Стивен Кинг - Сияние

Стивен Кинг

Сияние

Посвящается Джо Хиллу Кингу, который все сияет

Редактором этой моей книги, как и двух предыдущих, был мистер Уильям Дж. Томпсон, человек мудрый и здравомыслящий. Его вклад в эту книгу велик, и я благодарю его за это.

От автора

В Колорадо — несколько самых прекрасных курортных отелей в мире, но описанный на этих страницах отель не имеет ничего общего ни с одним из них. «Оверлук» и связанные с ним люди существуют исключительно в воображении автора.

~~~

…А еще в этой комнате… стояли гигантские часы черного дерева. Их тяжелый маятник с монотонным приглушенным звуком качался из стороны в сторону, и, когда… часам наступал срок бить, из их медных легких вырывался звук отчетливый и громкий, проникновенный и удивительно музыкальный, до того необычный по силе и тембру, что оркестранты вынуждены были… останавливаться, чтобы прислушаться к нему. Тогда вальсирующие пары невольно переставали кружиться, ватага весельчаков на миг замирала в смущении и, пока часы отбивали удары, бледнели лица даже самых беспутных, а те, кто был постарше и порассудительней, невольно проводили рукой по лбу, отгоняя какую-то смутную думу. Но вот бой часов умолкал, и тотчас же веселый смех наполнял покои; музыканты с улыбкой переглядывались, словно подсмеиваясь над своим нелепым испугом, и каждый тихонько клялся другому, что в следующий раз он не подд астся смущению при этих звуках. А когда пробегали шестьдесят минут… и часы снова начинали бить, наступало прежнее замешательство и собравшимися овладевали смятение и тревога.

И все же это было великолепное и веселое празднество…

~~~

Сон разума рождает чудовищ.

Коли сияет, так сиять и будет.

Часть первая

Предварительные вопросы

1. Разговор насчет работы

Настырный сукин сын, подумал Джек Торранс.

В Уллмане было пять футов пять дюймов, и двигался он с той суетливой, раздражающей быстротой, что присуща исключительно толстячкам небольшого роста. Волосы разделял аккуратный пробор, а темный костюм был строгим, но внушал доверие. Вот человек, к которому вы можете прийти со своими проблемами, говорил костюм денежному клиенту. Со штатным персоналом он обращался более отрывисто и грубо: «Ну ты, лучше пусть все будет путем». В петлице сидела красная гвоздика — может быть, для того, чтобы никто из прохожих по ошибке не принял Стюарта Уллмана за местного гробовщика.

Слушая Уллмана, Джек для себя решил, что в подобных обстоятельствах, вероятно, и сам не симпатизировал бы ни одному человеку по эту сторону стола.

Уллман задал вопрос, но Джек пропустил его мимо ушей. Вышло нехорошо. Уллман принадлежал к тому типу людей, которые заносят подобные промахи в анналы своей памяти для позднейшего рассмотрения.

— Простите?

— Я спрашиваю: в полной ли мере ваша жена осознает, что за обязанности вы здесь на себя примете? И потом, конечно, ваш сын… — Взгляд Уллмана скользнул вниз к лежащему перед ним заявлению: — Дэниэл. Вашу жену не пугает такая мысль?

— Венди — необыкновенная женщина.

— И сын у вас тоже необыкновенный?

Джек изобразил широкую рекламную улыбку:

— Во всяком случае мы так считаем. Для пятилетнего ребенка он вполне самостоятелен.

Ответной улыбки от Уллмана не последовало. Он сунул заявление Джека обратно в папку. Папка отправилась в ящик. Теперь поверхность стола была абсолютно голой, если не считать пресс-папье, телефона, лампы «Тензор» и бювара с ячейками для входящих и исходящих бумаг. Обе ячейки тоже были пусты.

Уллман поднялся и прошел в угол, к стоявшему там стеллажу.

— Будьте добры, обойдите стол, мистер Торранс. Посмотрим планы этажей.

Он вернулся с пятью большими листами и разложил их на блестящей ровной столешнице орехового дерева. Джек встал у него за плечами, ощущая сильный запах одеколона. Все мои люди пахнут «Английской кожей» или не пахнут вовсе, вдруг ни с того ни с сего пришло ему в голову, и, чтобы сдержать резкий неприятный смешок, Джеку пришлось прикусить язык. За стеной слабо шумела успокаивающаяся после ленча кухня отеля «Оверлук».

— На последнем этаже чердак, — отрывисто произнес Уллман. — Там сплошной хлам, ничего больше. Со времен второй мировой войны «Оверлук» несколько раз менял хозяев, и, похоже, каждый следующий управляющий все ненужное отправлял на чердак. Я хочу, чтобы там повсюду разбросали яд и расставили крысоловки. Горничные с четвертого этажа поговаривали, что оттуда доносились шорохи. Разумеется, я им не поверил, но не должно существовать даже одного шанса из тысячи, что в «Оверлуке» заведется хоть одна-единственная крыса.

Джек, подозревавший, что в любом отеле мира найдется крыса-другая, придержал язык.

— Разумеется, ни под каким видом не следует разрешать ребенку подниматься на чердак.

— Конечно, — сказал Джек, снова сверкнув широчайшей рекламной улыбкой. Что же, этот поганый бюрократишко и впрямь думает, будто он позволит сыну околачиваться на чердаке, где полно крысоловок, разной рухляди и бог знает чего еще?

Сдвинув в сторону план чердака, Уллман сунул его в самый низ стопки.

— В «Оверлуке» сто десять номеров, — произнес он тоном школьного учителя. — Тридцать номеров-люкс расположены на четвертом этаже. Десять, в том числе и президентский, — в западном крыле, десять — в центральной части и еще десять — в восточном крыле. Из всех окон открываются великолепные виды.

Ну хотя бы без рекламы ты можешь обойтись?

Однако вслух Джек ничего не сказал. Ему нужна была работа.

Уллман засунул план четвертого этажа вниз стопки, и они принялись изучать третий.

— Сорок номеров, — объяснял Уллман, — тридцать двухместных и десять одноместных. А на втором этаже — по десять тех и других. Плюс на каждом этаже по три бельевые и кладовки: на третьем этаже — в самом конце восточного крыла отеля, на втором — в самом конце западного крыла. Вопросы есть?

Джек покачал головой. Уллман смахнул прочь третий и второй этажи.

— Теперь — первый этаж. Вот здесь, в центре, стойка администратора. Позади нее — служебные помещения. От стойки администратора на восемьдесят футов в обе стороны тянется вестибюль. Вот тут, в западном крыле, столовая «Оверлука» и бар «Колорадо». Банкетный и бальный залы — в восточном крыле. Вопросы?