Елена Колядина - Дверь на черную лестницу

Не успела я взяться за учебник, как аська дважды пискнула утёнком, бабушка встала из-за компьютерного стола и засобиралась на вокзал, за билетом.

Как только она вошла в лифт, я подбежала к компьютеру и – каюсь, читать чужие письма нехорошо! – подсмотрела переписку Юли и бабушки.

«Юлечка, как там насчёт тех фокусов? Ничего такого больше не было?» – «Не было, Тамара Павловна, как дверь на черную лестницу закрыли, тишина и покой» – «Я так и думала, что всё это примерещилось Петровичу с пьяных глаз».

Какой фокус? Какая дверь? Что примерещилось? Так ничего и не поняв, я выключила комп.

Назавтра мы проводили бабулю, без неё в квартире стало пусто и одиноко, не думала, что так буду скучать по моей ворчунье! Оказалось – бабуля тоже очень грустит, так, что даже освоила Юлин ноутбук: «чтобы ты не думала, будто твоя бабуля самая тупая, я буду писать по аське».

Действительно, вечером аська весело и тонко крякнула, прислав сообщение из Петербурга.

«Машуля, очень скучаю, ужасно не хватает тебя! Обязательно приезжай на зимние каникулы, обещаю, они запомнятся тебе надолго! Твоя вредная бабушка Тамара».

Мама и папа на удивление легко согласились на мою самостоятельную поездку в поезде, но потребовали клятву: я не стану разговаривать с незнакомыми людьми, даже если это будет женщина!

– Клянусь! – быстро согласилась я.

И, чтобы не передумали, не стала задавать каверзные вопросы, можно ли вступать в разговоры с проводницей? В конце концов, зачем лишний раз родителей нервировать? Они и так мне все уши прожужжали маньяками, которые стаями подстерегают детей на улицах и уволакивают в лес.

В последнюю предновогоднюю неделю мы проехались по магазинам – собираюсь в северную столицу, надо быть в теме, не чувствовать себя провинциальной мышкой. Мама согласилась со мной, сказала папе: ребенок совершенно раздет! – и он без слов пошел на стоянку за машиной.

Мы купили классный пуховик, толстые колготки с узором, вельветовые шорты, высокие ботинки на толстой подошве со шнуровкой и маленькую футболочку в обтяжку с принтом двух улыбающихся черепов. Футболка, разумеется, лютый кич, но черепа такие забавные!

На этом чудеса не окончились: папа разрешил мне слегка подкрасить волосы, осветлить несколько прядок, и меня распирало от гордости – наконец-то я выгляжу взрослой девчонкой, а не затюканной школьницей.

Положила в рюкзак медвежонка цвета вареной сгущенки – мой талисман, приносит удачу. Если честно, в этот раз под словом «удача» я имела в виду дружбу с отличным мальчишкой!

Нет, мне нравился один парень, но не серьёзно – он популярный артист, снимается в сериалах и не подозревает о моём существовании.

Мне хотелось подружиться по-настоящему, а не мечтать о встречах, глядя в экран телевизора.

Не знаю почему, но было томительное и радостное предчувствие: я встречу в Петербурге веселого, умного мальчика, он посмотрит мне в глаза и скажет: «Ты лучший друг, хоть и девчонка»!

Думала об этом даже в поезде, всю ночь ворочаясь на узкой полке.

Глава 2

Коммунальная квартира

Поезд благополучно прибыл на Ладожский вокзал, и я тут же послала родителям SMS-ку: мама взяла с меня клятву не пропадать, не отключать телефон, звонить – «доченька, держи нас в курсе, чтоб мы не волновались».

Вагон проплыл мимо бабули: она стояла на платформе, но быстро засеменила вслед за поездом, напряжённо вглядываясь в окна.

Я поколотила по толстому стеклу:

– Бабуля, я здесь!

Старушка увидела меня, озарилась улыбкой и энергично замахала рукой: иди к дверям вагона. Честно говоря, меня указания уже достали! Ну почему родители и бабуля думают, что я не в состоянии даже из поезда сама выйти? Не успела я мысленно возмутиться, как заиграл мобильник.

– Доченька, ты? – закричала мама, она по телефону всегда вопит, как будто все глухие.

– Нет, не я, а моя сестра-близнец. Мама, тебя отлично слышно. Я же послала SMS-ку: «доехала хорошо», террористов в вагоне не было, маньяков и психов тоже. Бабушка на платформе, я её в окно вижу.

– Слава богу! Папа рядом, тебе от него привет. Мы скучаем!

– Я тоже, – лицемерно ответила я, и даже сквозь трубку почувствовала – от этого простого признания мамуля заулыбалась. Как мало родителям надо! – Всё, мамочка, пока!

Последние слова сказала уже на платформе. Бабушка накинулась на меня, словно я на целый год уезжала в далёкую экспедицию.

– Красавица! – громко, чтобы все вокруг слышали, воскликнула она. – Модница!

– Бабуля, не говори это дурацкое слово! – прошипела я. – А как же говорить, если модная?

– В теме – сейчас так говорят.

– Хорошо-хорошо, не сердись. «В теме». Надо же…

Я взяла бабулю под руку – скользко! – и она повела меня в метро: ехать нужно было до станции «Сенная площадь».

Я не узнала Сенную, она изменилась, а бабушка сказала: площадь та же, просто ты выросла.

Новые сверкающие кафе, реклама и подсветка на домах, новогодние ёлки в витринах, гирлянды на балконах, деревья унизаны крошечными светящимися огоньками. Какая красота, как хорошо, что я приехала! От множества разноцветных огней на душе стало радостно: классно, я в Питере!

Самое забавное: я не узнала бабулин дом.

Бабушка сказала, потому что в моём возрасте пять лет – это целая жизнь.

Мы остановились на противоположной стороне улицы, мне хотелось рассмотреть дом – старинный, величественный, хотя всего четырехэтажный, не то что наш панельный в Череповце.

Если быть точной, когда-то этажей было пять, но первый наполовину ушёл в тротуар, и его оконца сверкали из брусчатки, как полуприкрытые кошачьи глаза.

Как и все здания на Садовой, дом стоял впритык с соседями, а во двор вела приземистая сумрачная арка справа от подъезда.

– Подворотня, – с удовольствием объяснила бабуля. – Оттого так называется, что раньше в арке были чугунные ворота. Дворник запирал их на ночь, чтоб никто не шастал, чтоб порядок был.

– И подъезд запирал?

– Парадное, – поправила бабушка. – В Петербурге говорят не подъезд, а парадное. Потому что эта лестница парадная, а во дворе есть еще лестница черная.

– Чёрного цвета? – в шутку спросила я.

– Нет, там черный ход: для черни, то есть для прислуги. Да и окон на той лестнице нет, поэтому чёрная в буквальном смысле.

– Ты никогда не говорила, что у вас в квартире есть прислуга.

– Сейчас, конечно, нет, а до 1917 года была.

Вот тебе и на! Сколько же дому лет? Я думала, пятьдесят.

Бабушка засмеялась: как же пятьдесят, если она здесь родилась 71 год назад?

И велела внимательно поглядеть под крышу.

Я пошарила глазами по стене над последним этажом и увидела лепную цифру, освещенную светом из окна – 1868.