Магазин работает до наступления тьмы 2 - Дарья Леонидовна Бобылёва
Он и теперь не хотел идти с Матильдой. Но посмотрел, как она угрюмо одевается, стараясь не пользоваться поврежденной рукой, как опустошает пузырек с настойкой духова цвета, прежде чем привычным жестом нацепить на подбородок маску, — и тоже начал собираться. Кадавр еще не восстановился, и Славик не хотел, чтобы ослабевшая Матильда сгинула где-то там, «на адресе» у сумасшедшего Ионы… И оставила его в этой коммуналке одного, на растерзание другим жильцам.
***
В прихожей, загораживая собой дверь, стоял гигантский тощий Палочник. Его запавшие тусклые глаза неподвижно уставились на единственную уцелевшую лампочку. Он застыл на месте, слегка покачиваясь и как будто не замечая ничего вокруг.
Матильда молча подошла к нему, взобралась на обувную тумбочку рядом, встала там на цыпочки, с трудом балансируя, приблизила свое лицо вплотную к лицу Палочника… и, присмотревшись и принюхавшись, дала ему звонкий сухой щелбан ровно в середину лба. Остолбеневшему от такой культуры общения Славику даже почудилось, что он слышит, как загудела кость.
Прошло несколько секунд, прежде чем Палочник моргнул, сфокусировался на Матильде и начал медленно оскаливаться. Матильда, не отводя взгляда, зашипела сквозь стиснутые зубы. Палочник глухо что-то проворчал и, оттолкнув с дороги Славика, направился в свою комнату. На лбу у него пламенел след от щелчка.
— Ты че-че-чего? — зашептал Славик, приплясывая позади Матильды, пока та открывала дверь.
— А не надо кадавра бросать где ни попадя, когда уходишь. У вас на парковках за такое стекла бьют. Или уже не бьют?
— Не знаю, у меня машины нет…
— Я бы разбила.
***
Сетевой пророк Иона в реальности обитал в хижине с плоской крышей на краю огромного, заросшего репейником пустыря. Когда Славик впервые ее увидел, ему на ум пришло нелепое и при этом уютное домашнее слово «халабуда». Изначально халабуда, похоже, была обычной строительной бытовкой, которую украсили странными, но яркими картинками. Славик разглядел среди пестрых штрихов и бесчисленных кружевных цифр занесенную снегом башню, похожую на замок Снежной королевы, огромное жирное солнце с ядовито-зелеными лучами и танцующих вокруг него человечков. Кроме того, пророк оборудовал бытовку чем-то вроде веранды из палок и прозрачной пластиковой пленки, которая обыкновенно в изобилии встречается на автомойках. Подойдя к крыльцу, Матильда огляделась в поисках звонка и не сразу сообразила, что звонить нужно в бронзовый колокольчик, висящий справа от занавешенного пленкой проема.
Славик достал телефон, намереваясь заснять уютную халабуду, рисунки на ее стенах и самого Иону, силуэт которого уже замаячил в прозрачных недрах пластикового чрева и теперь, темный и размытый, медленно выплывал к ним.
— Маски долой, — отодвинув полог из пленки, пробасил пророк. — Хочу видеть человеческие лица.
Сдергивая маску, Матильда боковым зрением заметила за его спиной, за бытовкой, колеблющуюся огромную тень, заслонившую рыжее предзакатное солнце, моргнула — и снова увидела пустырь, над которым порхали бабочки-лимонницы.
Иона тоже окинул пустырь взглядом, вздохнул и протянул гостям грязную руку:
— Юрий.
Из-под длинного рукава показались вспухшие, еще сочащиеся сукровицей цифры — восьмерка и код.
***
Хижина пророка Юрия оказалась буквально забита старыми телефонными аппаратами — не подключенными к сети, мертвыми и безмолвными. Их пыльные пластиковые тела, разноцветные, угловатые и округлые, большие и маленькие, кнопочные и дисковые, были свалены прямо на пол и сверху, будто снегом, припорошены исписанными листами бумаги. Оставшееся свободное пространство, каждый квадратный сантиметр пола, стен и даже клеенчатых оконных штор, покрывали цифры. У Славика, скрупулезно снимавшего причудливые интерьеры на свою «кильку», зарябило в глазах, и на секунду ему показалось, что поверх всего этого — стен, штор, самого Юрия — кто-то расписывал шариковую ручку, густо заштриховывая пространство вместо обычных завитушек небрежными цифрами.
Юрий однозначно был землеройкой, одержимым собирателем вещей не в себе. Матильда поняла это сразу. Все его телефоны окутывала дымка частиц из других осколков, в спертом воздухе бытовки клубилась нездешняя пыль. Матильда чуяла ее повсюду, она как будто оказалась в густом тумане, сотканном из слабых иномирных сигналов, и в этом тумане было что-то еще. Что-то мощное и манящее, зовущее всех, кто может услышать, ревущее, как сирена на невидимом маяке. От этого рева мутило. Кажется, те редкие люди, которые способны чувствовать подобное, называют это экзистенциальной тошнотой. Пытаясь отвлечься от неприятного ощущения, Матильда посмотрела в окно, на пустырь. Среди лопухов бензиновыми разводами переливалась старая лужа. Над лужей завис маленький металлический шар — он как будто прилетел на водопой.
— Вы рассказывайте, рассказывайте… — рассеянно проговорила Матильда, хотя пророк Юрий и так уже рассказывал — он не замолкал с тех самых пор, как они переступили порог его халабуды.
— Сигнал, набат, тревога, — бормотал он, шагая туда-сюда по единственному расчищенному пятачку. — Телефон для чего? Чтобы предупреждать. Абсолютно. Гонг, барабаны, костры, ракетницы — и телефон. Венец предупреждения. Что Белл сказал Ватсону во время первого в мире телефонного звонка? «Если вы меня слышите, бегите, бегите, бегите!» Абсолютно. Предупреждение движется сквозь время и пространство. Вот ты! — Юрий ткнул дрожащим пальцем в Славика. — Ты звонишь из полуночной Японии на утреннюю Аляску, чтобы рассказать о землетрясении, в котором погибнешь этой же ночью. Сигнальная ракета летит — а солдат уже мертв. Живой абонент — звено необязательное. Абсолютно! Ангел вострубил? Не-ет. Ангел позвонил. Не трубу поднял, а трубку телефона. Там отличная связь, аппараты лучшие. В раю. Заслужили. И любой может вострубить, поднять трубку и предупредить потомков о конце света…
— Чтобы его предотвратить? — спросил увлекшийся Славик.
— А это уже вне моей компетенции. Я человек маленький. Пусть предотвращением занимаются соответствующие органы. Абсолютно. Я получаю сигналы от обеспокоенных райских граждан — и я передаю куда следует. Но там… — Юрий указал на потолок, — там кто-то решил все замять. Замести под ковер. Письма уничтожаются, на звонки не отвечают.
— Избавляться от телефонов пробовали? — привычно поинтересовалась Матильда. — Закапывали, топили, отвозили в Самару?
Славик перевел камеру сначала на Матильду, а потом на окно у нее за спиной, в котором завис над лужей отполированный металлический шарик.
— Сударыня, кто из нас сумасшедший?
