Боди-Арт (ЛП) - Триана Кристофер

- Давай сделаем поездку немного интереснее, - сказала она, расстегивая его ширинку.

- Может, следует подождать, пока не доберемся?

- Да не будь ты ссыкуном.

Она достала его член и отстегнула ремень безопасности. Затем наклонилась к его коленям. Она начала медленно лизать, затем посмотрела на него с улыбкой, положив руку ему на колено, из-за чего его нога втопила педаль газа.

- Правила ты знаешь, - сказала она, - замедляться тебе запрещено.

2.

Кэнди посмотрела в зеркало инспектируя свои корни. Она была натуральной брюнеткой, но волосы, окрашенные в платину, наконец начали становиться серыми. В течение всей своей карьеры она была блондой и была известной за то, что следовала за стилем Фарры Фосетт[1], также как и за то, что она была белой девчонкой с аппетитной задницей негритянки. Сейчас ей было пятьдесят, ее задница уже не была столь подтянутой и сочной, какой была в свое время, но, во всяком случае, ее фигура не была испорчена родами, и у нее по-прежнему были торчащие сиськи и гладкий живот. Она никогда не насиловала себя имплантантами и татуировками. Ей удалось сохранить натуральность девчонки из соседнего подъезда, даже несмотря на то, что ее последние роли в фильмах превратили ее в мамочку из дома напротив. Но это было неплохо. Работа была работой, в конце концов, и сейчас, когда она постепенно начинала выглядеть на свой возраст, работы стало меньше и она находилась все дальше.

Это было не так, как тогда, когда она была в расцвете сил, еще до того, как любой любитель с видеокамерой мог сделать съёмку шлёпающих тел и выложить её в Интернет. Тогда, в 80-х, она блистала и снялась в более чем сотне топовых порнофильмов между 85-м и 89-м годами; в том числе в фильмах, отмеченных наградами AVN[2]: "Лагерь Минетов", "Попка для Брейк-данса", "Киска" Льюис и Ёбари" и "Жесткая Кэнди", роль в которой она дебютировала. После этих наград она стала звездой индустрии и следующее десятилетие провела, буквально купаясь в сексе, наркотиках, привилегиях звездной жизни и наличке. Ее фото распространяли "Хастлер" и "Пентхаус", где она была главной звездой нe один раз. Она даже снималась в клипах известных групп того времени, в которых она рассекала со змеями и танцевала подвешенная на цепи, пока пар от сухого льда овивал ее, как туман овивает Шотландские озера. Но затем, когда ей стукнуло сорок, все это исчезло - она не была готова к изменениям в индустрии. Порносайты стали меньше платить за ее любительские видео в силе P.O.V.[3] и короткие приватные сессии. Все сюжеты были довольно избиты - одинокая домохозяйка с другой стороны улицы, мать лучшего друга, требовательный босс и другие, подобные клише. Все диалоги были импровизацией, а секс был бесцельным и рутинным: соблазнение, дрочка, минет, обычный секс и кончун на лицо. Иногда был анал, но он стоил дороже.

Банальность этих съемок и невдохновляющей халтуры, к которым они приводили, всегда заставляли чувствовать себя опустошенной и разбитой от осознания, что она перестала быть особенной. У нее по прежнему было сногсшибательное тело и милое личико, а трахаться она могла такими способами, от которых у этой молодой шпаны румянец бы выскочил. Все что ей было нужно, это шанс снова проявить себя, поучаствовав в чем-нибудь свежем и оригинальном, прямо как в дни славы, при работе с другими легендами такими как Джек Кокс, Бани Хэнкс и Рутгером Малоуном. Она ведь еще не была смыта ниже плинтуса, так ведь? Она не была слишком стара, во всяком случае не выглядела старой, правда? Ей часто говорили, что она выглядит на десять лет моложе своего возраста, также она очень следила за собой и те деньги, которые она выкидывала на чертовски дорогие кремы для кожи, должны были чертовски улучшать ее внешний вид.

Со связанными в пучок волосами, так, чтобы краска могла впитаться, Кэнди достала свою помаду вишневого цвета и сжала губы. Они были по-прежнему пухлыми и соблазнительными; отличные губы, чтобы сосать член, и вокруг них было лишь немного морщинок, настолько мало и таких маленьких, что на камере этого практически не заметно, тем более, если ее лицо напудрить.

Сегодня она снималась в очередном сюжете про доставщика пиццы, для сайта для фуд-фетишистов. Спустя пару часов она будет трахать доставщика, пока тот будет поливать ее соусом для пасты, а ее сиськи будет засыпать тертым сыром. Это было бессмыслицей. Это было утомительным. Но это оплачивало счета.

Она страстно желала снова оказаться в центре внимания, пока не стало слишком поздно. Ей было все равно, насколько это было извращенно или экстремально, главное, чтобы это было новаторским и очень-очень хорошим. Свой стыд она потеряла давным-давно, после того, как она вылизала тысячу задниц и на нее кончали тысячи членов в безумных сценах с групповухами. Она могла справиться с жестью. Она могла справиться со всем, чтобы на нее не выпадало. Она была кудесницей влажных фантазий, крестная мать грязного секса. Для нее ничего уже не было табу. Ничего не было за гранью. Не было слишком высокой цены за ту славу, которую она заслуживала.

У нее зазвонил телефон, она посмотрела на него и узнала номер, это было эхо прошлых дней. Номер не был записан у нее в контактах, но она так часто набирала эти цифры, еще за годы до того, как сотовые были изобретены, что они были буквально выжжены в ее сознании. Прошли годы с тех пор, как они разговаривали последний раз и она была удивлена, что у него по прежнему тот же номер. Но опять-таки, он всегда был мужчиной верным своим привычкам.

- Рутгер, это ты?

- Кэнди, малышка, - ответил он. - Боже, как же я истосковался по тебе и по твоей милой, сладкой попке.

- Боже, Рутгер. Прошло уже сколько, десять лет?

- Тринадцать. Слишком много, радость моя, я снова хочу снять тебя.

Ее лицо в зеркале вспыхнуло.

- Только сейчас думала, о наших старых фильмах, – ответила она.

- Я тоже. Последние тринадцать лет.

Они оба засмеялись.

- Пакуй сумки, – cказал он. - Ты летишь в Ноксвилль первым классом.

3.

Гарольд оттянул простыню и оголил Симону, которая была уже старой и разумеется мертвой, но ее лицо по-прежнему было невыразимо прекрасно. Вот она, растянутая перед ним на одной из кушеток – губы, которые он когда-то целовал, глаза, которые когда-то проливали по нему слезы, руки, которые окутывали его тело в мягкий и приятный рай, который она для него представляла.

Его первая любовь: Симона Вилсон. Его ненаглядная еще со средней школы, которая сейчас представляла из себя ничто иное, как очередное тело в его семейном склепе. Господи. Он не видел ее с выпускного – двадцать лет назад – спустя несколько лет, после того, как она его бросила. Городок был небольшим, но ему все равно не удавалось пересекаться с ней, хотя конечно, он не особо часто выходил на улицу.

В отличие от другого персонала "Похоронного бюро Рубена", Гарольд работал по ночам. Он приходил поздно и применял свое мастерство на мертвецах, чтобы они снова выглядели как живые, конечно не на долго, и только тогда, когда был сделан запрос на захоронение в открытом гробу; в остальных случаях, он просто бальзамировал тела, что не давало в полную меру развернуться его таланту. Ночь ему нравилась, так как день он презирал. При дневном свете шастало слишком много народу. Ночь же была пустой и спокойной. В тени Гарольд чувствовал себя гораздо комфортнее. Брать постоянно ночные смены было не совсем обычной практикой, даже для гробовщика, но и Гарольд был не обычным человеком, и его старшая сестра Мод, приняла его таким уже очень давно. Она владела фамильным бизнесом и разрешила ему эти ночные смены, в основном из-за того, что его мастерство обращения с мертвецами было непревзойденным. Стабильность заказов на похороны в открытом гробу была обеспечена как раз тем, что их похоронное бюро обеспечивало достойный вид покойников для финального поцелуя на прощание. Руки Гарольда были как будто волшебными, как патологоанатома никто не мог его превзойти.