Стивен Кинг - Игра Джеральда

Да, но здесь — прямо здесь, на полу, на его глазах — лежали фунты и фунты свежего мяса, сала. Это было подарком от бога бродячих собак.

Бывший любимец Кэтрин Сатлин продолжал медленно приближаться к телу Джеральда Белингейма.

8

«Этого не произойдет, — говорила себе Джесси. — Ни в коем случае, так что расслабься».

Она продолжала твердить эту фразу до тех пор, пока верхняя часть туловища собаки не исчезла из виду, скрытая левой стороной кровати. Пес усиленно вилял хвостом, а потом последовал звук, который был очень знаком, — звук, издаваемый собакой, пьющей из лужи в жаркий летний день. Только сейчас звук был не совсем таким. Он был как-то грубее — не то что от лакания или лизания. Джесси смотрела на быстро виляющий хвост, и ум подсказывал ей то, что было скрыто от ее глаз углом кровати. Этот бродячий пес со свисающей клочьями шерстью слизывал кровь с волос ее мужа.

— НЕТ! — Джесси приподняла ягодицы и перебросила ноги влево. — ОТОЙДИ ОТ НЕГО! ПРОЧЬ! — выкрикнула она и двинула пяткой по спине собаки.

Пес мгновенно отскочил, приподняв морду, глаза его были так широко открыты, что были видны белки. Челюсти разжались, и в лучах заходящего солнца нити слюны, тянущиеся между верхними и нижними клыками, напоминали тоненькие золотые паутинки. Пес отскочил от удара ее босой ступни. Джесси с воплем отдернула ногу и инстинктивно подобрала под себя обе ноги, не слыша криков боли, доносящихся из перенапряженных мышц плеч, не чувствуя, как неохотно поворачиваются кости в суставах.

Пес — смотрел на Джесси, продолжая угрожающе рычать. «Давай разберемся во всем, леди, — говорили собачьи глаза. — Ты будешь делать свое дело, а я — свое. Вот и поладим. Ты все поняла? Так будет лучше, потому что если ты попробуешь помешать мне, я доберусь и до тебя. Кроме того, он мертв, и ты знаешь это так же хорошо, как и я, и почему он должен пропадать зря, когда я умираю от голода? Ты бы сделала то же самое. Я сомневаюсь, что ты понимаешь это сейчас, но мне кажется, что ты придешь к этой же точке зрения, и даже скорее, чем ты думаешь».

— ПОШЕЛ ПРОЧЬ! — крикнула она.

Сейчас Джесси сидела на пятках, раскинув в стороны руки, более чем когда-либо напоминая Фэй Рэй на жертвенном алтаре в диких джунглях. Ее поза — голова вверх, груди вперед, плечи отведены назад так сильно, что даже побелели от напряжения и на них выступили жилы, в глубоких треугольниках у основания шеи застыли густые тени — была подобна той, которую принимали девушки на самых обжигающих фотографиях из журналов Джеральда. Обязательная зазывающая улыбка, однако, отсутствовала; выражение лица было, как у женщины, стоящей у черты, за которой начинается безумие. — УБИРАЙСЯ ПРОЧЬ!

Собака смотрела на Джесси, продолжая рычать. Затем, удостоверившись, что второго удара не последует, опустила голову. Джесси выпала из сферы ее интересов. В этот раз не последовало лижущих или лакающих звуков. Вместо этого Джесси услышала громкое чмоканье. Это напоминало звук поцелуев, какими ее брат Вилл одаривал щеки бабушки, когда они приезжали навестить ее.

Рычание продолжалось еще несколько мгновений, но теперь оно было странно приглушенным, как будто кто-то прикрыл подушкой голову одичавшего пса. Почти касаясь макушкой полки над кроватью, Джесси могла видеть только пухлую ступню Джеральда и его правую руку. Ступня дергалась из стороны в сторону, как будто Джеральд отбивал ритм веселенького мотивчика — «Еще одно лето», например.

Теперь собака была видна ей лучше: Джесси видела все ее туловище начиная от шеи. Джесси увидела бы и голову, если бы собака подняла ее вверх. Но голова была опущена, лапы широко расставлены и с силой упирались в пол. Неожиданно раздался рвущийся звук — сопливый звук, как будто кто-то сильно простуженный попытался высморкаться. Джесси застонала.

— Прекрати… прекрати, пожалуйста.

Собака не обратила на нее никакого внимания. Когда-то она усаживалась рядом со столом своих хозяев и выпрашивала кусочки, ее глаза искрились. Но те дни, как и прежняя кличка, давным-давно канули в вечность, и вряд ли их можно вернуть. Сейчас все было по-другому и шло так, как шло. В борьбе за выживание не было места извинениям и вежливости. Пес не ел два дня, а здесь была пища, и, хотя здесь присутствовал хозяин, который не хотел, чтобы пес съел ее (дни, когда у него были хозяева, которые смеялись и гладили его по голове, говорили ему: «ХОРОШИЙ ПЕС» и награждали лакомыми кусочками за исполнение небольшого циркового репертуара, давно прошли), ноги этого хозяина были маленькими и мягкими, а не твердыми и больно бьющими, а голос свидетельствовал о полном бессилии.

Рычание бывшего Принца перешло в усердное пыхтение, и Джесси увидела, что тело Джеральда начало дергаться вместе с его ногами: сначала из стороны в сторону в темпе джаза, в потом действительно стало скользить, как будто он, несмотря на то что был мертв, двигался наощупь.

«Успокойся, Джеральд! — в бешенстве подумала Джесси. — Прекрати танцевать, лучше разделайся с собакой!»

Пес не смог бы сдвинуть Джеральда с места, если бы ковер лежал на полу, но Джесси приготовилась натирать паркет, так как через неделю наступал День Труда.

Билл Данн, присматривающий за их домом, вызвал из компании, занимающейся натиркой паркета, рабочих, и они сделали свое дело чертовски хорошо. Им хотелось, чтобы молодой хозяйке, когда она приедет сюда в следующий раз, понравилась их работа, так что они оставили ковер свернутым в кладовой, и когда бродячий пес добрался до Танцующего Джеральда, передвигая его по блестящему паркету, тот двигался с легкостью Джона Траволты в фильме «Субботняя лихорадка». Собака столкнулась с единственной проблемой — удержать собственное равновесие. Длинные грязные когти помогали ей в этом, оставляя короткие, но глубокие отметины в полированном паркете, когда собака пятилась назад, крепко зажав вялую руку Джеральда в своей пасти.

«Знаете, я ничего этого не вижу. На самом деле не происходит ничего подобного. Совсем недавно мы вместе слушали музыку, и Джеральд приглушил звук, чтобы сообщить мне, что он собирается поехать в Торонто на, футбольный матч в эту субботу. Я помню, как он тер мочку уха, пока говорил со мной. Как же он может быть мертв, как же могло случиться, что собака тащит его за руку по полу?».

Волосы Джеральда были в полном беспорядке (возможно, от того, что собака слизывала с них кровь), но очки плотно сидели на положенном месте. Джесси видела его полуоткрытые и блестевшие из-под припухших век глаза. Его лицо представляло собой застывшую маску с уродливыми красными и пурпурными пятнами, как будто даже смерть не могла смягчить его гнев в ответ на ее внезапный каприз (казалось ли это ему капризом? Ну, конечно, именно так он и считал), заставивший Джесси передумать.