Виктор Обухов - Серебрянная игла

С уважением и надеждой, Павел».

«Не с уважением и надеждой, а с Надеждой и приветом» — подумал я, прочитав это письмо. С приветом уж несомненно. Игла из письма была чуть больше той, какую именуют «цыганской». Я с раздражением крутил ее двумя пальцами. Вот не было печали, сама пришла. По мнению этого безумца, я сейчас же выбегу на улицу и начну тыкать этой иголкой в пятки всем встречным!

«А еще говорил, что жена у него ненормальная. А сам-то…»

И здесь мне стало страшно. Страшно за мою Наденьку. Я представил: сумасшедший Павел, стакнувшийся с каким-то другим сумасшедшим (Михалыч), — и несчастная женщина. Что они могут сделать с ней?..

Я бросился собирать вещи. Через полчаса электричка уже увозила меня из города. Мне казалось, что она еле плетется. Я не находил себе места, беспрестанно курил и все вспоминал Павла. Как я еще в поезде не догадался, что он сумасшедший? Где были мои глаза!

Но потом я еще раз перечитал письмо Павла… и немного поостыл. Я мчался вызволять женщину из рук сумасшедшего, однако этот сумасшедший сам просил меня приехать! Причем незамедлительно. Я как-то упустил это обстоятельство при первом чтении. Меня сбили с толку последние, явно безумные, строки. Что-то здесь было не так. Может, безумие накатывает на Павла временами, и он, зная это, просит приехать и — если что — защитить от него жену? Но тогда причем здесь игла? Не может человек быть в начале письма нормальным, а через несколько строк — уже сумасшедшим. Тогда что же случилось у них?..

Яснее письмо после нового прочтения не стало, но, однако, на меня все же снизошло спокойствие. Это было нездоровое спокойствие человека, понимающего, что он не может предотвратить неотвратимое… Речь шла о чем-то таком, чего я не учитывал в своих размышлениях. И мне оставалось только ехать дальше и надеяться, что все разъяснится на месте.

От электрички до поселка нужно было идти около километра. Я немного знал эти места. Здесь, у излучины реки, некогда стояло крупное село. Однако за годы народной власти село пришло в упадок, жители разбрелись, и некоторое время на этом перекрестном месте ничего не было. Причина упадка проста: вся дрянь, которую несла вода с городских заводов, оседала здесь, на ближайшей к городу излучине. Понятно, что это прекрасное место становилось год от года все менее прекрасным, и люди начали оставлять его. Впрочем, с этим селом была связана еще какая-то темная история, — кажется, довольно давняя, но, в любом случае, село «прекратило быть». Позднее пустующий рай облюбовали глупые дачники, растащили все, что оставалось от прошлых времен, построили свой поселок и некоторое время старательно пускали корни в здешнюю щедрую землю. Однако потом и они догадались о неблагополучии здешних мест, и поселок начал быстро хиреть. Так, по крайней мере, говорили в городе.

Но, однако, я все же надеялся встретить хоть какие-то проблески жизни в поселке; меня же встретила мертвая тишина. Ни человека, ни зверя, даже птиц не было слышно. Только из-под веранды какого-то дома выползла змея и заскользила по склону вниз, к реке. Я постучался в этот дом, но мне никто не ответил. Я стучался в другие — с тем же результатом. Пройдя поселок до конца, я сел на завалинку у последнего дома и задумался. Поселок явно был пуст. Но почему? Сегодня пятница, впереди — два свободных дня. Неужто ни один человек мне захотел приехать покопаться в земле? Просто выехать на природу? Водочки выпить и так далее?.. Этого не может быть. Но, однако, это факт. И должно быть какое-то объяснение этому факту.

Но мне некогда было ломать голову над объяснениями. Нужно было срочно найти дом моих друзей и выяснить, зачем они меня сюда позвали. Но я не знал, какой из домов мне нужен. И спросить было некого. Побродив по поселку и нерешительно прицениваясь то к одному, то к другому дому, я, наконец, пошел к одному из них, намереваясь переночевать на веранде и дождаться во что бы то ни стало хоть одного аборигена. Неужто же и завтра никто не появится? Этого не могло быть…

Я поднялся на веранду. Дверь в дом была заперта, но для очистки совести я постучал в окно. Никто мне не ответил. Но когда я отошел от окна и присел на ступеньки, собираясь достать сигарету и закурить, послышался неторопливый треск и окно, в которое я стучал, со звоном вывалилось наружу.

Признаться, я тогда струхнул. Да и что вы хотите: вымерший поселок, ни единого признака живого существа, да еще окна в домах сами вываливаются… Я не верю, что стекло разбилось от моего стука, то есть, верю, но хочу сказать, что вряд ли бы оно разбилось просто от стука, без помощи иных сил и обстоятельств… Впрочем, я забегаю вперед. Возвращаясь же к своему повествованию, скажу, что, побродив некоторое время возле выбитого окна, я в конце концов решился и залез в дом.

«Лучше уж ночевать внутри, — думал я, — тем более, окно все равно выбито. Если нагрянут хозяева, я сумею убедить их, что ничего не собираюсь украсть…»

В доме была только одна большая комната и сени. В сени я не попал: на двери из комнаты был врезной замок и, подергав дверь, я отстал от нее, решив, что утром выберусь тем же путем, каким и пришел. В комнате было душно, и я открыл настежь все окна. Из было пять: три — выходящие на веранду, и два — на смежной стене. В комнате мгновенно стало свежее. Зной на дворе уже шел на спад, уже недалек был вечер и мокрой прохладой тянуло с реки.

Комната была обставлена просто, но основательно. По множеству обогревателей я догадался, что и зимой дача не пустовала, следовательно, это помещение могло быть не только дачей, но и постоянным жилым домом. Вещей было немного, но все самые необходимые. Массивный шкаф, двуспальная кровать, большой стол посередине комнаты, маленький столик у кровати, с пепельницей. На зеркале почему-то была наброшена какая-то ткань. Вообще — в комнате был жуткий беспорядок. Белье на кровати взбито и перемешано, у торцевой стены, между двумя окнами (ближе к правому) на полу осколки посуды, видимо, стакана. Там же — черепки, земля и сухие нитки какого-то растения. Словно обитатель метал горшок, а потом стакан, в стену (или в окно?) На стене остался след от этого метания. В пепельнице на маленьком столике — кучка пепла; судя по пеплу, хозяева жгли здесь какие-то бумаги. А другие просто рвали: так же, под столиком, валялись мелкие клочки.

Я нашел за шкафом веник и принялся наводить порядок. По моему мнению, уборка комнаты как нельзя лучше засвидетельствовала бы в случае чего честность моих намерений по отношению к дому и его хозяевам. Ибо вряд ли человек, пришедший воровать, станет устраивать уборку в свежеобворованном доме. Я заправил кровать, снял тряпку с зеркала и принялся подметать пол. Когда кучка мусора пододвинулась к кровати, клочки бумаги под столом заинтересовали меня; это явно были остатки порванной фотографии. От нечего делать, я собрал все клочки, какие нашел, и принялся составлять их на столе. Каково было мое изумление, когда они сложились в фотокарточку Надюши!..