Птицы дождя - Кларисса Гоэнаван
Сестра наверняка понимала, что при такой погоде никто там не появится. Что она умрет. О ком она думала в те последние минуты своей жизни? О господине Цуде или о том мужчине, за которым она поехала в Акакаву? Вспоминала ли она про меня?
С того самого дня, когда сестра уехала из Токио, я надеялся, что она вернется, но никогда не говорил ей об этом. Я был слишком гордым или слишком безразличным? Если бы я уговорил ее вернуться, она была бы сейчас жива?
Я сжал кулаки. Бесполезно задавать теперь эти вопросы – никакой ответ ее уже не вернет. В тот день, когда умерла моя сестра, часть меня умерла тоже.
Дождь усилился, а я все лежал, утратив счет времени. Дождался, когда он перестанет, и открыл глаза. Повернулся лицом к дороге. Лужи сияли, отражая свет фонарей. Вот что она видела, умирая. Я встал и пошел назад с невыносимой тяжестью на душе.
Домой я вернулся еще затемно. Снял мокрую одежду, взял из ванной полотенце, вытер на полу воду и долго стоял под душем. Когда я лег в постель, было уже четыре часа утра. Я устал, но не смог заснуть, пока не встало солнце. Я нуждался в его тепле. Когда на меня упали его яркие лучи, я наконец погрузился в сон.
Я проснулся около девяти с жуткой головной болью.
Все мое тело горело, но я заставил себя встать. Доплелся до магазина и купил ланч. А еще набрал каких-то лекарств, термометр и упаковку масок для лица. По платному телефону возле магазина позвонил в школу и сообщил, что не могу прийти на работу.
– Что случилось, господин Ишида? – спросила Абе.
– Вчера вечером я промок, – ответил я. – У меня обычная простуда. Я уже купил лекарства. Завтра постараюсь вернуться на работу.
– Ладно. Если лекарства не помогут, пожалуйста, ступайте к доктору.
Я поблагодарил ее и повесил трубку. Надев маску, вернулся в дом Катоу. Выгрузив на кухне покупки, я измерил температуру: 39,1. Неудивительно, что я чувствовал себя ужасно. Аппетит пропал. Я съел лишь половину свиной котлеты и выбросил остальное. Запив водой лекарство, я вернулся к себе.
Мне обычно везло, и я почти не болел. Насколько мне помнится, это было только один раз. Я целую неделю провалялся с высокой температурой сразу после отъезда сестры из Токио.
В тот раз я злился, чувствовал себя обманутым и брошенным. Я не ожидал, что она исчезнет вот так, не сказав ни слова, поэтому и вышел под ливень, чтобы заболеть. Это было так по-детски. Я пошел играть в футбол на поле возле школы, один, в ливень. Мне было трудно бегать по размокшей, скользкой траве. Мяч двигался непредсказуемо и часто катился и летел дальше, чем мне хотелось.
На следующий день я, как и ожидалось, слег с высокой температурой и головной болью, но сестра не вернулась. Мать купила кашу и лекарства, но в свое обычное время собралась уходить.
– Прости, но я обещала подругам, что приду. – Она написала на календаре номер телефона. – Если у тебя еще выше поднимется температура и тебя нужно будет везти в больницу, позвони госпоже Кояме и спроси меня.
Я кивнул, зная, что не позвоню. Она собиралась играть в маджонг, а там нужны четыре игрока. Они не смогут играть, если кого-то нет. Совсем как мы с сестрой. Мы были нужны друг другу, или это она была нужна мне?
Помню, как я лежал в постели с той ужасной простудой и чувствовал себя одиноким. Теперь мне даже неловко вспоминать об этом. И вот через много лет я оказался в такой же ситуации. И на этот раз я тоже чувствовал, что сестра бросила меня. И на этот раз она тоже не вернется.
Кеико Ишида, почему ты всегда бросаешь меня, не сказав ни слова?
Я закрыл глаза и уплыл в сон.
Я стоял перед белым особняком в европейском стиле. Прозвенел звонок, и дверь открылась. Из нее выбежали сотни мужчин в темных костюмах, каждый держал черный кейс. Эта неожиданная толчея застала меня врасплох. Я пытался выбраться из людской лавины, но меня относило все дальше от здания.
Среди толпы я увидел знакомое лицо. Это был лысый человек с потрепанным кожаным портфелем, единственный, кроме меня, постоялец в отеле «Кацураги».
– Извините! – крикнул я, но он не услышал меня и продолжал идти.
Я пошел за ним, но вокруг было так много людей, что мне не удавалось пробиться к нему. Я прекратил эти попытки и просто двигался куда-то вместе с толпой. Тут кто-то потянул меня за рукав. Рядом со мной стояла девочка с косичками; ее маленькая рука крепко вцепилась в манжет моей рубашки.
– Это опять ты? – сказал я. Она кивнула и отпустила мой рукав. – Постой. – Я пытался остановить ее. – Мне надо поговорить с тобой.
Но девочка уже удалялась от меня.
Меня толкали со всех сторон. Я чувствовал себя лососем, движущимся вверх по горной реке. У меня не было выбора, я мог только двигаться вместе с толпой. Зацепившись о чью-то ногу, я потерял равновесие и упал на колени. Испугался, что меня затопчут, но толпа вокруг меня просто исчезла.
Поднявшись, я увидел белый гроб, а вокруг него – скорбных людей. Там были Хонда, директор, Абе, Маэда и другие учителя из Йоцубы. Все в черном. Недалеко от меня женщина в кимоно сидела рядом с уборщицей из отеля, которая на этот раз была без тележки.
Пришел лысый и сел рядом с женщиной в кимоно. Открыв портфель, он достал белый носовой платок.
– Извиняюсь за опоздание, – сказал он мне, вытирая пот с лица. – Я застрял в пробке.
Я кивнул ему.
Началась похоронная церемония. Буддийский монах в черном одеянии наклонился над гробом, зажигая благовония. Он плавно размахивал в воздухе горящей палочкой, распространяя сладкий и терпкий аромат.
Монах прочитал сутру и пригласил меня засвидетельствовать почтение. Я встал и поклонился. Взяв из чаши гранулы благовоний, я поднес их ко лбу и посыпал на огонь. После этого я сделал шаг назад и еще раз поклонился. Пришла девочка с косичками и взяла меня за руку. Она тянула меня к гробу, но я стоял на месте. Она повернула ко мне лицо и посмотрела на меня, словно говоря: «Ты должен увидеть».
Я послушался, хоть и знал, что в гробу лежит моя сестра. Наклонившись ближе, я увидел лицо спящего, окруженное цветами. У меня перехватило дыхание, и я застыл.
Это было мое собственное лицо, а не лицо моей сестры.
Я проснулся весь мокрый от пота. Майка прилипла к телу. Я снял ее, пошел в ванную и плеснул на лицо холодной водой.
Я поднял голову, и парень в зеркале протянул ко мне руку. Наши пальцы встретились на твердой, блестящей поверхности. Я услышал, как моя сестра сказала моим собственным голосом:
– Все нормально, Рен. У тебя все будет нормально.
Закрыв глаза, я снова стал тринадцатилетним мальчишкой. Я сидел на корточках в гостиной и крепко сжимал телефонную трубку.
– Я слышала, что ты болел, – сказала сестра. – Ты уже поправился? Был у доктора?
– Приезжай сама и посмотри, – буркнул я. – Я уже умираю.
– Перестань. Нельзя говорить о смерти, – сказала она. – Вообще-то я тоже хочу с тобой повидаться, но пока не могу. Сначала мне надо найти работу и накопить деньги.
– Тем более тебе надо вернуться домой.
Она
