Черные сказки - Олег Игоревич Кожин
Правят нами мертвецы, вызванные Глафирой из ада и воскрешенные могуществом ее. Во главе их стоит Глеб Крахоманов, бывший кремлевский экстрасенс и советник президента Российской Федерации, оказавший Глафире неоценимую услугу, когда по ее указке дал нашему бедному президенту губительный совет о трех ракетах.
В память о тех трех ракетах мы теперь отмечаем веселый праздник – Троицын день.
Инопланетные грибы с дуплами-порталами растут повсюду под пещерными сводами Бабушкиного нутра. Из тех порталов являются к нам чудовищные космические твари, Бабушкины союзники, которые помогли ей воцариться на земле. Тварям этим позволяет Бабушка охотиться на нас, похищать нас и уводить в рабство – в свои кошмарные миры, о которых поговаривают, что они хуже самого ада.
Более-менее хорошо еще устроились биробиджанские индейцы, вовремя подсуетившиеся со своим торжественным молебном и оказавшие Бабушке энергетическую поддержку в решительный момент. Это позволило ей скорректировать курс тех трех ракет, которыми ее пытались уничтожить и которые она отдала космическим тварям в обмен на эктоплазму.
Как выглядит Бабушкина плоть снаружи, того мы не ведаем – нам ведь такое не показывают, – а изнутри она представляет собой многоуровневый лабиринт с бесчисленными туннелями и пещерами. Кроме нас, людишек, да вышедших из ада мертвецов, да залетных космических гадин, обитают еще в тех туннелях и пещерах Бабушкины симбионты – прожорливые зубастые слизни, первое поколение которых она вывела внутри себя прежде своей первой смерти. Если мертвецам Бабушка дала право всячески мучить нас, но не до смерти, то слизням дала право нас убивать и пожирать. Бабушка очень умна и расчетлива, поэтому все у нее учтено: скольких человек космические чудовища утаскивают в свои порталы, скольких – пожирают слизни, скольких терзают мертвецы, а сколько таких, что живут припеваючи. За всем этим Бабушка внимательно следит, соблюдая угодный ей баланс, так что какая-никакая справедливость, пусть и чудовищная, в нашем мире все ж таки присутствует.
Ну, а в дни праздников – их у нас три – так и вообще наступает полная безопасность, когда мы отдыхаем от забот и веселимся. В эти дни Бабушка разрешает нам принимать инопланетные наркотики, которые куда веселее всяких там мухоморов и кактусов. Прежних синтетических наркотиков, типа ЛСД и спайса, у нас уже нет, да оно, может, и к лучшему. Праздники же наши – это упомянутый День Ядерной Троицы, День падения Чертополошинского метеорита и День рождения Глафиры Алексеевны, которой, как говорится, честь, слава и хвала ныне и присно и во веки веков. Аминь, ёпт!
В конце концов, человек ведь такая тварь, которая к любому кошмару сумеет приспособиться и посреди любого ужаса найдет себе комфорт и удовольствия.
Новые сказки
Ну и как тебе, милый дружочек, наши первые истории? Сон как рукой сняло, готов слушать дальше? А дальше тебя поджидает все самое волшебное, удивительное и необычное! Новые предания и легенды, презабавные каверзы и совсем нешуточные байки лучших сказителей современности. Но будь осторожен, дружочек, иные из этих историй плюются ядом и норовят сцапать да унести в мир иной, мир пугающий.
В мир запредельной Нави…
Дмитрий Тихонов. Странные вещи с вершины горы
Отец заболел вскоре после того, как сошел снег. Долго кашлял, надрывно и сухо, мучился головными болями, откладывал все больше дел на потом, а к концу апреля слег. Ночами метался в горячке, днем тонул в тонком, прозрачном полусне, то и дело вздрагивая, испуганно вздымая опухшие веки. Говорить ему было сложно – стоило начать, как накатывал кашель, раздирающий грудь и горло, – а потому Рита тоже молчала. Ухаживала, стирала, поила горячим бульоном, сидела у кровати, наблюдая, как за окном наливается солнечным светом молодая листва. Так прошла почти неделя. В последний день месяца, ближе к вечеру, отец разбудил задремавшую было дочь, ткнул заскорузлым пальцем в календарь на стене:
– Сегодня ведь, Ритк, да? Правильно?
– Да, пап. – Она зевнула и потянулась, недовольная резким пробуждением, недовольная неизбежным этим разговором, которого боялась с тех самых пор, как болезнь приобрела серьезный оборот. – Все правильно.
– Хреново. Утром не…
На выдохе из его груди хлынул грохочущим потоком кашель, и отец раздраженно застучал кулаком по одеялу. Кулак был бледен и костляв и принадлежал, казалось, совсем другому человеку, а вовсе не двужильному лесничему, которому что три десятка километров за день прошагать, что телегу дров нарубить – раз плюнуть.
– Не встать… – слабым голосом договорил больной, прокашлявшись. – Выходит, тебе на гору идти. Да, Ритк? Ну а кому еще?
– Ты что, пап? Я не справлюсь. Страшно.
– И чего страшно? Нечего там бояться совершенно. Завтра утром на горе безопасней, чем в райотделе милиции. Звери разбегутся. Лучший день в году: тихо, спокойно, гуляй – не хочу.
– Так ведь меня не звери пугают.
– А больше не будет никого, обещаю. Все улетят, как только солнце встанет. Я ни ра…
Отец снова зашелся в приступе кашля, и Рита прикрыла глаза, чтобы не смотреть, как наливается кровью его измученное лицо.
– За все время я ни разу не встречал их, – прошептал он наконец, словно боясь потревожить хищника, притаившегося в груди. – Сколько лет уже туда хожу, прибираю, и хоть бы кто показался! Нет, это просто лес, и на самой вершине горы следы… праздника. Конечно, там разное можно найти, и нужно держать ухо востро, чтобы не порезаться или не обжечься ненароком. Но ты будешь одна, даже не сомневайся.
Договорив, отец откинулся на подушку, едва дыша. На висках его блестел пот. Стиснутые губы дрожали. Взгляд блуждал по потолку, будто там, среди трещин в побелке, скрывались криво нацарапанные подсказки, способные помочь договориться с дочерью, убедить ее в необходимости делать все, как должно.
Только Рита и сама знала, что завтра утром отправится на гору. От этого зависело их с отцом благосостояние, их стол, их уверенность в будущем. Его обеспеченная старость. Ее высшее образование. Каждый год в первый день мая отец поднимался на вершину горы и возвращался с рюкзаком, полным странных вещей, которые затем продавал незнакомцам на пестро раскрашенных машинах, незнакомцам в нелепых ярких шляпах, незнакомцам, говорящим на чужих, не по-человечески звучащих языках. Покупатели щедро платили за странные вещи, принесенные с вершины горы, – гораздо, гораздо больше, чем готово было выложить Ветлыновское лесничество за тяжелый, но честный каждодневный труд. В течение следующей недели к их домику станут подъезжать одна за другой разноцветные иномарки, и если Рите с отцом нечего будет предложить… Она не знала, что случится, но надеяться на лучшее не стоило. Покупатели не производили впечатления людей, умеющих прощать ошибки или давать поблажки, – честно
