Стивен Кинг - Ученик дьявола

— Конечно, — Бауден раздавил окурок в пепельнице и снова сложил руки.

— Иногда возникают ужасные проблемы. Наиболее частые — обстановка в семье и наркотики. По крайней мере Тодд не связан ни с амфетамином, ни с мескалином или фенциклидином.

— Боже сохрани!

— Иногда, — продолжал Калоша Эд, — мы просто ничего не можем поделать. Это ужасно, но такова жизнь. Обычно из этого колеса выбиваются единицы — те, кто мешает всему классу, — угрюмые, необщительные дети, даже не пытающиеся что-то изменить. Это просто живые организмы, ожидающие, когда система пропустит их через все шестеренки или когда они станут старше и бросят школу без разрешения родителей, чтобы пойти в армию, мыть машины или выйти замуж за дружка. Понимаете? Я говорю прямо. Наша система, как говорится, далека от совершенства.

— Мне нравится ваша откровенность.

— Но очень больно смотреть, когда эта система начинает обламывать таких ребят, как Тодд. Он в прошлом году набрал 92 балла и достиг 95 процентов. А его средний балл по английскому еще выше. У него есть творческие способности, а это не так часто встречается у детей нынешнею поколения, культура которых начинается у телевизора, а заканчивается в ближайшем кинотеатре. Я разговаривал с учительницей, которая принимала у Тодда экзамен в прошлом году. Она сказала, что Тодд представил лучший реферат из всех, которые она читала за двадцать лет работы в школе. Он посвящен немецким лагерям смерти во время Второй мировой войны. И поставила ему единственному пятерку с плюсом.

— Я читал этот реферат, — сказал Бауден. — Отличная работа.

— Он также проявил способности выше среднего уровня к естествознанию и общественным наукам, и если не станет одним из величайших математиков столетия, то по крайней мере будет хорошо успевать в колледже… И все это было до нынешнего года. Вот, в общих чертах, все.

— Да.

— Мне ужасно обидно видеть, как Тодд катится вниз, мистер Бауден. А летняя школа… Скажу вам честно, летняя школа таким мальчикам, как Тодд, приносит часто больше вреда, чем пользы. Обычно летняя сессия младших учеников средней школы напоминает зоопарк. Сплошные обезьяны и хохочущие гиены, плюс еще парочка дронтов. Неподходящая компания для такого мальчика, как Тодд.

— Естественно.

— Так что давайте перейдем ближе к делу. Я предлагаю провести серию консультаций для мистера и миссис Бауден в Консультативном центре города. Все, естественно, конфиденциально. Там заведующий Гарри Акерман, мой хороший приятель. И я думаю, что не Тодд должен предложить это, а вы, — широко улыбнулся Калоша Эд. — Может, удастся нормализовать все к июню. Это вполне возможно.

Но Бауден был явно встревожен этим предложением.

— Боюсь, что они рассердятся на мальчика, если я предложу им это, — сказал он. — Дело очень деликатное. Может и так, и этак повернуться. Мальчик пообещал мне, что будет больше заниматься. Он очень переживает из-за плохих оценок. — Старик слегка улыбнулся, и Калоша Эд не смог понять, чему. — Гораздо больше переживает, чем вы думаете.

— Но…

— И они рассердятся на меня, — продолжал настаивать Бауден. — Конечно. Моника и так считает, что я вмешиваюсь. Я пытаюсь держаться в стороне, но вы же видите. Я считаю, лучше их оставить в покое. На время.

— У меня большой опыт в решении проблем такого рода, — сказал Калоша Эд. Он прикрыл ладонями папку Тодда и открыто посмотрел на старика. — Я действительно считаю, что консультации должны помочь. Вы понимаете, что мой интерес к семейной жизни вашего сына и невестки начинается и кончается там, где она влияет на успеваемость Тодда… и именно сейчас вы видите, как она влияет.

— Разрешите мне внести встречное предложение, — сказал Бауден. — У вас есть система аттестации за половину четверти?

— Да, — осторожно согласился Калоша Эд. — Карточки определения успехов. Дети, правда, называют их «хвостовки». Их получают только те, чей средний балл за половину четверти ниже 78. Иными словами, эти карточки получают двоечники.

— Очень хорошо, — сказал Бауден. — Тогда я предлагаю вот что: если мальчик получит хоть одну такую карточку, хотя бы одну, — Он поднял вверх узловатый палец. — Я предложу сыну и невестке ваши консультации. Более того, — он произносил «то-го», — если мальчик получит хоть одну карточку в апреле…

— Мы раздаем их в первую неделю мая.

— Да? Если он получит хоть одну, я гарантирую, что они примут предложение о консультациях. Их очень волнует учеба сына, мистер Френч. Но сейчас они так погрязли в своих собственных проблемах, что… — Он пожал плечами.

— Понимаю.

— Так что давайте выделим им время разобраться в собственных проблемах. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих, ведь так говорит пословица, правда?

— Да, вы правы, — ответил Калоша Эд после секундного раздумья… и быстрого взгляда на часы, которые показывали, что через пять минут у него следующая встреча. — Я принимаю ваше предложение.

Он поднялся, и Бауден встал вместе с ним. Они снова пожали друг другу руки, Калоша Эд старательно щадил подагру старика.

— Но со всей откровенностью должен вам заметить, что очень немногие ученики могут за пять недель занятий наверстать упущенное за две четверти. Очень много материала надо усвоить, очень много. Я думаю, вам придется позаниматься с вашим внуком, мистер Бауден.

Бауден снова слабо и смущенно улыбнулся:

— Правда? — это все, что он ответил.

Что-то вызывало беспокойство Калоши Эда в течение всего разговора, и через час после ухода «лорда Питера», завтракая в кафетерии, он понял, что именно.

Они проговорили с дедом Тодда добрых четверть часа, даже почти двадцать минут, и все это время старик ни разу не назвал внука по имени.

Тодд промчался во весь дух по дорожке к дому Дуссандера и поставил велосипед на подставку. Занятия в школе закончились всего пятнадцать минут назад. Одним прыжком преодолел ступеньки, открыл дверь своим ключом и устремился по коридору в освещенную солнцем кухню. На лице словно нарисован пейзаж из обнадеживающего солнца и печальных туч. Он задержался на секунду в дверях, ощущая спазмы в желудке и в горле, и глядя на Дуссандера, качающегося в кресле со стаканом виски на коленях. Тот все еще был в своем лучшем костюме, правда, на пару сантиметров ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу. Он смотрел на Тодда, как на пустое место, и его глаза ящерицы были полуприкрыты.

— Ну, — выдавил, наконец, Тодд.

Дуссандер выдержал паузу, показавшуюся Тодду длиной лет в десять. Потом демонстративно поставил стакан на стол рядом с бутылкой виски и произнес: