Стивен Кинг - Перед игрой

Верекеры смотрели на них в легком изумлении. Позже, этим же вечером, миссис Верекер, с блестящими как никель глазами, скажет своему мужу, что считала их славной парой, такой милой, но когда Лотти смяла карты, она выглядела как ведьма.

Билл смотрел на нее разинув рот.

— Я прошу прощения, — сказала Лотти, подбирая вожжи своего контроля и мысленно встряхивая ими. — Думаю, мне не очень хочется играть. Я плохо спала.

— Очень жаль. — Ответил доктор. — Обычно этот горный воздух, а мы ведь на высоте почти в 12 000 футов над уровнем моря, — очень способствует хорошему отдыху. Меньше кислорода, знаете ли. Тело не…

— Я видела плохие сны, — коротко сказала ему Лотти.

И это было действительно так. Не просто плохие сны, а кошмары. До этого, она видела не более одного (что без сомнения говорило о чем-то неприятном и фрейдистском, о ее душе), даже будучи ребенком. О, да, было несколько довольно скучных снов, скорее даже один, который она могла вспомнить, и который наиболее подошел бы под определение кошмара: в нем она на школьном собрании держала речь о Лучшем Гражданстве и, вдруг, посмотрев вниз, она обнаружила, что забыла надеть платье. Позже ей кто-то сказал, что практически у каждого был похожий сон.

То, что ей снилось в «Оверлуке» было намного хуже. Это не было случаем одного и того же сна, или повторением сновидений с небольшими изменениями; они все были разными. Только сюжет был похожим: каждый раз она оказывалась в разных частях отеля «Оверлук». Каждый сон начинался с понимания того, что она спит, и что произойдет нечто ужасное и пугающее в течение сна. И неизбежность этого была чрезвычайно пугающей.

В одном из них она спешила к лифту, потому что опоздала на обед, так опоздала, что Билл, вне себя от злости, спустился в низ до нее.

Она вызвала лифт, который тут же приехал, но в нем не было никого кроме лифтера. Слишком поздно она подумала, что это странно; в такое время обычно с трудом втискиваешься. Глупый отель наполовину пуст, но лифт смехотворно мал и для такого количества людей. Ее беспокойство усилилось, когда лифт спустился и продолжил двигаться вниз… слишком уж долго. К этому моменту они должны были доехать до вестибюля или даже до подвала, но лифтер все не открывал двери, и чувствовалось, что они продолжают спускаться. Она дотронулась до его плеча, со смешанным чувством негодования и паники, слишком поздно осознав, каким мягким он был, каким странным, как чучело, набитое гнилой соломой. И когда он повернул голову к ней и ухмыльнулся, она увидела, что лифтом управляет мертвец: лицо трупного зеленовато-белого цвета, впавшие глаза, волосы под фуражкой безжизненные и сухие. Пальцы, обхватившие переключатель были гнилыми до костей.

Как только она подготовила свои легкие, чтобы пронзительно закричать, труп переключил рукоятку и произнес хриплым пустым голосом: «Ваш этаж, мадам». Дверь открылась, чтобы она увидела языки пламени, базальтовые плато и ощутила зловоние серы. Лифтер привез ее в ад.

В другом сне, она была на спортивной площадке, время шло к концу полудня. Свет был необычайно золотым, хотя небо покрывали черные грозовые тучи. Дальше на западе, между двумя острыми, как зубья пилы, вершинами виднелась колеблющаяся пленка ливней. Это было похоже на Брюгхель, одновременно солнечный свет и низкое давление. Вдруг она что-то почувствовала рядом с собой. Что-то в живой изгороди. Леденея от ужаса, она развернулась, чтобы увидеть, что это изгородь: звери, в форме которых были подстрижены кусты, оставили свои места и крались к ней, львы, буйвол, и даже кролик, всегда казавшийся таким смешным и дружелюбным. Их жуткие ветвистые морды были направлены к ней пока они медленно передвигались к спортивной площадке на своих ветвистых лапах, зеленых, бесшумных и смертельно опасных под черными грозовыми тучами.

Во сне, от которого она только что очнулась, отель горел. Она проснулась в их комнате и обнаружила, что Билл ушел, а по комнате медленно расстилается дым. Лотти выбежала в своей ночной рубашке, но потерялась в узких укутанных дымом коридорах. Со всех дверей куда-то исчезли номера, и не было возможности определить, бежишь ли ты к лестнице и лифту или в другую сторону. Она завернула за угол и увидела Билла, стоящего на карнизе, он указывал рукой на что-то за окном. Каким-то образом она пробежала весь путь к саду за отелем; он стоял там, на пожарной лестнице. Она уже чувствовала, как жар касается ее спины сквозь тонкую, прозрачную ткань ночной рубашки. «Должно быть, пламя где-то позади меня, — подумала она. — Возможно, паровой котел. Нужно не спускать с него глаз, потому что, если этого не делать, огонь (она) подкрадется к тебе незаметно». Лотти шагнула вперед, как вдруг, что-то, похожее на питона, обхватило ее руку и удержало на месте. Она увидела, что был пожарный шланг, один из тех, что висели в коридоре, белый брезентовый шланг в ярко-красной рамке. Каким-то образом он ожил и теперь скручивался и обматывался вокруг нее; вот он стягивает ей ногу, вот вторую руку. Она оказалась связанной очень быстро, становилось все жарче и жарче. Лотти уже совсем близко могла слышать яростное потрескивание пламени. Обои начали отставать и покрываться волдырями. Билл ушел по пожарной лестнице. И теперь, она…

Она проснулась на большой двуспальной кровати, никакого запаха дыма, Билл Пиллсбэри спал сном заслуженной глупости рядом с ней. Она вспотела, и, если бы не было так поздно, она бы приняла душ. Было пятнадцать минут четвертого.

Доктор Верекер рекомендовал ей принимать снотворное, но Лотти отказалась. Она не доверяла всем средствам, которые нужно принимать телу для усыпления сознания. Это все равно, что добровольно отказаться от управления своим кораблем, и она поклялась себе никогда этого не делать.

Но что же ей делать следующие четыре дня? Хорошо, доктор Верекер по утрам играет в шаффлборд со своей никелеглазой женой. Возможно, она его навестит и попросит, в конце концов, рецепт.

Лотти посмотрела над собой на белый высокий потолок, призрачно мерцающий, и опять призналась себе, что «Оверлук» был очень большой ошибкой. Ни одна из реклам «Оверулка» в газетах «Нью-Йоркер» или «Амеркиан Меркури» не говорила о том, что отель действительно своеобразный, и, кажется, делает с людьми какие-то странные вещи. Еще четыре дня, это слишком. Это было ошибкой, хорошо, но той ошибкой, которую она никогда не признает; или все-таки следует? На самом деле, она была уверена, что могла бы.

Нужно не спускать глаз с парового котла, потому что, если этого не делать, она подкрадется к тебе незаметно. В любом случае, что это значило? Или это была одна из тех бессмысленных вещей, которые иногда появляются во снах, таких непонятных? Конечно, здесь без сомнения есть паровой котел в подвале, или где-то еще, чтобы обогревать отель; даже летним курортам иногда нужны обогреватели, ведь так? Даже просто для подачи горячей воды. Но красться? Разве может паровой котел красться?