Маша Стрельцова - Мертвая невеста

— Погоди. А откуда это ты знаешь, что у Антона в карманах лежит? — подозрительно уставилась я на нее.

— Так а вы пока купались, я и перетряхнула его одежду, — невозмутимо призналась она. — А что? Что? Мне же интересно, кто он и откуда! Сам-то он про себя вообще ничего не говорит!

— Ну знаешь ли…, — я от возмущения даже слов не находила. — А вас, газпромовских дочек, разве не учат, что нельзя, нельзя вскрывать чужие письма, нельзя лазить по карманам!

— Вот еще, — вздернула она нос. — А как иначе узнать информацию? А папочка всегда говорил, что информация дороже денег. Вон, прямо под нами была квартира одного психоаналитика, ох и красивый же мужик, должна я тебе сказать! Ну и задурил он мне голову, я чуть замуж не вышла за него, да потом хакнула его мэйл, почитала письма, а там такое! Он дружку одному писал, что очень удачно женится на богатой телке со связями, денег куры не клюют, а сама она дура дурой. Делился планами, мол, пусть детей родит да дома сидит, а для души ему красоток хватит. Знаешь, как обидно было? Я потом неделю ревела!

— И что потом?

— Что-что? — буркнула она. — Послала к черту. Впрочем, это все лирика. Давай подумаем, как информацию собрать об Антоне?

— А зачем? — усмехнулась я. — Зачем? Осталось совсем немного — и мы его убьем. И что было у него в жизни — в смерть он с собой не заберет.

— Ну в общем-то ты права, — задумчиво сказала Лариска.

Говорить было больше особо не о чем, мы посидели еще немного и разошлись по могилам. Лежа в гробу, я настойчиво думала об одном: ну когда же он появится? А еще — о том, откуда ж у него была фотография того мужика?

Он появился только через неделю.

Однажды, когда лунный свет посеребрил землю на моей могиле и я встала — он уже сидел на своем пеньке.

— Ночи доброй, — улыбнулся он, и я растаяла.

— Антон! — закричала я, вне себя от радости и кинулась к нему…и обняла. И с изумлением почувствовала, как и его руки сомкнулись у меня за спиной.

«Ну точно некрофил!», — подумала я с радостным изумлением, а сзади раздался чопорный голос Ларидзе:

— Здравствуй, Антон.

Я отпрянула от него, виновато взглянула на Лариску.

А Антон, как ни в чем ни бывало, поздоровался с ней, сел обратно на пенек и улыбнулся нам обоим:

— Рад видеть вас, девочки.

«А уж мы-то как рады», — синхронно подумали мы с Лариской.

— Ну что, успехи ваши просто замечательны. О ваших похождениях я знаю, следил. Везде вы сработали хорошо, умницы. Теперь осталось только одно — научиться работать по одиночке.

— Зачем? — подала я голос. — Вместе нам и удобнее и веселее.

— Всякое бывает, — отрезал он, — одна из вас может погибнуть или вы можете поссориться.

Мы переглянулись в Лариской и поняли — да, насчет «поссориться» — это серьезный аргумент.

— Ладно, — кивнула Ларка. — Давай адрес, а то я уж как-то чувствую себя нехорошо.

— И я, — в горле уже першило от сухости, выпитая вчера кровь уже не грела мои вены.

Парень порылся в сумке, достал две бумажки, одну протянул Лариске:

— Это твое.

Она посмотрела на адрес и скривилась:

— Восточный микрорайон! Далеко-то как!

— Значит, надо поторопиться, — пожала я плечами.

— Ну, до следующей ночи всем, — вздохнула она и пошла с погоста.

— А вот твое, — в ладошку легка бумажка, я посмотрела — Советская, центр, опять элитный дом.

— Ну что ж, путь неблизкий, пойду, — улыбнулась я ему.

— Постой, — взял он меня за руку. — Я довезу.

Я посмотрела на него, и в лунном свете его лицо казалось непереносимо прекрасным, вот только глаза отливали холодным серебром…

— Серебро меня может убить? — отчего-то медленно спросила я.

— Нет конечно.

С кладбища мы так и вышли, держась за руки. Я ехала в его машине и терялась в догадках — что, что бы это все значило, черт побери! Я умерла, но идиоткой от этого не стала! Я мертвая. И очень глупо думать, что между нами может что-то быть. Я уж не говорю о любви, похожей на сказку, где любовь и верность навсегда. Даже просто секс казался крайне фантастичной идеей.

Вздохнув, я повернулась к нему:

— Антон, а ты нас не боишься?

— А надо? — улыбнулся он.

— Ну, мы же мертвые. Наркоманим по крови, а тут ты рядом ходишь, и в тебе литров пять горячей и вкусной крови.

Он лишь загадочно улыбнулся.

— Не боишься, что мы прочитаем твои мысли, войдем в твои сны? — не отставала я.

Он повернул голову и спокойно сказал:

— Нет, Алёна. У меня нет привычки опасаться друзей.

— А мы… друзья? — робко спросила я, ошеломленная этой мыслью.

— Это очевидно.

«Я тебя люблю!», — подумала я в приливе горячей благодарности. За то, что он нас, мертвых, привечает, не бросает, учит, ведет. За то, что сегодня взял меня за руку и не поморщился. И за то, что Лариска сейчас идет пешочком, а я еду с комфортом.

Я не отрывала взгляда от его профиля, и потому заметила, как он мимолетно и странно усмехнулся.

Злорадно.

Снисходительно.

Я моргнула — лицо его было как и прежде бесстрастно и спокойно.

«Показалось», — подумала я.

За квартал до нужного дома Антон остановился.

— Ну, удачи, — душевно пожелал он.

— К черту, — лихо ответила я и вышла из машины.

Быстро дошла до элитного дома из желтого кирпича под зеленой крышей, аккуратно поскреблась в стеклянную дверь. Охранник в черном официальном костюме, что сидел в ярко освещенном холле, тут же открыл дверь.

— Доброй ночи, — сурово сказал он. — Вы к кому?

— К дяде, — улыбнулась я ему, одновременно меняя его мысли.

— Проходите, — спокойно кивнул он и посторонился.

Лифтом я пользоваться не стала — пошла по лестнице, так как не знала, на каком этаже нужная мне квартира.

Я шла, и размышляла том, что по сути мы с Лариской — универсальные киллеры. Мы пройдем куда угодно, наверняка убьем клиента, и контрольного выстрела не надо, нас невозможно привлечь к ответственности. А самое главное — нам и денег-то платить не надо. Плату мы уже взяли, выпив кровь клиента.

Эх, продаться б кому из этих богатеев, такие таланты пропадают! Да вот только что бы попросить для себя от этой сделки — вот в чем вопрос. Мертвым особо ничего не надо, кроме крови — а мы ее и так найдем.

Все еще скорбя душой о том, что такая бизнес — идея завяла на корню, я наконец дошла до нужной мне квартиры. Нажала на кнопку звонка, и держала ее, пока за дверью не раздался раздраженный мужской голос.

— Кто там?

— Свои, — весело отозвалась я.

Мужчина открыл дверь, посмотрел на меня темными уставшими глазами и неожиданно мягко сказал:

— Иди домой, девочка. Нет больше моей дочери.