодействовать с тобой на пороге открытой двери самого ада! Ибо я видала звезду, сверкающую в небе, и называлась она Полынь, и те, кто следовали за ней, следовали за Люцифером, а те, кто следовали за Люцифером, прямиком направлялись в геенну ог…

Клай ударил ее. В последний момент чуть сдержал удар, но все равно к челюсти приложился от души, почувствовал, как отдача дошла до плеча. Очки толстухи поднялись над крупным носом, но потом вернулись на прежнее место. Глаза за ними лишились блеска и закатились под веки. Колени подогнулись, она начала падать, Библия выскользнула из сжимавших ее пальцев. Алиса, все еще потрясенная и испуганная, тем не менее, достаточно быстро оторвала руки от ушей и успела поймать Библию. А Клай с Томом подхватили женщину под руки. Проделали они все это так ловко, что казалось, заранее согласовали и отрепетировали свои действия.

Клая этот инцидент потряс куда сильнее, чем все, что успело случиться после того, как мир пошел вразнос. Почему толстуха произвела на него большее впечатление, чем перегрызающая шеи девочка или размахивающий ножом бизнесмен, большее, чем мистер Рикарди, который надел на голову пластиковый мешок и повесился на люстре своего кабинета, он не знал, но произвела. Он же дал пинка размахивающему ножом бизнесмену, как и Том, но безумство размахивающего ножом бизнесмена вызвал сотовый телефон. А эта пожилая женщина с кудряшками из парикмахерской была всего лишь…

– Господи, – выдохнул он. – Она же просто чокнутая, а я вышиб из нее дух, – и его затрясло.

– Она терроризировала юную девушку, которая в этот день потеряла мать, – сказал Том, и Клай понял, что в голосе коротышки слышится не спокойствие, а экстраординарная холодность. – Ты поступил правильно. А кроме того, старую железную лошадь, вроде этой, надолго из строя не выведешь. Она уже приходит в себя. Помоги мне оттащить ее на обочину.

4

Они уже достигли той части шоссе 1, которую иногда называли Милей чудес, а иногда – Грязным проулком. Если раньше съезды с шоссе встречались редко, то тут шли косяком и вели к винным супермаркетам, дискаунтным магазинам одежды, центрам спортивных товаров и дешевым ресторанам с такими названиями, как «Фаддрукерс». Здесь шесть полос движения были если не полностью, то в значительной степени забиты автомобилями, как столкнувшимися, так и просто брошенными, когда водители, запаниковав, хватались за мобильники и сходили с ума. Беженцам приходилось прокладывать сложный путь между застывшими автомобилями, и Клаю Ридделлу они более всего напоминали муравьев, эвакуирующих муравейник, разрушенный ударом сапога какого-то безмозглого человека, проходившего мимо.

Большой зеленый светоотражательный щит с надписью «МОЛДЕН, СЪЕЗД НА СЕЙЛЕМ-СТРИТ 1/4 МИЛИ!» стоял у угла низкого розового здания, в который успели забраться грабители. Земля у здания поблескивала осколками стекла, а работающая от аккумулятора охранная сигнализация пыталась издавать какие-то звуки, потребляя остатки запасенной электроэнергии. Клаю хватило одного взгляда на темную вывеску, чтобы понять, что привлекло грабителей сразу после катастрофы: «ВИННЫЙ МАГАЗИН ГИГАНТСКИХ СКИДОК МИСТЕРА БИГА».

Он вел толстуху за одну пухлую руку, Том – за другую, а Алиса поддержала голову что-то бормочущей женщины, когда они усаживали ее спиной к одной из двух стоек щита-указателя. Едва усадили, как толстуха открыла глаза и посмотрела на них затуманенным взглядом.

Том щелкнул пальцами у нее перед глазами, дважды, громко. Она моргнула, потом посмотрела на Клая.

– Вы… меня ударили, – она подняла руку, коснулась пальцами быстро опухающей челюсти.

– Да, сожа… – начал Клай.

– Он, возможно, сожалеет, а я – нет, – голос Тома звучал с прежней холодностью. – Вы терроризировали нашу подопечную.

Толстуха засмеялась, но в глазах стояли слезы.

– Подопечную! Как только это не называли, но вот такое слышу впервые. Как будто я не знаю, что такие мужики, как вы, хотите от такой нежной девушки, как она, особенно в такие времена. «И не раскаялись они в прелюбодеяниях своих, содомии своей, в…»

– Заткнись, – оборвал ее Том, – а не то тебе врежу я. И не буду сдерживать удар, в отличие от моего друга, которому, я думаю, повезло, и он не вырос среди таких вот набожных Ханн и не знает вашей сущности, – его кулак закачался у нее перед глазами, и хотя Клай уже пришел к выводу, что Том – образованный человек и в обычной жизни не привык махать кулаками, он не мог не почувствовать тревоги при виде этого маленького, но крепко сжатого кулака, который выглядел для него символом надвигающегося века.

Толстуха смотрела на кулак и молчала. По нарумяненной щеке скатилась одна большая слеза.