Сомерсет Моэм - Маг

Хаддо крайне эгоистичен, никогда не поделится с товарищами никакой информацией, чтобы они не смогли воспользоваться ею и не помешали ему в его непрерывной большой охоте.

Но несмотря на это, у Буркхардта возникло столь высокое мнение о способностях и изобретательности Хаддо, что когда он сбивал группу для путешествия в Азию, то пригласил и его принять участие. Хаддо согласился, и в книге Буркхардта содержатся доказательства (если они потребуются) необычайных качеств этого человека. Немец признается, что не единожды бывал обязан жизнью редкому дару Хаддо ориентироваться в различных обстоятельствах. Но они все-таки поссорились из-за жестокого обращения Хаддо с туземцами. У него случилась ссора с одним из проводников, в результате чего Хаддо застрелил беднягу. И хотя клялся, что стрелял в целях самозащиты, его поведение вызвало дезертирство местных помощников. Путешественники попали в очень тяжелое положение. Буркхардт считал, что во всем виноват Хаддо, и не захотел иметь с ним дело. Они расстались. Буркхардт возвратился в Англию, а Хаддо, преследуемый родственниками убитого, едва спас свою жизнь. Больше ничего я о нем не знаю.

Вообще-то он — экстраординарный человек. Признаюсь, совершенно не понимаю его. Не удивлюсь ничему, чего бы о нем не услышал. Советую вам избегать его как чумы. Он не может быть ничьим другом. Как знакомец — вероломен и неискренен; как враг — безжалостен и неразборчив в средствах.

Ужасно длинное письмо!

Прощайте, мой друг. Надеюсь, изучение французских методов хирургии прибавило Вам новой мудрости. Ваше трудолюбие восхищает меня, и я уверен, что Вы в конце концов станете баронетом и президентом Королевского общества хирургов, а также избавите представителей королевской семьи от их червеобразных отростков.

Всегда Ваш Фрэнк Харрел»

Дважды прочитав письмо, Артур сунул его в конверт и без комментариев отправил мисс Бойд. Ее ответ пришел через несколько часов. «Я пригласила его к чаю в среду и не могу теперь взять назад приглашение. Вы должны прийти помочь нам, но, пожалуйста, будьте с ним любезны, как ежели бы, подобно большинству из нас, он лишь в мыслях позволял себе нарушать десять заповедей».

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Утром того дня, когда Оливер Хаддо был приглашен к ним на чай, он оставил у двери Маргарет огромный букет хризантем. Их было так много, что строгая студия совершенно преобразилась. Она приобрела праздничность, которую Маргарет, несмотря на шелковые тряпочки, тут и там развешенные по стенам, никогда не могла ей придать. Артуру стало неловко, что не догадался принести цветов. «Ты, наверное, считаешь меня очень невнимательным».

Маргарет улыбнулась и протянула ему руку.

— Ты нравишься мне потому, что тебя не заботят банальные знаки внимания, принятые у влюбленных.

— Маргарет — умная девушка, — улыбнулась Сюзи. Она знает, что когда мужчина посылает цветы, это явный признак того, что он уже восхищался и другими.

— Не думаю, что эти цветы адресованы специально мне.

Артур сел и с удовольствием оглядел комнату. Опущенные шторы и многочисленные светильники придавали ей уют; в ней стояла особая романтическая атмосфера, которая всегда присутствует в студиях художников: располагающая к размышлению и дающая возможность быть серьезным без помпезности и легкомысленным без глупости.

Через несколько дней знакомства между Артуром и Сюзи установились приятельские отношения. Мисс Бойд с позиций незамужней и уже немолодой женщины добродушно подтрунивала над ним. Для нее он был молодым влюбленным глупцом, и ее занимало, что в этой роли даже умный человек может вести себя, словно полный идиот. Но Маргарет понимала, что если подруга подшучивала над Артуром, то лишь потому, что полностью одобряла его поведение. По мере того, как росла их взаимная приязнь, Сюзи все больше восхищалась твердым характером Бардона. Ее поражала его способность разбираться в вещах и действиях, где он чувствовал себя компетентным, и легкость, с которой оставлял без внимания то, о чем не ведал. У него отсутствовала поза. Сюзи также трогала искренность, придававшая очарование резкости Артура. И хотя она ценила красоту, его грубо высеченное, как у статуи из порфира, лицо, очень нравилось ей. Оно отражало его натуру — сильную, но нежную, честную и простую, лишенную особой романтичности или блеска, но на редкость надежную и внушающую абсолютное доверие. Сейчас он сидел, держа на коленях терьера Маргарет и поглаживая его уши. Сюзи, глядя на него, с болью в сердце думала, почему это ни один человек типа Артура никогда не обращал на нее внимания. Не вызывало сомнений, что он станет отличным семьянином, и его любовь, проснувшись, уже не отступит.

Доктор Поро вошел и со скромностью, составляющей одно из основных его достоинств, уселся в уголке. Он не любил много говорить и молча прислушивался к болтовне молодых людей. Собака спрыгнула с колен Артура и дружески потерлась о ноги доктора. Присутствовавшие разговорились и совсем забыли о том, что ожидается еще один гость. Маргарет отчаянно надеялась, что Хаддо не явится. Она была очень хороша в этот вечер и выполняла обязанности хозяйки с грацией, придававшей ей особое очарование. Вспоминались уютные домашние святые, озаряющие своим сиянием страстные повествования Великой Книги.

— Как здесь чудесно! — улыбнулся доктор Поро, не находя английских слов и выражая по-французски то чувство, которое вызывало у него происходящее.

Как будто некий художник нарисовал эту жанровую сценку, так гармонично сочетались в ней все цвета и так хорошо смотрелись сидящие дружным кружком близкие люди. Атмосфера была удивительно мирной.

Раздался стук, и Артур поднялся, чтобы открыть дверь. По пятам за ним устремился терьер. Вошел Хаддо. Сюзи следила за собакой и уже не удивилась той перемене, которая с ней произошла. Поджав хвост, бедняга отползла вдоль стены и забилась в самый дальний угол. Она испуганно и подозрительно оглядела Оливера и спрятала голову. Гость же, занятый приветствиями, даже не заметил, что в комнате есть собака. Со скромностью, неожиданной для него, он принял благодарность Маргарет за цветы. Его поведение удивило их. Он отбросил свою обычную позу и как будто искренне восхищался маленькой уютной студией. Попросил Маргарет показать ему свои рисунки и рассматривал их с подлинным интересом. Его замечания оказались существенными и обнаруживали познания в вопросах, которые он затрагивал. И, хотя назвал он себя дилетантом) объектом насмешек профессиональных художников, всего, только человеком, который знает, что ему нравится, его критические высказывания, пусть и великодушные, доказывали, что он вовсе не любитель. На женщин это произвело впечатление. Отложив рисунки, Хаддо пустился повествовать о своих путешествиях. Было ясно, что он стремится произвести на хозяев благоприятное впечатление. Сюзи стало понятно, каким образом, несмотря на неестественность поведения, ему удавалось оказывать такое большое влияние на оксфордских однокашников. Они любили смеяться и, как заметил Фрэнк Харрел, — пусть Оливер Хаддо и не обладал тонким остроумием, он компенсировал свой недостаток разнообразными шутками, которые вполне могли сойти за остроты. Однако Сюзи, которую Хаддо очень заинтриговал, пригласила его не с целью позабавиться. Доктор Поро дал ей почитать увлекательную книгу о древних алхимиках, и она использовала ее как повод, чтобы перевести разговор на темы, в которых Хаддо был большим специалистом. Она прочла книгу с восторгом и, воспламененная мистикой, где так удивительно переплетались факты и фантазия, жаждала узнать еще больше. Длительный каторжный труд, которым столь многие из адептов магии были заняты лишь для того, чтобы потерять все свое состояние, а нередко и подвергнуться преследованиям и пыткам, интересовал ее не меньше, чем почти достоверные сообщения о тех, кто добился успеха в своих необычайных поисках.