Брайан Ламли - Голос мертвых

Гогошу почесал в затылке и непонимающе уставился на Вульпа.

— Вы понимаете меня?

— Я не понял ни единого слова, — ответил старый охотник.

Вульп со вздохом откинулся на сиденье и закрыл глаза. Он понял, что напрасно теряет время. К тому же он плохо спал прошлой ночью и теперь надеялся вздремнуть хоть немного в автобусе.

— Что ж, тогда просто выбросьте все сказанные мною слова из головы, — сонно пробормотал он.

— Именно так я и сделаю, — выразительно ответил Гогошу. — Романтика, говорите? Я давно со всем этим покончил. В свое время я тоже испытывал нечто подобное, но все давно закончилось. О чем вы говорите? О длинноногих девушках с колышущимися грудями? Бог мой! Да пусть злобные кровопийцы в своих мрачных замках забирают их всех! Мне нет до этого дела!

Уже начинающий засыпать Вульп в ответ лишь промычал что-то нечленораздельное.

— Что вы сказали? — повернулся к нему Гогошу, но молодой человек уже спал. Или притворялся спящим. Гогошу хмыкнул и отвернулся.

Вульп приоткрыл один глаз и увидел, что старый охотник занялся каким-то своим делом. Он снова закрыл глаза, устроился поудобнее и предался размышлениям, а вскоре и в самом деле заснул...

Для Джорджа Вульпа путешествие прошло почти незаметно. Почти все время он находился в каком-то ином мире, погруженный в свои сны... очень странные по большей части. Однако стоило ему открыть глаза, что он время от времени делал, когда поездка по той или иной причине прерывалась, как тут же эти сны мгновенно забывались, напрочь исчезали из памяти. И чем ближе он подъезжал к месту назначения, тем все более удивительными, необычными и непонятными становились эти сны Как и любые сны, они были сюрреалистичны и в то же время парадоксально реальны Самое удивительное, что они при этом были не визуальными, а исключительно мысленными, воображаемыми.

Вульп даже подумал, что это родная земля зовет его, и эта мысль постоянно присутствовала и доминировала на границе его спящего сознания. Только теперь речь шла не о Румынии вообще и даже не о Трансильвании как таковой, а о совершенно конкретном месте, о том, которое можно было считать местом его рождения. Объектом мысленного притяжения являлся, несомненно, тот замок, который обещал показать им Гогошу и который вдруг обрел собственный мрачный и суровый голос, звучавший тем не менее, как ему казалось, с оттенком нетерпения...

"Я знаю, что ты уже рядом, кровь от крови, плоть от плоти моей, сын моих сыновей. Я жду тебя, как продолжал ждать все эти столетия, чувствуя, как поглощают меня эти мрачные, нависающие вокруг горы. И вот... блеснул, наконец, во тьме луч света. С того момента, когда он сверкнул впервые, — с того дня, когда ты родился, — прошло более четверти века. И по мере того как ты рос, этот свет становился все ярче и ярче. Но потом... я испытал горечь и разочарование. Источник света был унесен далеко, сам свет потускнел и превратился в мерцающую точку, а потом и совсем исчез. Я думал, что твой огонь потух... или, во всяком случае, находится вне пределов досягаемости для меня. И вот тогда, собрав все силы, я начал искать тебя и наконец обнаружил твое слабое свечение в далеких землях. Но я тогда еще не был уверен — возможно, мне это лишь казалось, потому что я очень хотел найти тебя... А потому... мне оставалось только ждать...

О, как легко, сын мой, ждать тому, кто уже мертв и чьи надежды исчезли навсегда! У него остается хоть какое-то интересное занятие! Но гораздо тяжелее переносит это тот, кто бессмертен, кто заперт в ловушке и находится где-то посередине между бьющей ключом суетной жизнью и холодной, вечной тишиной всеми забытой, преданной проклятию могилы, тому, кто пребывает одновременно и там и там, но при этом лишен всего, даже права на собственную легенду о его славной жизни... да-да! Лишен даже возможности появляться в кошмарных снах людей, хотя вполне заслужил в них свое место... В подобной ситуации мозг превращается в часы, отсчитывающие минуту за минутой часы одиночества, и следует научиться подстраивать маятник таким образом, чтобы он не вышел из строя. Да-да, именно так, ибо разум уже находится в равновесии, и если позволить ему и дальше напряженно работать, он в конце концов постепенно разрушится, что непременно приведет к безумию.

Да-а-а. Я уже пережил этот ужас, сознание того, что неизбежно сойду с ума и навсегда избавлюсь от своих снов, от мечты о воскрешении, от надежды вновь... вновь стать тем, кем я когда-то был при жизни...

Что это? Неужели я испугал тебя? Я почувствовал, что ты весь сжался и пытаешься убежать от меня. Или я ошибаюсь? Нет, этого просто не может быть! Ведь я же твой предок, твой дед... нет, даже, можно сказать, твой отец! Кровь, текущая в твоих жилах, когда-то текла во мне! Кровь жизни, долгой и вечной! Между тобой и мной не может быть, не должно быть никакой пропасти, кроме разве что той, которая обусловлена прошедшими веками. Вполне возможно, что мы с тобой одно целое. О да, такое весьма вероятно! Я не сомневаюсь, что мы... будем... друзьями... вот увидишь..."

— Друзьями? — пробормотал во сне Вульп. — С духом этого места?

"С духом?.. А-а-а-... понимаю... Ты думаешь, что я лишь эхо, отголосок прошлого? Навсегда вырванная трусливыми людишками страница истории?

Мрачные летописи, сколотые с мраморных руин, соскобленные и растертые в прах лишь только потому, что читать кому-то их было не слишком приятно. Ференци исчез, и кости его истлели, но дух его, его призрак неприкаянно бродит среди обширных развалин его собственного замка. Король умер! Да здравствует король! Вот как? Ты не можешь допустить даже мысли о том, что я... о том, что я по-прежнему существую? О том, что я всего лишь сплю — точно так же, как ты сейчас, и нуждаюсь только в пробуждении”.

— Ты не более чем сон, — ответил Вульп. — И это мне следует проснуться.

«Сон? Ах вот как? Ха-ха-ха! Сон, сумевший перенестись на другой конец света, чтобы наконец вернуть тебя домой! В таком случае этот сон обладает большими возможностями и великой властью и вполне может вскоре превратиться в реальность, Георг...»

— Джордж! — Эмиль Гогошу грубо ткнул Вульпа в бок. — Господи, ну что за соня!

— Джордж! — Сету Армстронгу и Рэнди Лаверне удалось наконец его разбудить. — Боже, да ты проспал почти весь день!

— А? Что?

Сон Вульпа мгновенно улетучился, и он вновь оказался в реальности. И очень вовремя, ибо уже чувствовал, что сон засасывает его, уводит все дальше и дальше. Он помнил, что разговаривал с кем-то, но не более того. Хотя все происходившее во сне казалось вполне реальным. Однако... сейчас он даже не смог вспомнить, что это было и о чем шла речь.

— Где мы находимся? — спросил он, тряхнув головой и облизывая пересохшие губы.