Андрей Дашков - Бледный всадник, Черный Валет

Тихо повизгивая от страха, Жирняга вскочил и начал подкрадываться к окну сбоку. Скрип доски под ногой показался ему пронзительным. Председателю очень хотелось вопить благим матом, но под толстыми наслоениями жира пряталась страшно ранимая душонка, страдавшая от уязвленного самолюбия, и потому он сдерживал крик до последнего.

Жирняга на цыпочках добрался до того места, с которого была видна часть пустыря за окном. Луна утонула в тучах в очередной раз. Во тьме кто-то поскреб по стеклу, а Жирняге показалось – по его позвоночнику. Он икнул, булькнул и прилепился носом к холодному стеклу. Пятно конденсата быстро разрасталось, отделяя беднягу от кошмара, который еще даже не принял зримую форму.

Луна вынырнула из тучи, словно голова тонущего человека из воды. В ее сиянии Жирняга был бледнее своего застиранного белья. Он снова почувствовал, что в паху у него стало мокро. Две струйки потекли по бедрам. Только на сей раз это был не пот.

По ту сторону стекла стоял Гнус и скреб ножиком по стеклу. Небольшим таким ножиком – сантиметров двадцать длиной и с кишкодером. Помощник Начальника был раздет до пояса. В дыру на груди луна не заглядывала. Там все еще чернели комья сырой земли.

Гнус прошептал что-то своим перекошенным ртом. Жирняга не мог его слышать – но он прочел по губам.

– Хочешь похудеть? – спросил Гнус.

И ударил ножиком по стеклу.

Примерно в это же время на другом конце города в гостинице со странным названием «Олхозник» происходило вот что: изрядно поддавший Валет стоял посреди своего номера в легком недоумении и держал в руках женский парик. И хорошо, если парик, – с каждой секундой огорченный любовничек все больше убеждался в том, что предмет называется несколько иначе…

После небольшой заварушки в «Хате карася» Валет отправился на поиски банка. Назрела необходимость облегчить свои карманы. Он решил арендовать сейф на тот случай, если дела пойдут не хуже, чем минувшим вечером.

Первый Городской размещался в двухэтажном каменном здании с решетками на окнах. Перед фасадом торчала безголовая каменная баба – почему-то в шортах и почему-то с веслом. Во всем, что касалось подлинного искусства, Валет был парень темный.

Банк оказался закрыт по причине безвременной смерти владельца, но обменный пункт в пристройке работал. В амбразуре игрок увидел толстую невестку покойного Тряхлиса, одетую в тулуп, одуревшую от скуки и апатично возившую по ногтям ржавой пилочкой. Ее лицо и шея были густо усеяны бородавками. Она уставилась на нового клиента с тупой провинциальной подозрительностью.

Он обменял свинец на патроны и местные бумажные деньги, «похудев» сразу на несколько килограммов. Это было весьма кстати, учитывая его планы на сегодняшнюю ночь…

Пока толстушка взвешивала металл на весах, не внушавших доверия, Валет с равнодушным видом изучал запоры на двери служебного помещения. Должно быть, результаты осмотра его удовлетворили. Он даже угостил самокрутками двух охранников, заступивших на ночное дежурство, что случалось с ним крайне редко. Обычно он не делился куревом с теми, кого собирался убить.

В приподнятом настроении Валет завалился в «Млын», хватанул самогона и стал ждать Марию. Поскольку та не появлялась, игрок откровенно заскучал и велел хозяину послать за нею мальчишку. Хозяин уже делал это неоднократно (подавать-то было некому), но всякий раз мальчишка лишь целовал запертую дверь. Самое странное, что злобный кобель, стороживший хату Марии, тоже исчез.

В конце концов игрок вернулся в гостиницу в обществе какой-то худосочной Лизы, которую подобрал в подворотне. Любить эту жилистую кобылу было все равно что взбираться по стволу корявого дерева в поисках засохших плодов, и разочарованный Валет вытолкал ее взашей еще до полуночи. После этого он заснул сном человека с неправдоподобно чистой совестью.

Сон этот был одновременно безмятежным и чутким, спокойным и восприимчивым ко всему внешнему. Стоило подуть сквозняку – и Валету снилось, что он летит над морем, а вокруг ветер наполняет странные треугольные простыни. Потом он увидел среди волн чью-то голову – прямо по курсу… Баба. Голая, красивая и заранее благодарная. Оставалось только опустить руку и схватить тонущую за волосы. Но когда он сделал это, в руке у него оказался лишь намокший парик.

Что-то заскрежетало в морской глубине. Движением, доведенным до абсолютного автоматизма, Валет рванул пистолет из-под подушки. К тому времени, когда он разлепил глаза, ствол уже был направлен в сторону двери. Но дверь была заслонена семьюдесятью килограммами роскошной плоти. Валет узнал грудь Марии. В комнате пахло сырой землей.

Мария оперлась на кровать круглым коленом и присела на пятку. Валет посмотрел на ее голову и засмеялся. Она была лысой – и это еще мягко сказано. Он увидел рваную рану, опоясавшую голову, как экватор опоясывает глобус. И обнаружил, что действительно держит в руке ее волосы.

Женщина наклонялась к нему, сложив губы для поцелуя. Между губами судорожно извивался придавленный червяк.

Валет с облегчением опустил пушку.

– Иди к черту! – сказал он. – Я не сплю с лысыми бабами.

Двумя часами позже ведьма проснулась в своей постели от того, что кто-то нежно гладил ее по лицу. Ей снилось, что она – еще невинная девушка – бежит по залитому солнцем лугу к лесу и лес прозрачен, потому что прозрачен каждый лист, полупрозрачны даже стволы с зелеными венами внутри, – и она погружается в океан животворящего сока, и к ней возвращаются не только силы жить, но и исцелять других… Она видит эфирных существ, резвящихся в легких тенях и похожих на рои мельчайших сверкающих золотом насекомых; они странствуют вместе с корпускулами света и переносят жизнь от умирающих звезд к молодым… Лес принимает девушку в свои прохладные объятия, обволакивает шорохами, шепотами и шелестами, зыбкой музыкой воздуха… Мир… Свежесть… Чистота… Кровь становится сладким соком… Ведьма ощущает ласку выдоха из зеленых легких… Непобедимая жизнь пульсирует в каждой клетке… Она непрерывно ускользает от смерти… Полина закрывает глаза и представляет себе семена одуванчиков, переносимые во мраке холодным мертвым ветром… Такой же хаотический злой ветер толкал в спину людей, только их странствие было ужасающе кратким…

Воздух сгустился, превратился в плоть. Лес отодвинулся и исчез вдали, как остров, пропавший за горизонтом темной Вселенной… Полина открыла глаза. Дальнейшее происходило наяву.

Чьи-то пальцы гладили ее по щекам. Грязные пальцы. На них осталась кровь невинных жертв. Или ПОЧТИ невинных. С ногтей сыпался черный порошок. Темный силуэт громоздился на фоне окна.