Сергей Пономареко - Седьмая свеча

  С Глебом происходило что-то странное. На лбу выступили бисеринки пота, его начала бить нервная дрожь, вдруг нарушилась фокусировка зрения, все поплыло перед глазами. Он потерял равновесие, и его бросило к стенке, а она внезапно опустилась вниз и слилась с полом, который приобрел способность двигаться, и по нему пробежала рябь, как по воде, — от боровшихся внутри его течений. Глеб мягко провалился в пол по пояс, но он оказался в таком положении, что противоположные течения стремились разорвать его на части, и когда это произошло, он почувствовал блаженство невесомости.

  «Так, наверное, чувствует себя душа, когда покидает тело», — осенила его догадка. Где-то поблизости должна парить душа тещи, своей смертью принесшая ему столько страданий. Возможно, сейчас где-то рядом появится серебристая душенька его Оленьки. Они возьмутся за руки и будут парить в невесомости, наслаждаясь полетом. Шелуха бытовых проблем, мелочных дрязг спадет с них, исчезнет все, что изредка портило им жизнь. Наверное, это начинается настоящая жизнь после жизни!

  Он проплыл мимо софы, на которой в тонкой сорочке, бесстыже расставив ноги, сидела Маня, пытаясь выловить его громадным сачком. «Прочь, отвратительная баба! Больше не заманишь меня в ловушку. Как жаль, что я тогда не послушался Олечку, может, сейчас и не пришлось бы ей страдать!» Сластолюбивая баба стала потрясать какой-то бумажкой, как он сразу догадался, свидетельством о рождении, прыгать на софе, высоко задирая толстые голые ноги, показывая выбритый лобок. Он пытался увернуться, стал плыть против течения, стараясь не дать ей возможности накрыть его своим сачком. Зловредное течение внезапно изменило направление, и его медленно, но неумолимо начало сносить под громадный сачок. «Глебушка, чего ты боишься? Ведь я родная сестра горца Дункана МакЛауда! Мне не пятьдесят восемь, а двести пятьдесят восемь, и какая тебе разница, сколько мне лет, ты главное посмотри, как я хорошо сохранилась!» — И она стала на его глазах молодеть. Он отвернулся от нее и напряг все силы, чтобы отплыть, ускользнуть. Впереди он увидел тещу, которая презрительно наблюдала за этой сценой. «Мама! Мама! Помогите мне выбраться отсюда!» — крикнул он ей. Та вначале не соглашалась, но потом смилостивилась и протянула руку, которая стала расти и тянуться к нему. Глеб снова напряг все силы, чтобы доплыть и ухватиться за эту черную, как корни деревьев, узловатую руку. Но баба сзади не сдавалась. Она включила адский граммофон, который громкими звуками стал забирать у него силу.

  Телефонный звонок все же пробился к сознанию Глеба, и тот, еще ничего не соображая, дополз до журнального столика, с трудом сел на пол, прижался ухом к телефонной трубке и крикнул:

  — Алло!

  — Извините, что так поздно, но вы просили позвонить в любом случае. Сразу после того, как прооперировали вашу жену, меня задействовали в следующей операции. Больную тоже привезли на «скорой»…

  — Кто это говорит? — прервал он собеседницу. Ему показалось, что проклятая баба Маня хочет его выманить через телефонную трубку.

  — Это операционная медсестра из больницы, где лежит ваша жена. Вы просили позвонить. Операция прошла успешно, и больная уже два часа как спокойно спит. Хирург сказал, что ее жизни и здоровью ничто не угрожает. Все оказалось не так страшно, как предполагали вначале. Завтра можете…

  — Ничего я не просил, — снова прервал ее Глеб, — и моя жена не лежит в больнице, а летает вместе со мной. Знаю ваши шуточки. Надоели вы мне. Исчезните.

  — Извините… — недоуменно произнесли в трубке, но он уже нажал на рычажок.

  В ухо, прямо по перепонкам, небольшими молоточками стали бить отрывистые сигналы, звук все усиливался, становился выше. Он отполз от трубки и открыл глаза. Над ним плыло белоснежное поле, идеально ровное, подходящее для посадки самолетов.

  «Посадку надо будет запретить, а то они, пожалуй, испачкают потолок», — подумал он и тут понял, что это действительно потолок, но странно растекающийся и плывущий в направлении окна, которое тоже не было неподвижным и все время меняло форму. Сознание не хотело полностью возвращаться, а окружающее то приобретало знакомые очертания, то вновь уплывало в фантастический мир.

  — Глебушка! Глебушка! — послышался женский голос из кухни.

  Теперь он был уверен, что голос принадлежит покойной теще. Не было никаких сил встать, и он, обессилевший, продолжал лежать на полу, устремив взгляд в потолок, который наконец-то почти остановился, все реже начинал течь. Он не удивился, когда рядом, в комнате, раздался голос тещи.

  — Глебушка! Чего ты не идешь? Я тебя заждалась!

  Он закрыл глаза, руками зажал уши, боясь еще раз увидеть призрак тещи, тем более что находился в столь беспомощном состоянии, и продолжал лежать так вечность, пока телефонный звонок вновь не вторгся в его сознание.

  Звонок был настойчивый, наглый и заставил его все-таки открыть глаза. К своему облегчению, он не увидел над собой склонившейся фигуры покойной тещи, как предполагал, а только пять лампочек люстры по сто ватт каждая больно ударили по глазам. Все предметы приобрели знакомые очертания. Он поднял трубку и пробормотал что-то нечленораздельное, язык был не совсем послушен ему.

  — Привет, говорю, красавéц! — услышал он голос Степана, своего бывшего однокурсника.

  В институте они были всего лишь знакомы, потом пути-дорожки их развели, но, случайно встретившись более трех лет тому назад, они вдруг крепко подружились. Степан делал неплохие успехи в бизнесе, занимаясь импортом сырья для химической промышленности, его переработкой на давальческих условиях и экспортом изготовленной продукции, а также ее реализацией на внутреннем рынке.

  — Прими мои соболезнования, — сказал он, и у Глеба екнуло сердце.

  «Неужели с Олей произошло самое страшное? Значит, ночной телефонный звонок ему только померещился, как и все остальное?»

  — Что с Ольгой? — хрипло спросил он в трубку.

  На том конце линии возникла долгая пауза.

  — При чем здесь Оля? Я случайно узнал, что ты с ней, красавéц, ездил на похороны ее матери, вот звоню, может, чем-то надо помочь?

  У Глеба отлегло от сердца.

  — Спасибо, там все в порядке. Похороны прошли успешно. — «Боже мой, какую я несу ересь! — подумал он. — Как похороны могут быть успешными?» — Но на обратном пути попал в аварию, разбил машину, Ольга в реанимации. — На другом конце линии вновь возникла тишина.

  — Чего же сидишь дома, ты должен быть там! — зло крикнул в трубку Степан. — Ты что, не знаешь, какая нищета и мздоимство царят в нашей медицине? Пустить на самотек — это то же самое, что похоронить! Возможно, ей потребуются дорогие импортные лекарства, хирургическое вмешательство, наконец.