Грэм Мастертон - Жертвоприношение
– Что заставило вас прийти сюда? – спросил я его.
– Ваш мальчик, – проворчал он.
– Дэнни?
– Да. После вашего вчерашнего визита я пошел в Бончерч, чтобы снова взглянуть на дом. Освежить в памяти, так сказать. Я не ходил этой дорогой года два-три. Может, больше. Я остановился за задними воротами и увидел, как ваш мальчик играет у пруда. Он стоял спиной ко мне. И на мгновение, – Гарри замолчал, сглотнул, его выступающий кадык дернулся вверх-вниз, – всего лишь на мгновение мне показалось, что это мой брат Уильям.
Ему не нужно было больше ничего объяснять. Я поднял щеколду чердачной двери, и он включил фонарик.
– Добро пожаловать, – сказал я ему. – Только, ради бога, будьте осторожны.
Гарри понюхал воздушный поток, долетавший из тьмы чердака.
– Я не чувствую запаха крыс, – сказал он.
– А как обычно они пахнут?
– О, вы сразу узнаете этот запах. Они пахнут кислой мочой, опилками и чем-то еще. Чем-то очень крысиным, словно смешанные вместе смерть и младенцы.
– Вы не возьмете молоток? – поинтересовался я.
– Не в этот раз. Сейчас я просто хочу осмотреться. Хочу получить представление, с чем имею дело.
– Поверьте, это огромная крыса размером с кокер-спаниеля, – предупредил я его.
Он начал с трудом подниматься по лестнице, прощупывая лучом фонарика темноту. Я следовал за ним по пятам. Хотя, если честно, я с радостью вернулся бы на улицу, на солнечный свет, и забыл все, что слышал и видел. Что, если та девочка все еще здесь? Что, если она существовала на самом деле – была похищена, изнасилована и убита? Как я буду объяснять это кому-нибудь?
Что, если местные байки – это правда, и зверь, именуемый Бурым Дженкином, может похищать детей? Единственной моей защитой был этот страдающий одышкой 67-летний крысолов с фонариком.
Трус, упрекнул я себя. Но тут же подумал: «Это правда, но мне не стыдно за свой страх».
Гарри поднялся по чердачной лестнице и, облокотившись на перила, огляделся. Луч его фонарика ощупывал каждый угол. Я увидел сломанную деревянную лошадку, ее глаз из желтого стекла поблескивал, грива поредела от времени и цапких детских ручонок. Увидел зеленый школьный сундук с трафаретной надписью: «Р. В. Дж. Уилсон, директор школы». Увидел ящики из-под чая, набитые старыми книгами. Откуда-то снизу доносился еле слышный смех Дэнни, игравшего с Лиз в догонялки.
– Минувшей ночью здесь был сущий ад, – сказал я Гарри. – Вспышки света, грохот, а потом еще эта маленькая девочка. Или то, что я принял за маленькую девочку.
Гарри потянулся назад и схватил меня за руку. Я почувствовал его жесткие пальцы без последних фаланг.
– Вам не нужно оправдываться передо мной, мой друг. Вы знаете, что реально, а что нет. Точно так же, как я знаю наверняка, что забрало моего брата. Некоторые вещи вы просто знаете, и неважно, что говорят другие. Может, я и не чую крыс, но я чую Бурого Дженкина.
– Что вы собираетесь делать? – спросил я.
– Собираюсь обыскать здесь все, – ответил он. – Даже самые умные крысы оставляют после себя следы.
– Только, ради бога, будьте осторожны.
Я остался ждать на лестнице, в то время как Гарри с грохотом бродил по чердаку, подымая пылезащитные чехлы и двигая мебель.
– Помета не видно, – сказал он спустя какое-то время. – Странно.
– Может, это вовсе не крыса, – предположил я.
– Все грызуны оставляют после себя помет, – возразил Гарри. – Как и все люди оставляют после себя мусор.
Я вспомнил, что вчера выбросил из окна машины обертку от шоколадного батончика, и мне стало стыдно.
Гарри продолжал грохотать. Сейчас я его не видел – он находился в дальнем конце чердака, над моей спальней. Я видел лишь изредка мелькающий на потолке луч его фонарика.
– Подождите минутку, – сказал Гарри. – Здесь есть люк, но неба над ним не видно.
Я поднялся на верхнюю ступеньку. Гарри стоял над моей спальней и светил фонариком в двустворчатый люк в покатом потолке.
– Не понимаю, в чем дело, – сказал я. – Если смотреть на дом снаружи, кажется, что эта часть чердака изолирована.
Гарри задумался и шмыгнул носом:
– Значит, там есть пустое пространство?
– Наверняка. Между старой крышей и новой.
– Достаточно большое, чтобы там что-то могло спрятаться?
– Ну да. Но не крыса. Как крыса может открывать и закрывать люк?
Гарри посветил фонариком себе в лицо. Оно выглядело устрашающе, словно посмертная маска, висящая в темноте.
– Это первый вопрос. А второй: как могла крыса удрать с моим братом?
Я покачал головой. Я хотел, чтобы он нашел Бурого Дженкина как можно быстрее. Несмотря на заметную циркуляцию воздуха, чердак оказывал невыносимо гнетущее впечатление, словно это был не третий этаж дома, а третий уровень подземелья.
Гарри продолжал шарить вокруг и двигать мебель.
– Похоже, мне нужно все обдумать, – сказал он. – Здесь нет никаких признаков крысы. Как и белки. Вообще ничего нет.
– Но я определенно что-то видел, – возразил я. – Что-то темное, покрытое щетиной. Оно пробежало прямо мимо меня.
Помолчав с минуту, Гарри шмыгнул носом и сказал:
– Я вам верю. Хотя знаю, что поверили бы не все.
Какое-то время он стоял, глядя прямо перед собой. Затем снова посветил фонариком на люк:
– Видно, придется заглянуть внутрь. Может, тогда мы поймем, что к чему.
– Сомневаюсь, что там открыто, – сказал я.
Однако он подтащил один из ящиков и взобрался на него, чтобы дотянуться до старомодной щеколды. Ему пришлось ударить два-три раза ладонью по створке, и внезапно она открылась. Он поднял ее как можно выше и зафиксировал с помощью ржавого шпингалета.
– Здесь пахнет иначе, – сказал он, просовывая голову в люк и светя фонариком. Хотя Гарри загораживал почти весь обзор, я видел грубые, неровно уложенные шлакобетонные блоки: этот участок крыши был замурован в спешке человеком без строительного опыта.
– Здесь все еще осталась старая кровельная плитка, – отозвался Гарри. – Хоть убей, не понимаю, зачем кому-то понадобилось огораживать это место. Не вижу никакого смысла.
– Еще они замуровали одно из окон спальни.
– Будь я проклят, если хоть что-то понимаю, – сказал Гарри. – Похоже, нам нужно все обдумать по новой.
Он собирался уже слезать с ящика, когда внезапно уронил фонарик. Тот упал на пол, но не потух. Он осветил пыльную поверхность напольного зеркала, заполнив один угол чердака призрачным отраженным светом.
Едва я сделал шаг, чтобы поднять его, как Гарри издал какой-то странный звук, похожий на треск рвущейся материи. Я поднял голову и, к своему ужасу, увидел, что его волосы в чем-то застряли. Он пытался освободиться, но не мог. Развернувшись, взмахнул ногой, и ящик, на котором он стоял, опрокинулся и с грохотом откатился.
– Гарри! – закричал я и попытался схватить его за ноги, чтобы удержать на весу.
Он уставился на меня с разинутым ртом, казалось лишившись дара речи.
– Гарри! Что случилось? – недоумевал я. Мне удалось схватить его за левую ногу, но правая продолжала отчаянно болтаться. – Постарайся не шевелиться!
Голова Гарри яростно моталась из стороны в сторону, так что его лоб бился о раму люка. Я увидел ссадины и кровь. Потом снова услышал тот же тряпичный хруст. Лицо Гарри внезапно напряглось, глаза превратились в косые щелки, ноздри раздулись, верхняя губа приподнялась в причудливом оскале.
– Гарри! – закричал я.
Кожа у него на голове натягивалась все сильнее, пока он не стал напоминать какого-то безумного монгола с лицом, искаженным чудовищной гримасой. Снова раздался страшный хруст и треск, и я внезапно понял, в чем дело. Кожа Гарри постепенно отрывалась от черепа. Хрустела раздираемая жировая ткань и кожа, которая отделялась от кости. А треск исходил от рвущихся корней волос.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Пер. Е. Нагорных.
2
Сухой завтрак (здесь и далее примечания переводчика).
3
Сеть супермаркетов в Великобритании.
4
Строчка из детского стишка немецкого психиатра Генриха Хофмана из цикла «Штруввельпетер».
5
Земли частного загородного поместья Небуорт-хаус, расположенного в графстве Хартфордшир, с 1974 года стали одним из главных мест проведения рок- и поп-концертов под открытым небом в Англии.
6
