Яков Шехтер - Астроном

Взяв в правую руку шлифовальник, он занес его над стеклом и посмотрел на Мишу. Воцарилась пауза, подобная той, что наступает в концертном зале, когда пианист поднимает руки над клавишами и, бросая взгляд на дирижера, ожидает едва заметного взмаха палочкой.

Придерживая левой рукой доску, Кива Сергеевич опустил шлифовальник на заготовку и провел первый штрих. Шлифовальник описал идеальную окружность, его край, выходивший за пределы заготовки, оставался на одном и том же уровне, точно приклеенный. Движение заняло примерно секунду. Абразив громко хрустел, но этот хруст казался Мише ангельской музыкой. Сделав еще два штриха, Кива Сергеевич повернул доску градусов на тридцать и три раза повторил движение.

– Зрозумел? – спросил он, передавая Мише шлифовальник. – Как в вальсе: раз, два, три, раз, два, три. А теперь попробуй сам.

Миша взял кусок железный трубы с трепетом и почтением. Еще бы, впервые жизни изготовление линз из таинства, доступного лишь посвященным, начало превращаться в конкретное умение. Наверное, нечто похожее ощущал принимаемый в масонскую ложу, когда ему в руки вкладывали мастерок.

Он поставил шлифовальник на заготовку и повторил жест Кивы Сергеевича. Получилось неплохо, круг вышел почти идеальным. Правда, хрустело куда слабее, чем под рукой учителя.

– Слабо жмешь, – Кива Сергеевич положил свою ладонь на Мишину и надавил. – Вот так, с таким усилием, понял?

Миша кивнул и сделал штрих. Повернул круг на 30 градусов и еще три штриха. Еще тридцать и еще три. Тридцать и три, тридцать и три!

Громкий хруст сменился легким шипением.

– Подбавь абразива, – сказал Кива Сергеевич, внимательно наблюдая за движениями Мишиных рук. – Теперь воды можешь не жалеть. Лей щедро, не скупясь. А вообще, получается ловко. Ты ведь впервые держишь в руках шлифовальник?

– Впервые.

– Сьветне! Руки у тебя к нашему делу поставлены. Астроном, я не ошибся, ты астроном. Давай, жми.

Польщенный похвалой, Миша продолжил работу. Спустя минут двадцать, когда его лоб усеяли блестящие капельки пота, Кива Сергеевич, нарушил молчание.

– Возьми тряпку и вытри изношенный абразив. Потом вытащи заготовку из станка, вымой и дай мне.

Жест, которым Миша передавал Киве Сергеевичу кусок стекла, напоминал движение молодой матери, с гордостью показывающей родителям своего первенца.

Кива Сергеевич снял со стены железную линейку и приложил к матовой поверхности зеркала.

– Видишь просвет?

Миша пригляделся. Концы линейки опирались на край заготовки, а центр заметно «провис».

– Вижу.

– Это означает, что поверхность заготовки принимает вогнутую форму. Чем больше стрелка кривизны, тем короче фокусное расстояние. А чем короче фокусное расстояние, – Кива Сергеевич поднял вверх палец правой руки. Но договорить он не успел.

– Тем сильнее увеличение! – выпалил Миша.

– Досконале! Точнее не скажешь.

Кива Сергеевич вернул Мише заготовку.

– Клади ее на место и продолжай.

И Миша принялся за работу. Несколько минут Кива Сергеевич смотрел на него, а потом произнес.

– Ну что ж, пора тебя вводить в курс дела. Ты уже читал работы Чижевского?

Миша остановился и перевел дух.

– А кто это такой?

– Ты три, три. И слухай. Слухай внимательно.

Луч света пробегает расстояние от Земли до Солнца за восемь минут. В масштабах космоса это считается рядом. Все живущее на земле пронизано солнечной радиацией. Ее уровень все время изменяется, и эти прыжки влияют на человека, животных, растения, словом – на все.

Учень Циолковского – Чижевский, решил выяснить, что влияет на солнечную активность.

Кива Сергеевич с подозрением посмотрел на Мишу.

– Надеюсь, про Циолковского ты слышал?

Миша молча кивнул. Поначалу постоянные сомнения учителя его возмущали, но когда он понял, что это просто риторический прием, обида исчезла. На вопросы, призванные выявить его невежество Миша отвечал смиренным кивком головы. Кива Сергеевич сразу успокаивался и продолжал монолог.

– Чижевский стал наблюдать за солнцем. Во всякую погоду, ровно в девять утра, он выносил телескоп на двор и зарисовывал солнечные пятна. Так ведет себя настоящий астроном. Ровно в девять, что бы ни произошло. Ровно в девять!

Кива Сергеевич поперхнулся от восторга и несколько секунд судорожно двигал кадыком.

– Потом он стал заказывать книги о солнце из магазинов Москвы и Варшавы. Потом разослал запросы о солнечных книгах в библиотеки разных городов. Оказалось, что наблюдения за солнечными пятнами ведутся уже сотни лет. Чижевский сравнил эту статистику со своими рисунками. И вышло, что все земные события, если их представить в виде графика, точно соответствуют солнечной активности. Эпидемии сенной лихорадки, войны, количество самоубийств, женские менструальные циклы – пики и впадины статистических кривых аккуратно вписываются в пики и впадины пятнообразования.

Пятна на Солнце – огромные, тысячекилометровые изменения кипящей поверхности светила, меняют на его радиацию, а радиация меняет нас. А что влияет на механизм образования пятен?

Кива Сергеевич вопросительно посмотрел на Мишу.

– Не знаю, – немедленно признался ученик, продолжая водить шлифовальником по заготовке.

– О! – Кива Сергеевич снова поднял кверху указательный палец. – Про законы гравитации слышал? Так вот, в зависимости от расположения планет солнечной системы, их гравитационные поля складываются определенным образом, и результирующая сила влияет на пятна. В меньшей мере на пятна действует все мироздание: звезды, кометы, галактики. Древние, над астрологией которых принято сегодня насмехаться, были не так уж далеки от научного понимания небесной механики.

Он отодвинул Мишины руки от стола и внимательно осмотрел заготовку.

– Вытри изношенный абразив, подсыпь новый и продолжай свой скорбный труд.

– Почему скорбный? – поинтересовался Миша, выполняя указания Кивы Сергеевича.

– Жил когда-то на земле мудрый человек, и звали его Коэлет. «Умножающий знание умножает печаль» – говорил этот мудрый человек. А тебе, мой мальчик, предстоит узнать очень многое. И поможет тебе тот самый кусок стекла, над которым ты сейчас потеешь.

Он вернулся на свой табурет и внимательно посмотрел на Мишу.

– Солнце распоряжается нашими телами, а душой управляет Луна. Она влияет на воду, создавая приливы и отливы, а в теле человеческом – на кровь. Помнишь, как сказано в Священном Писании: «душа она в крови».

Миша отрицательно покачал головой.

– Ах, да, – спохватился Кива Сергеевич. – Откуда тебе помнить! Внуки Ленина, дети Сталина… У вас вместо Писания «Краткий курс истории партии» преподавали. Ну, так принимай на веру, то, что знающие люди говорят, а иначе ничему не научишься.