Энн Райс - Мэйфейрские ведьмы

Майкл не ответил. Он любовался ее профилем и игрой света в гранях фужера на высокой ножке, который она машинально крутила в руках.

– Я буквально очарована этим домом, – продолжала Роу-ан. – И даже представить себе не могла, что где-то в Америке еще сохранились такие особняки. Удивительно. Я путешествовала по всему миру, но нигде не видела ничего подобного. Такое впечатление, что время здесь остановилось давным-давно.

– Да, похоже, за последние десятилетия здесь мало что изменилось, – с улыбкой откликнулся Майкл. – И слава Богу!

– И все же мне кажется, что эти комнаты я видела в своих снах, но потом, проснувшись, тут же забывала о них. Однако память в своих глубинах хранила обрывки воспоминаний – вот почему в том мире, который существует за стенами этого дома, я всегда чувствовала себя чужой.

Они вместе спустились в залитый солнцем сад, медленно обошли вокруг бассейна и осмотрели помещения раздевалок и душевых кабин с перекошенными или сорванными с петель дверями и потрескавшимися раковинами.

– Все это легко починить и привести в порядок, – сказал Майкл. – Смотри. Построено из кипариса. А трубы медные. Кипарис вечен, он неподвластен разрушительному влиянию времени. Мне достаточно будет пары дней на всю работу.

Задний двор, где когда-то стояли вспомогательные постройки, зарос высокой травой. Из деревянных домиков сохранился лишь один, да и тот наполовину развалился.

– И это поправимо. – Сквозь грязную защитную сетку Майкл старался получше разглядеть, что делается внутри. – Наверное, здесь когда-то жили слуги-мужчины.

Неподалеку рос тот самый дуб, в ветвях которого Дейрдре находила свое убежище. Только весной, когда солнце палит не столь беспощадно, молодые листочки еще сохраняют свежесть и нежно-зеленый цвет. А сейчас крона дерева была темной, пыльной и жесткой от жары. Возвышавшиеся над зарослями травы и сорняков огромные купы банановых деревьев походили на сказочных чудовищ.

Границу владений с этой стороны обозначала длинная кирпичная стена, густо увитая плющом и глицинией до самых ворот, выходивших на Честнат-стрит.

– А глициния все еще цветет, – заметил Майкл. – Каждый раз, проходя мимо, я любовался этими великолепными пурпурными соцветиями. Мне нравилось прикасаться к ним или просто смотреть, как трепещут на ветру лепестки.

А почему бы ему и сейчас хоть на несколько минут не снять перчатки и не погладить эти нежные, хрупкие цветы?

Роуан стояла с закрытыми глазами. Быть может, она прислушивалась к пению птиц?

Майкл окинул взглядом заднее крыло дома: несколько дверей для слуг, перед каждой – небольшая, огражденная белой деревянной решеткой и такими же перилами терраса. При виде этих решеток у Майкла защемило сердце – они заставили его вспомнить детство и наконец-то почувствовать себя здесь как дома.

Дома… Как будто ему доводилось когда-нибудь жить в подобном доме! Но с другой стороны, едва ли хоть кто-нибудь из тех, кто видел этот особняк только издали, любил его больше. Майкл постоянно вспоминал его, часто видел во сне и мечтал вернуться сюда с тех самых пор, как уехал из Нового Орлеана…

«Ты даже не представляешь, насколько сильна угроза…»

– Майкл?

– В чем дело, солнышко? – Он поцеловал ее и с наслаждением вдохнул запах согретых солнцем волос и влажной от жары кожи. Однако дрожь, вызванная воспоминанием о видении, не исчезала. Он огляделся, стараясь переключить внимание на что-нибудь более реальное, прислушался к гудению насекомых в листве.

«…Паутина лжи…»

Роуан уже шла дальше по высокой траве.

– Смотри, Майкл, здесь под ногами камень. Все выложено плитняком.

Он догнал ее в саду. В зарослях самшита они обнаружили миниатюрные греческие статуи: сатиры слепо смотрели на них из-под ветвей, мраморная нимфа пряталась среди темной восковой листвы камелий. Желтые соцветия лантаны сверкали на солнце.

– «Яичница с беконом» – так мы прозвали эти цветы. – Майкл сорвал и протянул Роуан хрупкий стебелек. – Смотри, как красиво сочетаются в них желтые, коричневые и оранжевые оттенки. А это недотрога. Вон те крупные голубые цветы возле переднего крыльца – штокроза, но нам больше нравилось называть их алтеей.

– Алтея… Как чудесно звучит!

– А это… – Майкл указал рукой на лианы, обвивающие террасу снаружи. – Это «Венок королевы». Побеги здесь, видимо, обрезали, чтобы они не ползли по сетке и не мешали Дейрдре видеть, что происходит на улице. Посмотри, с другой стороны они сильно разрослись и почти вытеснили бугенвиллею. Удивительное растение. Действительно по-королевски красивое.

Господи! Сколько раз в Калифорнии, завершив реставрацию и покончив с меблировкой очередного дома, я пытался создать нечто подобное! Даже притаскивал какие-то уродливые кадки со свалок… А здесь все в изобилии растет само по себе…

– И все это теперь принадлежит тебе, – с улыбкой сказала Роуан, и в голосе ее звучала искренняя радость. – Тебе и мне. – Она обняла Майкла и сжала его спрятанные под перчатками руки. – Но что, если дом все же не такой крепкий, каким кажется? Сколько времени займет его ремонт?

– Иди сюда. – Майкл вновь повел ее вокруг дома. – Встань здесь и внимательно посмотри. Ни одно крыльцо не перекошено. Значит, фундамент в прекрасном состоянии. Нигде нет ни потеков, ни пятен сырости. В прежние времена все эти террасы предназначались для слуг, которым разрешалось входить в дом только с задней стороны. Вот почему окна здесь такие высокие и начинаются от самого пола. Фактически это не окна, а двери. Кстати, я проверил – все они отлично открываются и закрываются, а значит, и рамы в полном порядке. Кроме того, с этой стороны весь особняк открыт речному бризу. Если ты обращала внимание, очень многие дома в городе обращены задними фасадами к реке – они расположены так, чтобы ветер продувал их насквозь.

Роуан посмотрела на окна комнаты Джулиена. О чем она думала в тот момент? Быть может, вновь вспоминала об Анте?

– Я чувствую, как зло покидает эти стены… – прошептала Роуан. – Наверное, так и было предопределено: мы должны были прийти в этот дом, чтобы жить в нем и любить друг друга.

«Да, я тоже так считаю», – хотелось сказать Майклу, но он почему-то промолчал. Возможно, его настораживало царившее повсюду безмолвие: застывшее пространство вокруг них казалось обитаемым, словно кто-то невидимый наблюдал за каждым их шагом и слушал их разговор, и он не рискнул бросить вызов таинственной силе.

– Все стены сложены из прочного кирпича, – продолжил он свои объяснения. – Толщина некоторых – я измерял, когда мы осматривали дом, – составляет целых двадцать дюймов. Снаружи их оштукатурили, чтобы дом производил впечатление каменного, ибо такова была мода того времени. Видишь небольшие желобки на поверхности краски? Они сделаны специально, чтобы создать иллюзию, будто особняк выстроен из крупных каменных блоков.