Джим Батчер - Последствия

— А потом что? — спросила Марси.

— Нам придётся «играть на слух», — сказала я. — Если их там не слишком много, мы нападём на них и выведем людей. Если их силы окажутся превосходящими, я сделаю телефонный звонок. Если я смогу получить подкрепление, они предпочтут удрать, а не воевать.

— А ты в этом уверена? — спросил Уилл.

— Дрезден говорил, что для сверхъестественного мира вовлечение смертных властей равнозначно обмену ядерными ударами. Никто не хочет быть одним из инициаторов какой-нибудь новой инквизиции. Таким образом, любая группа со здравым смыслом предпочтёт потерпеть поражение, а не связываться с полицейскими.

— Как они не стали связываться со штаб-квартирой ФБР? — спросил Уилл.

Я надялась, что никто не заметит ошибки в моих рассуждениях.

— То были военные действия. Это — план для получения какой-нибудь выгоды.

— Давай, Кэррин, — сказал Уилл. — Ты должна знать куда больше.

— Это профессиональная деятельность, — сказала я. Любой на их месте рассчитывает на отвлечение внимания и скорость, чтобы избежать неприятностей. У них уже есть готовый план побега. Если куча машин и огней будут двигаться на них, я думаю, что их первым побуждением будет бежать, а не воевать.

— Да, — сказала Марси, кивая головой. — Это имеет смысл. Ты всегда говорил, что сверхъестественные хищники предпочитают не воевать, если могут избежать этого, Уилл.

— Одинокие хищники — да, — сказал Уилл, — но это организация. И вы могли заметить, как много сверхъестественных типов составляют пару как картофель фри и Хэппи Мил. И я говорю о большем, чем здесь, сегодня вечером. Большем, чем похищение Джорджии и Энди. Большем, чем просто Чикаго.

Я поморщилась.

— Что ты имеешь в виду?

Он наклонился вперед, глаза его были полны решимости.

— Я имею в виду, что если Дрезден просто взорвал Красную коллегию… Это означает, что статус-кво больше нет. Образовался вакуум власти, и каждое привидение старается заполнить его. Правила изменились. Мы не знаем, как эти люди будут реагировать.

Опустилась отрезвляющая тишина.

Я не рассуждала так, как Уилл. Вернее, я не заходила в рассуждениях достаточно далеко. Я только думала о катаклизме по имени Дрезден с точки зрения его влияния на мой город, на людей, которые были частью моей жизни.

Но он был прав. Боже милостивый, он был прав. По сравнению с внезапной кончиной Красной Коллегии, и последствиями, которые это могло вызвать во всем мире, падение Советского Союза выглядело как незначительный организационный кризис.

— Итак, что же теперь? — спросила я. — Мы отступим?

— Ты что, шутишь? — сказал Уилл. — Они забрали мою жену. Мы идём вернуть её и остальных, кого они уже захватили.

— Верно, — твёрдо сказала Марси со своего места на автомобильном кресле.

Я почувствовала, что обнажаю зубы в улыбке.

— А если они будут драться?

Лицо Уилла огрубело.

— Тогда мы надерём им задницу.

— Жопу, — сказала Марси, кивая головой.

Я закончила обёртывание клейкой лентой. Уилл выдохнул медленно и расслабленно. Он сделал несколько экспериментальных вдохов, а затем кивнул.

— Хорошо. Порядок.

— Ложитесь, оба. Я вернусь с покупателем.

— Будь осторожна, — сказал Уилл. — Если ты не вернешься через двадцать минут, я выйду посмотреть.

— Если я не вернусь через двадцать минут, не будет особого смысла меня искать, — сказала я.

Потом я закрыла их во внедорожнике и направилась к парку.

Парк «Баттеркап» не такой уж огромный. Там есть газон, оборудование для игровых площадок, и дерево или два на островках зелени, окаймляющих четыре городские улицы. Но он порядочный. Это было то место, которое выбрала моя грубая персона. Это место было открытым, и там было не так много того, что могло закрыть обзор. Это было хорошее место для преступников с взаимными проблемами доверия, чтобы встретиться. Каждый может быть уверен в другом. Каждый может быть уверенным, что другой не будет затевать стрельбу, как перед Богом и людьми.

Парк, как и должно было быть, был пуст. Окружающие фонари оставляли мало скрытых мест на зеленой траве, но оборудование для игровых площадок отбрасывало длинные, асимметричные тени.

Мужчина сидел на одной из качелей. Он был огромный, крупнейший индивидуум, что я когда-либо видела. У него была массивная мускулатура, хотя она была сбалансирована как у спортсмена, для действия, а не создана для показа. Пластиковое сиденье качели прогибалось под его тяжестью. Он, должно быть, футов семь высотой.

Он спокойно сидел, совершенно по-прежнему, наблюдал и ждал. Его голова была выбрита, а кожа смуглая. На нем была простая одежда, чёрные брюки-чинос[7] и тонкий свитер-водолазка. Если октябрьский холод и беспокоил его, это не было заметно. Я топала к нему в мюнстеровских сапогах. Когда до него оставалось около тридцати футов, он повернул голову в мою сторону. Его взгляд был поразительным. Его глаза были бело-голубыми, как у некоторых северных ездовых собак, и казались почти светящимися в полутени.

Он поднял брови, когда я подошла ближе, потом встал и вежливо поклонился в пояс. Я поняла, что он не был семи футов ростом. Это было больше похоже на семь футов и четыре или пять дюймов.

— Добрый вечер, — сказал он.

Его гулкий бас было трудно не узнать. Это был человек, с которым я говорила ранее.

Я остановилась перед ним и положила руку на бедро, глядя на него, как будто я не была впечатлена.

— До тех пор, пока вы передаете деньги, так и будет, — протянула я.

Он полез в глубокий карман штанов и вытащил брикет, завернутый в пластик. Он бросил его мне.

— Половина.

Я поймала его и разорвала пластик с зубами. Затем я начала считать деньги, и все они были стодолларовыми купюрами с непоследовательными номерами.

В голосе курьера появились нотки раздражения.

— Здесь всё.

— Говоря со мной, вы только заставите меня сбиться со счёта и начать всё сначала, — сказала я. — Как я должна вас называть?

— Никак, — ответил он. — Никто. Я для вас ничто.

— Ничто, — повторила я.

Банкноты были связаны в пачки по пятьдесят. Я пересчитала одну, и после сравнения ее толщины с остальными, перелистала их, просто чтобы быть уверенной, что Ничто не пытался надуть меня, подсунув двадцатки в середину пачки. Затем я засунула деньги в карман куртки и сказала:

— Мы в деле.

Ничто слегка наклонил голову.

— Товар?

— Пойдём со мной, — сказала я, добавляя своему голосу беззаботной уверенности. Я повернулась и пошла обратно к стоянке, и Ничто побрел рядом.