Кодзи Судзуки - Kольцо

Действительно, если положить на тетрадь стандартную кассету VHS, то ее веса как раз хватит.

Не меняя своей странной позы, Асакава затушил сигарету. В памяти мгновенно возникла видео-коллекция в администраторской. Возможно, они просто случайно посмотрели какой-нибудь фильм ужасов, сами, как говорится, «заторчали» и решили пустить интригующий слух. Если только это, тогда… Нет, погоди! Почему тогда Ивата не написал название? Скажем, понравилась ему «Пятница 13» — так и написал бы толком, если хотел другим передать, а не пользовался местоимениями. Вроде бы незачем специально писать в тетрадке про какое-то «это «. Значит, если для этого не нашлось никакого другого слова, кроме «это «, то, может быть, у него вообще нет конкретного названия?

Ну, так что? Стоит дальше раскапывать, или нет?

Раз уж никаких других зацепок нет, то можно попробовать — хуже не будет. В любом случае, сидеть тут и впустую раздумывать толку нет. Асакава вышел на улицу, поднялся по каменной лестнице, толкнул дверь администраторской. Как и в первый раз, за стойкой администратора не было, только из глубины комнаты доносился звук телевизора. «Наверное, вышел человек на пенсию, решил остаток жизни провести на природе, устроился вахтером на курорт, а теперь скучает — вот и крутит видео целыми днями», — произвольно изложил его «легенду» Асакава. Не дожидаясь оклика, администратор подполз на четвереньках и высунулся из-за стойки.

— Я тут подумал… И правда, взять видео, что ли, — Почему-то фраза прозвучала виновато.

Администратор радостно улыбнулся.

— Пожалуйста, выбирайте. По триста иен за кассету.

Асакава рассматривал полку с ужастиками. Почти все уже виденное в студенчестве: «Адская усадьба», «Черный ужас», «Экзорцист», «Омен» и прочее. А дальше… Должно же быть хоть что-нибудь неизвестное. Он просмотрел все названия от первого до последнего, но ничего такого не обнаружил. Снова по порядку просмотрел всю коллекцию — кассет двести, не меньше, и тут, на самой нижней полке в углу заметил кассету, валявшуюся без футляра. Все остальные пестрели фотографиями и названиями, на этой же вообще не было никакой этикетки.

— А это что такое? — спросил он и поймал себя на том, что местоимение это непроизвольно сорвалось с языка. А как еще назвать то, у чего названия нет? Администратор сделал недоумевающее лицо, вопросительно хмыкнул, повертел кассету в руках.

— Это? Так, ничего особенного…

Ага! А он сам то знает, что там записано?

— Вы сами не смотрели? Это … — поинтересовался Асакава.

— Да нет…

Администратор замотал головой, давая понять, что вообще представления не имеет, откуда это взялось.

— А вы не против, если я возьму ее посмотреть? Если можно, конечно…

Вместо ответа старик вдруг хлопнул себя по колену.

— Аа, вспомнил! Это в комнате валялось. А я подумал, наша пленка — ну и принес…

— А она часом не в Б4 была? — медленно задал наводящий вопрос Асакава.

— Да я уж и не упомню. Ведь месяца два прошло, не меньше.

— Значит, вы ее не смотрели? — снова спросил Асакава.

Администратор снова дернул головой, и с его лица исчезла улыбка.

— Нет. Хотите записать что-нибудь с телевизора?

— Ээ… Ну, в общем…

Администратор еще раз взглянул на кассету.

— А у нее вот — язычок отломан! От перезаписи.

То ли виски давал себя знать, то ли что, но нервы вдруг зашалили. Так и хотелось рявкнуть: «Черт побери, хватит умничать, кассету давай!» Но он не имел привычки наезжать на людей, даже если был порядком выпивши.

— Ну, пожалуйста. Я сразу же верну! — склонил голову Асакава.

Администратор не мог взять в толк, с чего это вдруг так заинтересовало постояльца. А может, там интересное что-то записано? Стереть хотели и забыли… Эх, надо было тогда сразу посмотреть. Хоть сейчас ставь и смотри, но клиенту ведь не откажешь. Старик протянул кассету.

Асакава достал было кошелек, но администратор замахал руками.

— Что вы, что вы, не надо! Что ж я, за такое деньги стану брать…

— Ой, спасибо большое. Я сразу же верну!

— Уж пожалуйста, а то мне и самому интересно.

Администратор уже не скрывал любопытства. Сотый раз смотреть уже виденное — никакого интереса.

…И все-таки, как же он раньше не вспомнил? Ведь с тоски помирал. Впрочем, ладно. Может быть, там просто дурацкое телешоу записано. Но все равно не терпелось посмотреть, скорей бы кассету вернули…

Пленка была перемотана на начало. Обычная 120-минутная кассета, какие есть в любом магазине, язычок отломан, как и сказал администратор. Асакава включил видео, всунул кассету в щель. Усевшись по-турецки прямо перед экраном, нажал на «плей». Пленка пошла с характерным звуком. Кто знает, может быть, здесь-то и окажется ключ к загадке четырех смертей. Асакава нажал «плей» с чувством, что будет рад даже самой крохотной зацепке. Ну, опасаться то пока нечего. От просмотра видео еще никто не умирал. Сначала послышался треск, и картинка замелькала, но, стоило поиграть каналами, изображение сразу же успокоилось, а экран словно залило чернилами. Это, надо полагать, первая сцена видеоролика. Звука не было, Асакава даже подумал, что что-то сломалось, и поднес лицо к экрану. «Предостережение! Трусливый, не смотри это!» — вспомнились слова Иваты. Ну, жалеть-то вряд ли придется — мы люди привыкшие. Как-никак бывший корреспондент социологического отдела. Жестокие сцены приходилось всякие видеть, и жалеть по такому поводу Асакава не станет — уж в этом-то он был уверен.

На матово-черном экране возникла крохотная, как от кончика иглы, яркая точка и, постепенно разбухая, заметалась вправовлево, пока не замерла в левом нижнем углу. Потом распустила веточки с лохматыми концами, превратилась в пучок света и поползла, извиваясь как червяк и оставляя след в виде букв. Это были не просто титры. Как будто Кто-то очень коряво писал кистью белые иероглифы на черной бумаге. Впрочем, разобрать было можно. «Смотри до конца!» — приказала надпись и исчезла, сменившись следующей: «Мертвяк тебя съест». Какой такой мертвяк, пока неясно, но угроза съесть, похоже — не шутка. Наверное, между этими двумя фразами можно вставить «а не то». То есть, имеется в виду: «Не останавливай пленку, а не то плохо тебе будет».

Фраза про «мертвяка» стала разрастаться, вытесняя с экрана черноту. Теперь экран стал молочно белым — незамысловатая перемена. Молочная белизна была неровная, и совсем не выглядела естественной. Словно Кто-то нагромоздил на холсте свои чувства. Как будто что-то копошится, мучается и, найдя выход, бессознательно стремится выплеснуться наружу. Или просто дикое движение жизни. Мысль обладает энергией, звереет, поглощает мрак. Странно, но нажимать на «стоп» совсем не хочется. Не из страха перед мертвяками, наоборот — яростный прилив энергии дает ощущение уюта.