Птицы дождя - Кларисса Гоэнаван
Такой счастливый вариант мне понравился.
Я видел в библиотеке эту книгу, но никогда не доставал ее с полки. Думал, что она может показаться слишком детской. Но в тот день я решил прочитать какую-нибудь из сказок Ганса Христиана Андерсена. Со счастливым концом.
– Я надеюсь, вы не против послушать детскую сказку, – сказал я госпоже Катоу.
Как всегда, она молчала.
Тихий ветерок шевелил ее тонкую блузку, из длинных рукавов выглядывали кончики ее пальцев. Я сел рядом с кроватью, раскрыл содержание и после некоторых раздумий выбрал «Русалочку».
Юная русалочка отказалась от жизни в море, полюбив прекрасного принца. Но, когда мне осталось дочитать последнюю страницу, я вспомнил, что в андерсеновском варианте русалочка превратилась в морскую пену.
Я захлопнул книгу. Оказывается, конец тут грустный.
Новый порыв ветра. Стало прохладно, и я закрыл окно. Услыхав кашель госпожи Катоу, я взял со столика стакан воды и вложил в ее слабые руки. Пока они пила, рукава упали до локтей, обнажив синие вены под бледной кожей и шрамы на левом запястье. Некоторые, слабые и еле заметные, выглядели как старые раны, но другие были свежими.
Я почувствовал комок в горле. Как же я не замечал их так долго? Госпожа Катоу всегда носила длинные рукава, несмотря на погоду.
Пятнадцать лет назад одноклассница сестры покончила с собой. Выпила флакон снотворного и, сидя в ванне, разрезала ножом запястье. Когда родные обнаружили ее, она уже умерла, а вода в ванне стала темно-красной. Об этом случае даже написали в газетах. Сестра говорила, что вся школа была в шоке.
Я знал ту девочку. Она дружила с моей сестрой и два раза приходила к нам домой. Сестра говорила, что она хорошо училась и была прекрасной спортсменкой. Все у нее было нормально, кроме одного: ее бросил парень и ушел к другой девчонке.
– Наверное, это больно, – сказала мне сестра.
– Я тоже так думаю. Ведь нужно сильно порезать руку, чтобы умереть от потери крови, да и смерть медленная. Требуется большое мужество для такого самоубийства. – Что касается меня, то я предпочел бы прыгнуть с высокого здания. Впрочем, я никогда не планировал это делать.
– Я говорю не об этом. Я имела в виду боль в ее душе. – Сестра щелкнула пальцами. – Беда в том, что, когда болит душа, ты не видишь рану. Но она там есть. Реальная.
Мне стало не по себе от ее серьезного тона. Почему она так понимала ту девочку?
– Эй, у тебя подавленное состояние.
Она совершенно проигнорировала меня и продолжила говорить:
– Скорее всего, она хотела выразить свою боль. Пыталась сообщить о своих чувствах. Она нуждалась в помощи, но этого никто не замечал. А потом было уже слишком поздно.
– Ты говоришь так, словно тоже нуждаешься в помощи.
– Заткнись. – Она толкнула меня в плечо.
К моему облегчению, у нее это прошло, и она снова стала прежней. Тогда мне, мальчишке, был не совсем ясен смысл того, что она говорила.
Я взял стакан из рук госпожи Катоу и поставил его на стол. Оставив ее одну, вернулся к себе в комнату, сел на кровать и попытался преодолеть свой дискомфорт, но не смог.
Даже на работе я думал о госпоже Катоу и ее левом запястье. Ее кожа была такая тонкая, почти прозрачная. И те шрамы… О чем она думала? Что стало причиной их появления? Вот почему она отказывалась говорить?
Зная профессию господина Катоу и его среду общения, я предположил, что он скрывал состояние жены от общественности ради соблюдения приличий. Возможно, поэтому его жена была заперта дома и не получала медицинской помощи. Мне было больно думать об этом. Неужели она менее важна, чем его карьера? Я надеялся, что кто-нибудь увидит ее боль, прежде чем она хлынет через край.
Прозвенел звонок, и я встал. Первый урок закончился.
– На сегодня все, – сказал я, прежде чем произнести обычные завершающие слова. – Пожалуйста, положите на стол ваши листки с ответами и ничего не оставляйте в аудитории. Увидимся на следующем занятии, не забудьте хорошенько подготовиться.
Привыкшие к этому ритуалу, учащиеся собрали свои учебные принадлежности, схватили сумки и потянулись к столу, отдавая листки. Некоторые кивали мне, уходя из класса. Вскоре осталась только одна ученица. Семь Звезд подошла ко мне и положила свой листок на остальные.
– Мой отец хотел бы пригласить вас в наш дом в это воскресенье, – небрежно сообщила она.
– Твой отец? – переспросил я, застигнутый врасплох таким приглашением. – Почему?
– Откуда я знаю? – Она пожала плечами.
Я посмотрел на нее, и она дерзко прищурилась, словно бросала мне вызов.
– Я свободен утром, – сказал я. – Какой у вас адрес?
Она ахнула, вероятно, не ожидая, что я так легко приму приглашение. Но через секунду к ней вернулась ее холодная надменность.
– Вы сами знаете где, – ответила Семь Звезд. – Каждое утро вы пробегаете мимо нашего дома.
Я выдавил из себя смешок.
– Так ты видела меня? И все же у меня длинный маршрут, так что уточни.
– Мы живем в одном из двухэтажных домов на той стороне долины. У нас номер двадцать три.
Глава 13
Дни жвачки
В то воскресенье я постарался одеться прилично: бежевый свитер поверх белой рубашки, брюки цвета хаки и коричневые кожаные лоферы. Господину Катоу я сообщил, что у меня на утренний час назначена встреча и я не смогу купить ланч для его жены. Он ничего не ответил, только коротко кивнул.
Я вышел из дома и направился по своему обычному маршруту. Приблизившись к долине, я не стал спускаться вниз по дороге, а свернул к жилой застройке. Все дома там выглядели одинаково. Белые стены, высокие окна, гаражи и ухоженные сады. Без номеров на золотых табличках их было бы сложно отличить друг от друга.
Я нашел дом номер двадцать три, нажал на кнопку звонка и подождал. Дверь открылась, появился мужчина в очках. Лет пятидесяти с лишним. Вероятно, это был отец Семи Звезд, но в его мягких чертах лица и широко поставленных глазах я не уловил никакого сходства с моей ученицей.
Мы смотрели друг на друга. Молча. В какой-то момент мне показалось, что при виде меня он вытаращил глаза. Я выдержал его взгляд, но, сам того не желая, застыл и не мог пошевелиться.
– Вы – господин Ишида? – сказал он наконец, слабо улыбаясь. – Я – Накадзима, отец Рио. Спасибо, что пришли.
Я опустил голову. Возможно, у меня просто разыгралось воображение.
– Рад познакомиться.
– Заходите и чувствуйте себя как дома.
Я снял с ног лоферы и вошел. Дом был небольшой, но уютный. Мебели тоже немного, но она была приятная глазу. Высокий деревянный стеллаж отделял гостиную от прихожей, лестницы на второй этаж и двери на кухню.
– Присаживайтесь, господин Ишида.
Я последовал его приглашению, ища взглядом Семь Звезд. Ее нигде не было видно. Я уселся поудобнее и стал ждать, когда господин Накадзима заговорит.
Он покачал головой и вздохнул.
– Я слышал о том, что случилось в магазине. Один из офицеров полиции – мой
