Дэниел Истерман - Ночь Седьмой тьмы

Доктор опустил глаза на лист бумаги у него на столе.

–Так, дайте-ка я взгляну. Джо обнаружил следы сапонинов, большой группы гликозидов. В больших дозах они могут быть крайне токсичны. Одна из разновидностей, известная как сапотоксины, использовалась в некоторых частях Африки для введения через рот в качестве своеобразной «сыворотки истины» для развязывания языков; в больших количествах сапотоксины нарушают клеточное дыхание и вызывают смерть. Джо не думает, что в крови Нарсиса их было достаточно, чтобы можно было говорить о смертельной дозе.

Он также обнаружил в различных количествах тан нины, смоляные кислоты, токсичный дигидроксифенилаланин и ряд алкалоидов, включая пруриенинин и приуриенидин. Их можно обнаружить в некоторых тропических растениях, в основном в лианах семейства легумонозэ. В определенных сочетаниях они могут действовать как психоактивные составы, которые способны вызывать галлюцинации.

И здесь тоже Джо не считает, что была введена токсичная доза. То же самое касается и нескольких других активных химических веществ из других растения и большинства тех, которые имеют животное происхождение. За одним исключением.

В крови этого человека были обнаружены значительные количества тетродотоксина. Мы относим это вещество к нейротоксинам; другими словами, это яд, который воздействует на нервную систему. Большинство нейротоксинов являются белками, но тетродотоксин – это небелковое вещество огромной токсичности. Говоря попросту, это один из самых сильных известных нам ядов. Он в шестьдесят раз сильнее стрихнина, в тысячу раз – цианида натрия. Всего половины миллиграмма чистого тетродоксина достаточно, чтобы убить взрослого человека. Смерть наступает в результате полного нейромышечного паралича. Ваш парень был отравлен, лейтенант. Единственное, чего я никак не могу понять, это то, что он был жив, когда вы нашли его.

Ривера снял очки. Без них его глаза оказались слабыми и покрасневшими. Рубен чувствовал, что усталость доктора не была чисто физической. Этот взгляд был ему знаком: он достаточно часто видел его в зеркале собственной ванной.

– Лейтенант, если вы хотите узнать, что случилось с вашим гаитянцем, вам нужно будет вырыть его снова. Как можно скорее.

9

Встреча с Обеном поселила в Анжелине чувство беспокойства. Почти целый час после нее она бродила без всякой осознанной цели, проходя улицу за тусклой улицей. Ее каблуки сухо цокали по тротуару, выбивая стаккато, напоминавшее звук барабана рада.Она мерцающей тенью двигалась по улицам, не замечая производимой ею музыки.

Примерно в половине пятого она очутилась в конце Клермонт Авеню, где находилась ее квартира. Она не собиралась сюда приходить, по крайней мере сознательно; что-то вело ее, какое-то притяжение, имени которому она не знала. Посмотрев сначала в один конец улицы, потом в другой, она не увидела никого из знакомых. Полицейских машин тоже нигде не было видно.

Квартира была опечатана. На край двери и рамы был наклеен черно-белый плакатик с официальным предупреждением департамента полиции Нью-Йорка:

СТОЙ! МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ

Анжелина сорвала плакатик и вставила ключ в замок. Он беззвучно открылся.

Эксперты на время закончили свою работу. Везде она видела следы их присутствия: пятна порошка для снятия отпечатков пальцев, картонные ярлычки на предметах, надписи, говорившие, что тот или иной предмет забрали в качестве вещественного доказательства. Доказательства чего? Дверь в гостиную была плотно закрыта. Она не стала ее открывать и направилась в спальню.

В шкафу она разыскала средних размеров чемодан и уложила в него кое-какую одежду из той, что была получше. Две пары туфель про запас. Свежее белье. Что-нибудь черное для похорон. Она подумала о том, чтобы взять с собой черное белье – это уже граничило с патологией? На кровать она даже не взглянула.

Шагнув через коридор в ванную, Анжелина набила полный пакет дорогими кремами и лосьонами. Рик никогда не скупился на то, что она покупала для ванной комнаты. «Мне нравится, что ты так заботишься о своей внешности», – обычно говорил он. «Ну вот и хорошо, – обычно отвечала она, – а то кто же еще будет обо мне заботиться?»

Повсюду лежали реликвии, оставшиеся после Рика. Его бритва с короткими волосками, прилипшими к лезвию, тюбик крема для бритья, шампунь против перхоти, пара грязных трусов, бесцеремонно брошенных на корзину для белья. Она притворилась, что не замечает их.

Подняв глаза, она случайно увидела себя в зеркале, большом зеркале, висевшем над раковиной. Запавшие глаза, впалые щеки, поникшие пряди волос. Она вспомнила ярко-красных рыбок, захлебывающихся в воздухе, отчаянные глаза, вращающиеся и застывающие неподвижно. Бьются, бьются – и затихают. Она снова посмотрела в зеркало. Резкий свет флюоресцентной лампы никак не смягчал результата.

Ее одежда превратилась в тряпье. Нужно отдать ее почистить и выгладить. А может быть, и не нужно. Может быть, она уже больше никогда ее не наденет. Анжелина быстро разделась, скинув трусики и лифчик тоже, и стояла, зябко поеживаясь. Кожа была липкой на ощупь. Руки и грудь быстро покрывались пупырышками от холода. Ей бы сейчас не повредил еще один душ, по-настоящему горячий.

Фитиль в газовой колонке все еще горел. В ящичке она нашла трубчатую губку для тела. Вступив в душевую кабину, она задернула полупрозрачную занавеску и установила регулятор температуры в положение «горячо». Когда она открыла кран, розочка душа над ее головой громко фыркнула и окатила ее ледяной водой, которая в несколько секунд превратилась в кипяток. Анжелина охнула и круто повернулась на месте, подставляя спину под этот обжигающий каскад. Когда ее кожа привыкла к жару, она закрыла глаза и откинула голову, чтобы вода струилась по лицу. Медленно она наклонилась назад, чувствуя, как острые иглы впиваются в грудь, в живот.

Кожу покалывало, кровь поднялась к самой поверхности. Она протянула руку за губкой.

Вдруг она открыла глаза и заморгала, стряхивая с них водяную пелену. Она ощутила беспричинный страх, словно квартира внезапно ожила.

За занавеской душевой кабины маячили огромные тени. Ванная комната вздрогнула, неразличимая за плотной вуалью пара и пластмассы. Вода барабанила по полиэтилену, заглушая все остальные звуки. Анжелина почувствовала, как сердце заколотилось у самого горла, и потянулась к краю занавески. Она отодвинула ее, и вода стала попадать на пол. Моргнув, она стряхнула с ресниц тяжелые капли и прищурилась, напрягая зрение. Ванная наполнялась паром, зеркало уже покрывала ровная матовая пленка.