Роберт Маккаммон - Жизнь мальчишки. Книга 2. Люди и призраки

Вернон вытер рот тыльной стороной руки, медленным, затрудненным движением.

— Отец мальчика ждал. Он наблюдал, не скрывая насмешки, за попытками мальчика добиться своего, с его губ не сходила улыбка. Лицо отца сделалось большим, словно солнце, и каждый раз, когда мальчик глядел на него, свет этого солнца обжигал его. Отец сказал мальчику, что ему никогда не суждено стать достойным его, своего отца. Даже обувь, рубашка и брюки мальчика куплены на деньги отца. Ему, мальчику, нечем заплатить за то, что стоит приличных денег. Все, за что мальчик ни брался, кончалось провалом, и всю оставшуюся жизнь его ждут одни неудачи. Отец сказал, что если он сегодня ночью внезапно умрет во сне, это случится потому, что его сын убивает его своими неудачами. А мальчик стоял у подножия лестницы и плакал, а потом крикнул отцу: «Ну что ж, иди и умирай, скорей бы ты умер, несчастный… сукин сын».

Как только прозвучали эти ужасные, исторгнутые из глубин души слова, я увидел, как глаза Вернона наполнились слезами, словно его насквозь пронзили копьем. Вернон тихо застонал, и на его лице отразилась такая неизбывная мука, какую я видел всего один раз, в «Нэшнл джиографик», на картине испанского художника, где был изображен обнаженный святой мученик. Слеза заскользила вниз по лицу Вернона, за ней другая — она застряла в пятнышке шоколадного крема в уголке его рта.

— Ох… — еле слышно стонал он. — Ох… ох… нет.

— Мистер Вернон?

Голос говорившего был столь же тих, как голос Вернона, но тверд. В дверях стоял мистер Притчард. Вернон даже не взглянул на него. Я хотел было встать, но мистер Притчард сказал:

— Прошу вас, Кори, оставайтесь пока на своем месте.

Я повиновался. Мистер Притчард пересек комнату и, остановившись позади Вернона, ласково положил руку на его худое плечо.

— Обед закончен, молодой хозяин.

Сидевший напротив меня голый человек ничего не сказал и не двинулся с места. Взгляд его глаз был тусклым и безжизненным, в лице не осталось ничего живого, кроме медленно катившихся слез.

— Вам пора идти спать, сэр, — сказал мистер Притчард.

— Я проснусь снова? — спросил Вернон каким-то загробным далеким голосом.

— Уверен, что проснетесь, сэр.

Рука мистера Притчарда погладила плечо Вернона, в этом прикосновении было что-то отцовское.

— Попрощайтесь со своим гостем.

Вернон поднял на меня глаза. Казалось, он видит меня впервые, словно я незнакомец, случайно оказавшийся в его доме. Но через мгновение его глаза снова ожили, он шмыгнул носом и улыбнулся мне своей мальчишеской улыбкой.

— Пыль садится на рельсы — вот незадача, — сказал он. — Если пыли соберется слишком много, состав может сойти с рельсов и выйдет крушение.

По его лицу пронеслась тень, но быстро скрылась, так и не превратившись в грозовое облако.

— Кори, — еще раз улыбнулся он, — спасибо, что нашел время пообедать со мной сегодня.

— Да, сэр…

Он поднял палец.

— Вернон.

— Вернон, — поправился я.

Он встал из-за стола, вслед за ним поднялся и я.

— Ваш отец ожидает вас у парадной двери, — сказал мистер Притчард. — Когда выйдете из комнаты, поверните направо и пройдите через холл к выходу. Через несколько минут я отвезу вас домой. Подождите меня у машины.

Взяв Вернона под локоть, мистер Притчард повел его к двери. Вернон шел, едва переставляя ноги, словно глубокий старик.

— Спасибо за прекрасный обед! — крикнул я.

Остановившись, Вернон взглянул на меня. Улыбка то появлялась на его лице, то исчезала, словно свет мигающей неоновой вывески, которая вот-вот перегорит.

— Надеюсь, ты не бросишь писательства, Кори. Желаю тебе всего хорошего.

— Спасибо, Вернон.

Вернон кивнул, очевидно довольный тем, что мы поняли друг друга. В дверях столовой он еще раз остановился.

— Знаешь, Кори, иногда по ночам я вижу удивительный сон. Вокруг ясный день, повсюду люди, а я иду по улице совершенно голый.

Вернон рассмеялся.

— Совсем голый! Можешь себе представить?

Наверно, мне нужно было улыбнуться, но в тот момент я забыл, как это делается.

Потом Вернон позволил мистеру Притчарду вывести себя из столовой. Я взглянул на гору грязных тарелок, оставшихся после нашего пиршества и почувствовал, как к горлу подступает тошнота.

Парадную дверь я разыскал без труда. Отец ждал меня там. Судя по его улыбке, он не имел ни малейшего представления о том, чему я только что стал свидетелем.

— Как вы поболтали?

Я пробормотал что-то невразумительное, но отца ответ устроил.

— Вернон с тобой нормально обходился?

Я молча кивнул. Теперь, когда обед закончился и Вернон не сделал мне ничего дурного, а отец ощущал приятную сытость от съеденной им тушеной говядины, он был оживлен и весел.

— Отличный у них дом, верно? — спросил он, когда мы спускались по лестнице к длинной черной машине. — Такой дом… даже страшно подумать, сколько он стоит!

Я не знал, что ответить отцу, но понимал; этот дом стоит гораздо дороже, чем человеку следует платить.

Вскоре появился мистер Притчард, который доставил нас до наших парадных дверей.

Глава 4

Гнев Пяти Раскатов Грома

В понедельник утром я обнаружил, что Демон ко мне охладела; ее вероломные пальцы оставили в покое мой затылок. Теперь ее взгляд был устремлен на одного Лэдда Девайна. И все это сделала поздравительная открытка и легкомысленное заявление Лэдда, что это он ее написал. В старших классах школы из Лэдда вышла настоящая звезда футбола, наверно потому, что с некоторых пор ему только и приходилось, что без устали практиковаться в умении быстро бегать и уворачиваться.

История с днем рождения Бренды имела и еще одно последствие. Во время большой перемены, когда Демон наблюдала, как Лэдд делает пас Барни Гэллоуэю, я поинтересовался у нее, как прошел праздник. Она взглянула на меня так, словно я лишь на йоту отстоял от состояния полной невидимости.

— О, было очень весело! — ответила она, и ее взгляд вновь обратился к юной звезде футбола. — Собрались все мои родственники. Был именинный пирог и мороженое.

— А подарки были?

— Угу. — Демон принялась грызть свой грязный ноготь, свисающие прядями сальные волосы упали ей на глаза. — Мамочка и папуля подарили мне детский медицинский набор, тетя Гретна — перчатки, которые сама связала, а моя кузина Чили — засушенный венок из лесных цветов, чтобы повесить его над кроватью на счастье.

— Здорово, — проговорил я. — Это действительно…

Я уже готов был уйти, но тут меня словно током ударило.