Алексей Атеев - Карты Люцифера

Человек, который с ним только что общался, несомненно, сотрудник органов, скорее всего, КГБ. Уж больно властно он себя вел. Но вот суть задания оставалась непонятной. Похоже, к его, Артема, помощи прибегают неофициально. Ведь никто его не вербовал. Потом, платят весьма крупные деньги… Зачем?.. Артем вспомнил пренебрежительную улыбку. А может быть, речь действительно идет о шпионаже? Отсюда и значительность суммы… Да! – осенило вдруг Артема. – Ведь он даже не вспомнил о недостающей эмали! Почему?! Или он не знает об ее истинной ценности, или просто пытается окончательно запутать, затянуть в сети.

«Да, до этих штучек мастер этот самый Джон Ланкастер!..»

Вот именно что мастер. Но какой от Артема толк? Он – не ракетчик, не инженер закрытого КБ. Связи обширные? Ну так что же? У кого сегодня нет многочисленных знакомых. За красивые глаза деньги не платят. И главное: как понимать эти странноватые задания? Сначала эмали, теперь какие-то карты. Если коллекционер – так и скажи. К чему ходить вокруг да около? Если желаешь завербовать, опять же проясни ситуацию. Впрочем, пока что ничего противозаконного ему не поручали. Разыскать человека, выцыганить у него карты… Никогда до этого Артем не сталкивался с интересом к каким-то там картам, но чего только народ не собирает. Может быть, дел-то на копейку. Во всяком случае, Артем не из простаков. И вновь в памяти всплыла пренебрежительная улыбка.

Ладно, посмотрим, чем дело кончится. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

Садясь за руль «Волги», он припомнил последние строчки песни:

«Но жестоко просчитался пресловутый мистер Пек —Обезврежен он, и даже он подстрижен и посажен,А в гостинице «Советской» поселился мирный грек».[15]

На следующий день ранехонько, а была пятница, Артем отправился в Подольск. По-прежнему было пасмурно. Шел мелкий холодный дождик. По ветровому стеклу мерно двигались «дворники», соскребая водяную пыль. Радиоприемник наигрывал жизнерадостную песню, призывающую геолога «держаться и крепиться», поскольку он «ветру и солнцу брат». Но родство с космическими силами, наверное, не очень вдохновляет изыскателя. Ему, очевидно, хочется домой: к маме, к красивым девушкам, к пирогам и пиву… Так, во всяком случае, додумывал мечтания представителя самой модной, помимо космонавта, профессии Артем. Геологом, по его мнению, мог стать определенно полный идиот. Шататься по непролазной тайге, среди полчищ комаров, мог только умалишенный.

Артем обладал живым воображением, и посему вид одинокой фигуры мокнущего под дождем рыбака, сидевшего возле моста через Пахру, мгновенно вызвал ассоциацию с геологом и заставил передернуть плечами:

– Б-рр!

А в машине тепло, уютно, рядом на сиденье термос с кофе и бутерброды. Можно остановиться на обочине или съехать в лесок, перекусить… Спешить некуда. И все же слишком много неясного. Вот сейчас он едет в архив. Но неужели самому Ивану Николаевичу трудно затребовать справку, касающуюся розысков этого старшего лейтенанта? Значит, не желает афишировать себя. Теперь византийская эмаль… В настоящий момент лежит в сумке, завернутая в чистую тряпку. Почему все-таки не потребовал вернуть ее? Ладно, пока вещь при нем, а дальше посмотрим…

Против ожиданий, в архиве не возникло никаких проволочек. Здесь работали четко и оперативно. Через полчаса Артем получил справку:

«Петр Ильич Соболев, год рождения 1923. Место рождения: город Плутаев, Плутаевский район Костромской области. Родители: Илья Ильич Соболев – учитель, Наталья Степановна Соболева – учитель, проживали в Плутаеве. Образование 10 классов. Призван в ряды Красной армии в ноябре 1942 года. Окончил танковое училище в городе Магнитогорске. В действующей армии с августа 1943 года. Воевал в составе восьмой гвардейской танковой армии Первого Украинского фронта. Вначале в должности командира самоходного орудия, а затем командира разведроты. Награжден орденом Великой Отечественной войны второй степени, двумя орденами Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За победу над Германией». Комиссован по ранению».

– А скажите, – поинтересовался Артем у миловидной девушки в военной форме с погонами лейтенанта, – нельзя ли установить нынешнее местонахождение Соболева?

– К сожалению, подобными сведениями мы не располагаем. Соболев комиссован подчистую и снят с воинского учета. Обратитесь по месту жительства.

Настроение Артема несколько потускнело. Придется ехать в неведомый Плутаев, скорее всего, ужасную дыру, тащиться по разбитой грунтовой дороге. А в результате поломанные рессоры и проколотые колеса. Впрочем, так или иначе, деньги нужно отрабатывать.

Артем притормозил, не доезжая моста через Пахру, съехал к воде, перекусил и вышел на берег. Дождь прекратился. Из низких туч неожиданно, словно мячик, выскочило солнышко, и на землю вновь опустилось лето. Наш герой погулял по травке, покидал в воду камешки, потом подошел к неопределенной личности, одиноко сидевшей на берегу. Лицо и фигура рыбаря скрывала бесформенная плащ-палатка с капюшоном. Длинное удилище отбрасывало ломаную тень на медленно струящуюся воду.

– Ну что, отец, клюет? – несколько развязно поинтересовался Артем.

Капюшон повернулся в его сторону, и Артем разглядел, что это никакой не старик, а мальчик лет двенадцати. Белобрысый, с обветренным скуластеньким личиком, белесыми, словно застиранными, глазами и с синеватыми, обескровленными губами.

Малокровный ребенок ничего не ответил, но взглянул столь выразительно, что Артему, неясно по какой причине, вдруг стало стыдно. Он и сам не понял, в чем тут дело. Возможно, из подсознания посылало сигналы голодное военное детство или причиной стал вид синюшных, похожих на дождевых червей-выползков, губ малютки. Как бы там ни было, Артем сходил к машине, достал из промасленной бумаги последний недоеденный бутерброд с сыром и, вернувшись, молча сунул ребенку.

Из-под плащ-палатки показалась худенькая, покрытая цыпками лапка и приняла милостыню. Послышалось робкое: «Спасибо».

Довольный своим благородством Артем сел за руль. Взгляд его упал на термос с остатками кофе.

Может быть, отдать ему? Там все равно осталась почти одна гуща. Однако лишнего стакана у Артема не имелось, нужно наливать в крышку от термоса… Артем вспомнил цыпки, какой-то подозрительный лишай на щеке и передумал.