Виталий Сертаков - Дети сумерек

«Неужели я заснула? Неужели проспала весь фильм?… Но тогда… — она поднесла к глазам лоснящиеся от жира пальцы, на всякий случай понюхала их. Всё верно, пахло картошкой фри, пахло сухариками… — Тогда когда же я успела всё съесть?!»

Она выбрала крайне неудачное место для раздумий; к ней в закуток уже дважды заворачивали мужчины, расстёгивая ширинки, и, матерясь, уходили. В её сторону летели бутылки, пустые банки от «коки» и «пепси» и сплющенные вёдра от попкорна.

«Вонючие суки, — окрестила их Тамара. — Вонючие грязные малолетки. Там наверху достаточно урн и сортиров. Почему этим вонючкам надо непременно засрать всю площадь?..»

На неё внезапно накатило, как давеча в кафе, даже ещё сильнее. Тамара выплюнула окурок, сунула руки в карманы и побрела в ненавистную квартиру. Кино не принесло облегчения. Напротив, фильм стёрся из её памяти. Начиная со вчерашнего вечера — сплошные неприятности. Весь мир ополчился, словно издеваясь над её плохим самочувствием.

Тамара очнулась возле подъезда. Ладонь лежала на кнопках кодового замка, с бетонного козырька ручьём лила вода, рядом помахивала хвостиком соседская болонка. Тамара подёргала ручку, потом до неё дошло, что надо набрать три цифры. Три простые цифры и кнопку ввода, тогда замок пискнет и впустит её в родной подъезд. Она проторчала у металлической двери минут двадцать, подпрыгивая от холода, пока сверху не спустились соседи. Кажется, Тамаре кивнули, но ей тут же показалось, что старикашки насмехаются. Старикашки и вправду улыбались, но их улыбки моментально погасли, когда Тамара изо всей силы носком сапога ударила противно тявкающую болонку в нос. Грязно-белый клубочек отлетел в кусты, отчаянно визжа, а седая калоша в очках разинула дряблую пасть и начала что-то нудно бормотать…

Тамара оттолкнула её и захлопнула за собой дверь парадной. Болонка снаружи заливалась, дед скрипучим голосом бубнил насчёт проклятых пьяниц и милиции. Тамара припёрла дверь ногой и внимательно проследила в окошко за пожилыми супругами. Если эти гниды хоть раз ещё ухмыльнутся в её адрес, им обоим крупно не поздоровится. Она вынет им без помощи дантиста их вонючие вставные челюсти и раздавит каблуком! Чтобы не шамкали за спиной, они ведь постоянно шамкают и насмехаются над ней, постоянно подслушивают, вонючие ублюдки! Тамара шагнула в лифт и только там внезапно догадалась. Ну, конечно же, эти сволочи потому и смеялись над ней, что она не могла попасть в парадную! Пока она спала в кино, они поменяли код на входной двери. Сволочи, сволочи, но…

Двери лифта открылись, а Тамара так и осталась стоять, прислонившись лбом к исчирканной ножами и фломастерами пластмассовой стенке. Из памяти исчезли имена сволочей, двадцать лет живущих напротив. Она забыла номер собственной квартиры и какой ключ к какому замку подходит. Зато внезапно вспомнила, как вонючие старикашки пытались её отравить. Однажды Тамара обнаружила на коврике возле своей двери белый порошок, а в другой раз на балкон к ней упала мёртвая синичка. Сволочи раскидали яд по балкону, но сдохла невинная пичуга. Были и другие сигналы, но тогда Тамара не придала этому внимания, зато сегодня всё встало на свои места. Какая же она была дура! Собачку они пожалели, гниды! Она позволила вонючим гнидам над собой издеваться, и, кроме того…

Кроме того, они втянули в свои грязные делишки дурака Галицкого. Дэн же полный кретин, даже трезвый, а трезвым он бывает очень редко, только в тот промежуток времени, пока он идёт от дома до неё или до любого из дружков, который ему нальёт. Сволочи, они же нарочно подкарауливали Дэна внизу и внушали ему всякие гадости. И не только внушали, но наверняка угощали его пивом, а в пиво подмешивали яд. Оттого он закладывать стал всё чаще, и подлюгой стал, как они! Дьявол, как же открыть эту сволочную дверь?!

Тамара взмокла, вращая ключом в обе стороны, но тут дверь сама распахнулась, на секунду мелькнул взъерошенный затылок сына. Он привычно отпер матери дверь и сразу ретировался в свой угол. Тамара испытала огромное облегчение, поскольку не вполне верила, что пришла к себе домой. Она намеревалась задержать Руди окриком, но помешал телевизор. Телевизор он вечно ставил на максимум громкости.

«…Возможно, необъяснимая вспышка суицида, отмеченная на этой неделе в столице, прямо или косвенно связана с мощнейшим взрывом на Солнце. Как сообщают астрономы, уровень солнечной активности остаётся очень высоким. По мнению учёных, вероятность повторения сверхмощных вспышек так называемого класса X в течение ближайших 24 часов составляет 50%…»

— Руди, принеси мне пиво!

— Где я деньги возьму?

«Деньги, — злорадно подумала она. — Стащил, паршивец, ещё и насмехается!» Она отсчитала сыну точно на две бутылки и замерла, соображая, в какую же из двух дверей следует свернуть.

Двери показались ей слишком большими и слишком одинаковыми. Тамара не узнавала собственную квартиру. Она смутно помнила, как добралась до дивана, помнила, как скинула на стул плащ. Дальше — провал в пустоту. Из пустоты возник двенадцатилетний сын, он глядел на родную мать хмуро и нагло. Затем повернулся и, бормоча ругательства, отправился к себе.

— Руди, ты не слышал, что мать сказала? Немедленно сходи за пивом.

— Ты и так пьяная, — не оборачиваясь, буркнул он.

— Ты мне дерзить будешь? — Тамаре почудилось, что она движется очень медленно, что вокруг образовалась сумеречное резиновое пространство, сквозь которое ей нагло ухмылялись трёх- и четырёхглазые рожи.

Она упала на колени, успела ухватить его за куртку, но подлец рванулся, причинив ей новую боль. Тамара взвизгнула, два ногтя сломались, один почти вырвало с мясом. Она с трудом различала предметы… Кто-то дрался с ней, отрывал от себя её руку, пыхтел, но лицо его скрывалось за синей пеленой. Маленький, юркий и злобный, похожий на её сыночка, но не сыночек… Тамара понимала, что это один из них, один из вонючих сволочей, подосланных Галицким, она крепко держалась за его джинсовую спину, а он волок её за собой, отбиваясь ногами. Свободной рукой Тамара шарила по грязному линолеуму, и первое, что она нашла, обрадовало её и придало бодрости. Она снова была сильная и смелая, она не даст себя загубить!

— Галицинское отродье! — сдавленно выкрикнула она, обрушивая на сумеречного беса гантель, обнаруженную под диваном. Гантель предназначалась для засолки капусты.

От удара что-то мягко хрустнуло, и сволочной ребёнок моментально прекратил отбиваться. Волоча Тамару за собой, он до чёрных синяков излупцевал ей ноги своими твёрдыми бутсами, расцарапал ей до крови руку и несколько раз укусил.

Тамара ударила ещё раз, потом ей показалось, что подлец хихикает, она подхватила откатившуюся гантель и набросилась на «галицинское отродье» со свежими силами. На какое-то время она выпала из реальности, уплыла куда-то очень далеко, в плавную голубую страну, похожую на мелкий, тёплый, ласковый лиман, куда её мама возила в детстве…