Питер Джеймс - Зона теней

Идиотка, подумала она про себя, наконец осознав, что это была ее собственная тень.

В темноте она нащупала выключатель, быстрым нервным движением пальца нажала его, вздрогнула, когда вспыхнул свет, и одолела следующий марш. Дверь кабинета Джулии была открыта, там стояла непроглядная тьма. Нервничая, Алекс не сразу нажала выключатель – замешкалась на пороге. И опять испытала облегчение при возвращении в нормальный мир. На секунду она вышла из себя, увидев, что черная пишущая машинка «Оливетти» стоит без чехла. Джулия вечно оставляет ее в таком виде. Почему она не следит за порядком? Вот он, серый пластиковый чехол, рядом с проволочной корзинкой. Алекс аккуратно расправила его, и тут ее внимание привлекла рукопись, лежавшая на столе. Половину титульного листа занимало заглавие: «Предвидение жизни – сила моя и других». Она вроде бы велела Джулии отослать ее обратно, вспомнила Алекс; стараясь подавить раздражение, взяла рукопись и отнесла к себе в кабинет. В понедельник она поговорит с ней.

Внизу на улице пьяницы толпились у дверей массажного салона, вглядываясь в занавешенные витрины. Алекс опустила жалюзи, отошла от окна, поеживаясь от холода, включила калорифер и вытащила досье с адресами. Набрав номер, она приготовилась ждать, зная, что он долго не подходит к телефону. Наконец с облегчением услышала щелчок снимаемой трубки и уже собиралась заговорить, когда поняла, что телефон продолжает звонить.

Кто-то снял отводную трубку.

Вскочив, она застыла на месте, парализованная страхом.

Кто? – промелькнуло у нее в голове. Кто? Уборщица? Нет, невозможно. Кто-то из ее партнеров? Нет. Она прислушалась, надеясь уловить какие-нибудь звуки: дыхание, покашливание; телефон продолжал звонить, но она ощущала чье-то присутствие, осознавала, что этот человек ждет и слушает. Кто? Кто? Кто? Сердце билось, заглушая звонки, под ухом закололо: так сильно она прижала трубку. Телефон звонил, но никто не отвечал. Опасливо повернувшись, она посмотрела сквозь открытую дверь в коридор. Звонки раздавались по всему офису. Кто-то шевельнулся в конце коридора. Или ей почудилось? «Закрыть дверь, – сказала она себе. – Закрыть дверь!» Ключ был снаружи.

Она осторожно положила трубку на блокнот и на цыпочках подкралась к дверям. Звонки продолжались. Она попыталась бесшумно извлечь ключ, но руки тряслись, и он отказывался повиноваться. Наконец он упал на пол, звякнув о плитки, и отлетел в сторону с таким звуком, словно столкнулись две машины.

– Нет, – произнесла она громко, – нет, нет.

Встав на колени, Алекс стала шарить по полу рукой.

Найдя ключ, она зажала его в руке, повернулась и опасливо уставилась в темноту коридора, ведущего на лестницу; слушая, как продолжает звонить телефон, она нырнула в свой кабинет, захлопнула дверь и прислонилась к ней. Потом попыталась вставить ключ, но руки не слушались, и он снова упал.

– Нет, – сказала она. Подобрав ключ, вставила его в скважину и попыталась повернуть. Ключ не шевелился. Тогда она так резко повернула его, что он согнулся. – Пожалуйста, закрывайся, прошу тебя. – Она попыталась протолкнуть ключ, и внезапно он легко, без усилий повернулся, и язычок замка почти бесшумно вошел в гнездо.

Алекс прислонилась головой к двери, чувствуя облегчение; сердце билось с такой силой, словно кто-то колотил ее кулаком по ребрам. Она обливалась потом, с трудом переводя дыхание.

– Хэлло? Хэлло? – прозвучал еле слышный голос, смахивающий на далекое радио. – Хэлло? Хэлло?

Она схватила трубку, словно это был кусок пищи, которой она не видела уже неделю.

– Хэлло?

Она услышала знакомое посапывание в трубке.

– Алекс? – не веря своим ушам, чуть ли не шепотом пробормотал Филип Мейн.

Внезапно она снова ощутила чужое присутствие, и ей захотелось затаиться, не подавать голоса.

– Да, – тоже шепотом произнесла она.

– Хэлло?

– Помоги мне, – чуть громче прошептала она, ощущая свою полную беззащитность: дверь достаточно прочная, но она не остановит того, кто захочет сюда ворваться.

– Это ты, Алекс?

– Да, – вырвалось у нее, и она с трудом узнала свой сдавленный голос.

– С тобой все в порядке? – спросил он мягко, слегка встревоженно.

Она не хотела признаваться, не хотела, чтобы кто-то узнал о ее страхах. Все нормально. «Говори нормальным голосом», – приказала она себе.

– Я хочу встретиться с медиумом. Не знаешь ли ты кого-нибудь? – Она понимала, что голос у нее снова изменился – теперь он звучал ровно и монотонно, как у автомата; и этот голос был ей совершенно незнаком.

– Ты в этом уверена?

Господи, только не начинай копаться; ради бога, не надо. Только не сейчас.

– Алекс?

– Да, уверена, – ответил автомат.

– У тебя несколько странный голос.

– Со мной все отлично, – сказал автомат.

– О медиумах я ничего не знаю. Но тебе нужно хорошенечко все обдумать.

– Прошу тебя, Филип. Я должна…

– Не знаю. Думаю, нам стоит поговорить.

– Прошу тебя, Филип, ты знаешь кого-нибудь из них?

Она взволнованно прислушивалась к его молчанию.

– Лично – нет. Боже милостивый, нет же. – Он помолчал. – Ты рассказывала мне, что твоя подруга предлагала… не знает ли она?

– Она присылала одну. Та оказалась просто ужасной.

Снова молчание.

– Ты должен знать кого-нибудь, Филип.

– Полистай телефонный справочник.

– Пожалуйста, Филип, я серьезно.

Опять наступило молчание. Алекс изо всех сил прислушивалась, стараясь уловить хоть что-нибудь, какой-нибудь звук. Она то и дело оглядывалась на дверь, смотрела на ручку. И вдруг та шевельнулась, поворачиваясь.

Алекс пронзительно закричала, но крик тут же пресекся – ручка не двигалась, просто по ней скользнул блик света – от калорифера поднимался теплый воздух, и по ручке прошла еле заметная тень.

– Алекс? В чем дело?

– Здесь, в офисе, кто-то есть, и он слушает наш разговор. Пожалуйста, позвони в полицию; мне кажется он может напасть на меня.

Положив трубку, она увидела, как погас огонек на панели. Индикатор. Она с трудом сделала вдох: огонек, на панели только один огонек, не так ли? Если бы кто-то снял отводную трубку, то на панели зажегся бы еще один огонек; разве не так? Она обернулась к двери, перевела взгляд на окно, закрытое сплошными жалюзи, и тут что-то привлекло ее внимание на письменном столе: календарь. Уставившись на него, она почувствовала, что с головы до ног ее охватывает холод, словно все клетки тела превратились в ледяные кристаллы.

На календаре стояла дата: «Четв., 4 мая».

– О господи, – сказала Алекс, – только бы мне не сойти с ума. Ради бога, убереги меня от этого. – Она опять уставилась на буквы и на дату, сверилась с числом на своем «ролексе»: 22 апреля. Она обвела взглядом комнату, готовая увидеть в ней что угодно: фантом, призрак, свечение или… Она застыла, вспомнив запах яичницы, розу на ветровом стекле, и опасливо перевела взгляд направо, где из-под чехла виднелся экран компьютера; ей захотелось поднять чехол и убедиться, что экран пуст. И внезапно она разозлилась. Ее так и подмывало сорваться с места, рывком распахнуть дверь и заорать: «Вот она я! Бери меня! И делай что хочешь». Вместо этого она поймала себя на том, что лихорадочно листает справочник.