Готика Белого Отребья - Эдвард Ли
Похвальная жертва… Но она несколько раз упоминула это имя — Поли. Писатель попытался абстрагироваться от дымящейся полосы смятения. Очень медленно он спросил:
— Дон? Кто, БЛЯДЬ, такой этот Поли?
Она заглянула в ящик стола и достала бутылку виски «Black Velvet».
— Мне нужно выпить, — сказала она в отчаянии. — Будешь?
— Нет, нет, спасибо. Виски в пластиковой бутылке выходит за пределы моей толерантности.
Она пожала плечами, сделала большой глоток и вздохнула.
— Поли, — повторила она. — Пол Винчетти III. Он главарь мафии в преступной троице Монстрони-Леоне-Винчетти. Мафия. Понял? Это тебе не фильм с “Kрестным Oтцом” и Джонни Деппом. Мафия действительно существует, и она повсюду. Поли контролирует весь наркотрафик в больших городах. Чарльстон, Паркерсбург, Хантингтон, во всех этих местах. И таблетки тоже. “Викодин”, “Окси”, “Рокси”, всякое подобное дерьмо. Все — подделки из Китая, Ирана и Канады. У него реально крупный бизнес. Но Поли также управляет всем нелегальным “подпольным жесткачом” на Bосточном побережье, я думаю, потому что он один из немногих боссов мафии, достаточно больных на голову, чтобы справиться с этим.
- “Подпольный жесткач”? - cпросил Писатель. — Ты имеешь в виду порнографию?
Она рассмеялась.
— Порнография — это “xHamser”, “Clip4sale” и “BangBrothers”. “Подпольный жесткач” — это то, что федералы называют “преступной порнографией”: Снафф-, Cкат-, KP, Мокрые-, Пытки- и Hек-, - oна пристально посмотрела на Писателя. — Мы со Сноуи не имеем ничего общего с причинением вреда или убийствами людей. Мы снимаем только Hек-клипы.
Даже в своей скрытой наивности Писатель мгновенно понял:
— Hек — некрофилия.
— Не, ну а что? Нет вреда — нет статьи! Единственные жертвы — мертвецы, а жмуры — все дохлые преступники. Так что моя совесть чиста, и нам с батей не приходится спать под мостом между штатами.
— По-твоему, всё так просто? — Писатель сверлил ее взглядом. — Вы не имели права меня заставлять!
— Ты прав, и мы сожалеем, но у нас не было выбора, — сказала Дон, как ни в чем не бывало. — Поли узнал, что труп поджаренной привезли сюда, потому что водителю “скорой помощи” платят, понимаешь? Поэтому он звонит мне и говорит, чтобы я сняла клип и приготовила его к завтрашнему утру, понимаешь? Я сказала ему, что нет проблем, потому что не знала, что наш актёр, Додик, был на каком-то ёбанном бойскаутском мероприятии со своими детьми. Сноуи сказала, что говорила мне об этом на прошлой неделе, но я, блин, совершенно забыла об этом, а номера Поли у нас нет, чтобы связаться с ним и отменить всё. Так что просто так сложились обстоятельства, понимаешь? Либо мы со Сноуи снимаем, как кто-то трахает жаренный труп, либо Поли сдирает с нас со Сноуи шкуру, живьём трахает и при этом всё снимает на камеру.
Так себе перспектива, — заметил Писатель.
— Надо было просто позвонить в полицию!
Дон сделала ещё один глоток.
— Не смеши меня. Полиция не тронет Пола Винчетти, даже полиция Штата. Они его все боятся. Последний, кто доебался до Поли, был капитаном в департаменте шерифа. Поли похитил этого парня, привёз его сюда и… Догадываешся, что случилось? Поли трахнул его в задницу, а потом живьём засунул бедолагу в крематорий и снял всё это на камеру.
— О… чёрт…
— Затем он разослал клип по электронной почте во все полицейские управления штата. Вот ты мне и скажи. Что бы ты сделал? У тебя есть выбор: трахнуть мертвую девушку или отправиться в крематорий живьём, до этого выебанным в жопу! Так что бы ты выбрал?
Писатель был в большой растерянности.
— Я не способен спорить с такой многообразной логикой, но…
— Блин, мужик, я всё ещё не пойму, на что ты жалуешься, — сказала Дон, — ты первый парень, которого я повстречала, жалующийся на перепих.
Писатель взорвался:
— Да! Блядь, только этот перепих был с ТРУПОМ!
Неужели её волосы действительно развевались от его крика?
— Ебанат! — oна вскочила и выбежала из комнаты, но через мгновение вернулась с облегчением. — Нам повезло, что эти ребята ушли. Слушай, ты не можешь никому об этом рассказывать. Это преступление первой степени.
— Да, блядь, только я-то ни в чём не виноват. Это же вы, сучки, накачали меня наркотой и манипулировали мной против моей воли.
Она усмехнулась.
— Вообще-то ты трахнул труп за деньги, нытик.
— Какие деньги? Я бы ни за что…
— Я же сказала, что ты получишь полтинник. Мы положили его в твой бумажник. Ты что, не проверял?
— Блядь! Конечно, нет! — закричал Писатель, но тут же обнаружил в бумажнике сложенную вдвое пятидесятидолларовую купюру. — О, ради Бога!
— Так что забудь об этом, — продолжила Дон. — Мы были бы мертвы, если бы не ты, и я могу сказать тебе, что мы со Сноуи заботимся обо всех, кто помогает нам в этой передряге. Кстати, хочешь посмотреть клип? Мы всегда делаем копию для себя, для безопасности!
Глаза Писателя округлились, как это часто бывало в последние время.
— Нет. Я не хочу смотреть на это…
— Идеальный кончун, приятель, — задумчиво произнесла она. — У меня было две камеры, с возможностью макросъемки. Oдной снимала я. Когда Сноуи оттащила тебя от задницы мертвой цыпочки… Чёрт, я никогда в жизни не видела столько кончи из одного члена! Это была отличная работа, скажу я тебе. То был лучший кончун на мертвую бабу, который я когда-либо снимала.
Как ни странно, Писатель легко понял терминологию: «кончун», понятное дело, можно было расценить как
