Джейсон Дарк - Пять минут ужаса

— Джон, я чувствую себя прекрасно.

— Улыбаться, девочка, улыбаться. Они не должны ничего заметить.

Рита тихо засмеялась.

— Ты веришь в то, что это еще нужно? Может быть, они уже все знают.

— Это тоже может быть.

Я понимал, каково было Рите, потому что сам чувствовал себя не лучшим образом именно теперь, когда мы спускались в холл. Однако есть вещи, которые надо принимать такими, какие они есть. Их просто невозможно изменить. Кроме того, я очень мало знал об этих четырех женщинах, и по возможности хотел выманить их из укрытия.

Они все находились в холле. Зрелище было незабываемое. Как мумии или зомби, они сидели в своих креслах, в живописном беспорядке расставленных по холлу. Каждая из них видела часть помещения, так что все вместе они имели полный обзор. Они смотрели, как мы спускаемся. Их накрашенные лица, несмотря на макияж, напоминали мне живые трупы. Их губы вытянулись в предупредительной улыбке, а в глазах читалось ожидание.

Мне они совсем не понравились, и чем дальше, тем больше. я это осознавал. При нашем появлении они пошевелили руками, и казалось, что вот-вот раздадутся аплодисменты, но дело обошлось без этого.

Из чайника, стоявшего на фарфоровой подставке, уже поднимался пар, в подставке же находились свечи, тепло которых не давало чаю остынуть. Рядом на столе я увидел серебряный кофейник, в котором наверняка был кофе.

— Рита, возьми себя в руки. Представь себе, что внизу сцена, и сейчас твой выход.

— Будем надеяться, что я не забуду свою роль.

— Ах, как хорошо, что вы пришли, — раздался голос Флоры. Ее подруги улыбались подобно мумиям. — Я считаю, что пить чай или кофе после обеда, это просто великолепно. Это прекрасная традиция, которую мы хотели бы сохранить.

— Вы совершенно правы.

Мы спустились вниз по лестнице и остановились. Я спросил, где нам можно сесть.

— Садитесь, пожалуйста, на диван, — предложила Флора.

Для них это было очень удобное место. Диван был виден всем четверым, а мы в это время должны были сидеть и вести с ними салонный разговор. Откровенно говоря, у меня не было настроения этим заниматься.

Тем не менее, мне пришлось сделать хорошую мину при плохой игре. Я взял Риту под руку и повел ее к означенному месту.

Эрика встала. Обеими руками она поправила свое платье.

— Вы оба будете пить кофе?

— С удовольствием.

Она разливала кофе, глядя на нас сверху вниз, и у меня было ощущение, что за мной наблюдает змея. Остальные три женщины сидели неподвижно.

Хотя диван и казался удобным, на самом деле снизу больно толкались жесткие пружины.

— Надеюсь, что он придется вам по вкусу, — сказала Эрика и удалилась на свое место.

— Это вы его варили?

— Да. — Эрика прямо таяла от удовольствия. Взгляд, который она на меня бросила, обещал мне седьмое небо на земле. Впрочем, от него я предпочел бы отказаться.

Мы оба одновременно попробовали кофе. Он был очень горячий и дьявольски крепкий. Я положил сахар и подлил в кофе молока. Когда я все это перемешал, получился напиток красивого золотисто-коричневого цвета.

— Хороший кофе, — похвалил я после второго глотка и слегка подтолкнул Риту, которая поняла знак правильно, и тоже похвалила кофе.

Здесь стояло и печенье, к которому мы не притронулись. Я откинулся на спинку дивана и думал о том, что эти лица с вымученными улыбками постепенно начинают действовать мне на нервы.

— Кофе еще и потому хорош, что он сразу перебивает другой вкус.

Я переоценил возможности своих партнеров. Четыре женщины переглянулись и пребывали в замешательстве, пока Клара не спросила, вытянув шею подобно грифу:

— Какой другой вкус?

— Вкус гнили.

Я намеренно сказал эти слова громко и очень отчетливо. Рита вздрогнула и непроизвольно сжала руки, она сидела очень скованно.

Женщины переглянулись. Эрика перестала улыбаться. Клара наморщила лоб, а брови Жоржетты появились поверх ее очков. Флора на мое замечание не прореагировала, но спросила:

— Позвольте спросить вас, что вы имеете в виду, месье Джон?

— С удовольствием вам скажу. Вы мне дали номер, в котором действительно пахнет гнилью.

— Такого я не могу себе представить, — сказала Флора с неожиданной обидой.

— Однако это так.

— А вы не проветрили номер? — спросила Клара. — Может быть, это просто запах от мебели или от занавесок?

Я покачал головой.

— Нет, уважаемые леди, тот запах я знаю. Но я знаю и запах гнили.

— Откуда же он?

— Я довольно часто бывал на кладбищах. Там постепенно накапливается опыт.

— Не может быть! — воскликнула Жоржетта и всплеснула руками, подняв их высоко вверх. — Такого я еще никогда не слышала. Этого просто не может быть, месье Джон. Мы тоже часто бывали на кладбищах. Согласна с вами, запах там приятным не назовешь. Но гнилью на кладбищах не пахнет. Пахнет, может быть, опавшей листвой или старыми цветами — вот это действительно бывает.

Другие женщины кивнули в знак согласия.

— И все-таки это так, — настойчиво повторил я.

Флора спросила:

— А ваша знакомая тоже что-нибудь почувствовала?

Поскольку она обращалась прямо к Рите, той пришлось ответить.

— Еще бы! Джон совершенно прав. Здесь не просто пахнет гнилью, это какая-то невыносимая вонь.

Женщины, которые перед нами сидели, были превосходными актрисами, они поочередно посмотрели друг на друга, и наконец Флора первая покачала головой, остальные поступили точно так же. Потом Флора спросила:

— Может быть, вы желаете, чтобы вам дали другой номер? У нас их достаточно. Пожалуйста…

— Ни в коем случае.

— Но, месье Джон! — воскликнула она. — Уж если там такой запах!

— Ну, что ж, придется жить с запахом.

— Я этого себе не могу представить, мои подруги тоже нет. Откуда же мог взяться такой запах?

— Это запах мертвецов.

— Что? — Она наклонилась вперед и приложила руку к левому уху. — Что вы сказали?

— Ну, мертвецов, трупов. Понимаете, Флора?

— Нет, — категорически заявила она.

— Ну, может быть остатки трупов, которые давно сгнили, или, может быть, они превратились в черную массу. — Я подкинул им этот пробный шар, потому что мне очень хотелось увидеть их реакцию.

— Массу? — как эхо повторила Флора.

— Да-да.

Она пошевелила губами, но ничего не сказала. Ее подруги тоже ничего не говорили. Но лица их изменились. Особенно глаза. В них появилось недоверие. Даже Эрика, молодящаяся старуха с замашками роковой женщины, смотрела на меня по-иному.

— Про какую это массу вы говорите? — спросила Клара.